«Я не хочу такой зависимости для себя и своей страны»

Член Общественной палаты Абхазии, руководитель общественно-консультативного совета при Абхазском государственном телевидении Алхас Тхагушев рассказал, какие реформы нужны Абхазии и какие проблемы придется решать новой власти.

«МЫ ХОТИМ ЗНАТЬ — ЭТО НАША СТРАНА»

— В Абхазии многие заговорили о необходимости конституционной реформы, которая урезала бы полномочия президента в пользу премьера и парламента. Вы думаете, Абхазии сейчас это не навредит?

— Если бы система у нас была другой, и главной политической фигурой в стране был сильный премьер, привязанный к парламентскому большинству, то сегодня ситуация не выглядела бы так печально и для ушедшего президента, и для всей Абхазии. Президент должен остаться значимой фигурой, главой государства, но весь социально-экономический блок должно контролировать правительство. Это хорошая, сбалансированная форма правления. И любой политик, который руководит страной, обязан будет согласовывать свои действия с той политической партией, которая привела его во власть. А если он единолично все решает, то искушений властью ему не избежать, каким бы сильным он ни был. Система, которая выстроена была все последние годы в Абхазии, выключила все независимые информационные каналы. Получилось, что президента плотной стеной окружали ярые сторонники. И это неправильно, потому что у президента не было адекватной обратной связи. Оппонентов он не слышал, считал, что они враги и желают ему только плохого. А сторонники в массе своей говорят ему, что он все делает правильно. И вот какие последствия для страны. Если бы он был все эти годы в публичном процессе, если бы ему надо было каждый свой шаг объяснять парламенту, он бы не оказался настолько далеким от реальности. Но у нас политика происходит в закрытых кабинетах. И людей это раздражало.

— Что конкретно раздражало? По каким вопросам вы хотели бы слышать отчеты президента?

— Ну, вот нефть. Сегодня какие-то соглашения у Абхазии подписаны с некими фирмами. Я пытался анализировать эти документы, там фигурируют какие-то офшоры. Это смешные фирмы, с уставным капиталом в $3 тыс. Может ли компания, которая озвучивает многомиллиардный проект по разработке месторождений и добыче нефти, иметь уставный капитал $3 тыс.? И может ли компания, которая обещает озолотить Абхазию, уводить свои концы в офшор?

— О каких компаниях речь, можно подробнее?

— Расскажу. Я подробно занимался этой темой как член Общественной палаты. Еще при Багапше было подписано соглашение с компанией «Роснефть» о разведке на Гудаутском шельфе три года назад. Появилось соответствующее постановление правительства. Парламент был полностью выключен из этого дела, а впрочем, большая часть депутатов, видимо, и сама не хотела портить отношения с солидными людьми из России. Долгое время спикер парламента, ныне и. о. президента, не мог найти документы по нефтедобыче, давал противоречивые комментарии, всячески пытаясь отстраниться от темы, словно чего-то боялся. Этот вопрос решился на уровне правительства — Абхазия дала лицензию на разведку и добычу нефти на 50 лет вперед. А такие вопросы, по моему глубокому убеждению, должны выноситься на референдум. Отказывается ли страна от туризма, который потенциально может ее кормить, и решает добывать нефть? Или не отказывается? Почему этот вопрос за всю страну решали два-три чиновника?

— И что, нашли там нефть?

— Говорят, что на шельфе нет. Когда я только начинал заниматься этой темой, мне люди разного уровня говорили: «Алхас, пойми правильно, нефти там нет, там осваиваются деньги». Но если там нет нефти, зачем надо было столько копий сломать и добиться от властей Абхазии лицензии на 50 лет? А если там что-то есть, тогда дайте право моим согражданам решить вопрос, надо ли нам добывать там нефть, или мы будем развивать туризм, потому что у нас прекрасная рекреационная зона, и я не уверен, что нам нужно развивать нефтедобычу. Но если мои сограждане решат, что надо, это другой вопрос. Но дайте им право решать. А то мы оказались в роли папуасов, с которыми заключают договоры на никому не понятных условиях.

— Но если это соглашение было подписано еще при покойном президенте Багапше, то при чем тут Александр Анкваб?

— А при Анквабе, в конце 2013 года, подписано новое соглашение. В данном случае речь не о шельфе, а о Восточной Абхазии, где нефть наверняка есть. И знаем это не только мы. Правительство наше подписало договор с Независимой нефтяной кампанией (ННК), которой руководит Эдуард Худайнатов (один из бывших руководителей «Роснефти»). ННК и наше правительство уполномочили компанию «Апсныойл» разрабатывать этот новый проект в Восточной Абхазии. Концы этой компании тоже уходят в офшор. Правда, уставный капитал у нее больше, чем у «Шельфа Абхазии», 1 млн рублей. Я все понимаю про риски и статус Абхазии, но эти люди могут потенциально испортить экологию, мы будем сидеть в мазуте, и мы даже не сможем найти людей, с кого можно спросить. Больше всего беспокоит полная непрозрачность. Нам никто не говорит, каковы будут операционные расходы на добычу, какова будет доля нашего государства. Нам говорят, что какая-то работа идет и что нам заплатят налоги. Ну спасибо за одолжение, но налоги вы и должны платить там, где добываете. И когда я все это вижу, у меня есть сомнения, что тут все правильно и чисто. Я понимаю, что мои подозрения по отдельным пунктам могут быть беспочвенными. Но дайте нам информацию, расскажите, мы хотим знать — это наша страна.

«МЫ НЕ ДОЛЖНЫ НИ СЕБЯ, НИ РОССИЮ ОБМАНЫВАТЬ»

— Многие ваши коллеги по Общественной палате считают, что, несмотря на наличие внутреннего протеста, смещение Анкваба подготовили его оппоненты в Москве. Вы это допускаете?

— Я не только допускаю это, я не сомневаюсь, что такой процесс не могли не использовать внешние силы. Но я понимаю, что в политике так происходит всегда. И тут главное не то, что задумали некие силы, а то, как общество может этому противостоять и защищать свои интересы.

— Вы сейчас говорите о проекте ассоциированных отношений с Россией?

— Да, об этом говорят. Я не исключаю, что кому-то в оппозиции сделали такой вброс. До отставки Анкваба об этом проекте тоже говорили. Но сейчас ситуация меняется. И я подчеркиваю — сейчас главное, чтобы новая власть не действовала подковерно, а обсуждала все свои проекты и идеи публично. И я надеюсь, что люди, которые придут к власти, это осознают. То, что произошло 27 мая,— результат отсутствия диалога власти и общества. И это может повториться и с новой властью, если она не усвоит этого урока.

— В первые дни острого политического кризиса, в результате которого президент Абхазии ушел в отставку, появилось обращение оппозиции, в котором говорилось о том, что Абхазии и России нужен новый договор, в частности, по обороне и безопасности. Вы сами как считаете, такой договор нужен Абхазии?

— Я не вижу в нем большого смысла. Есть уже действующие, проработанные документы, и МИД России это много раз заявлял. То есть теперь что же выходит, они нас обманывали? И люди, которые разработкой этих документов занимались с двух сторон, полные идиоты? Почему мы вдруг начинаем говорить об опасности со стороны НАТО? Почему мы вдруг начинаем говорить о том, что тех сил и средств России и Абхазии, которые сейчас здесь есть, недостаточно, чтобы нас защитить? Кто так решил? Я надеюсь, что никто не пойдет на изменение статуса и форматов. И кандидат Рауль Хаджимба еще в начале июня сказал, что не поддерживает все эти новые договоры и форматы. И я общался с другими людьми в Координационном совете оппозиции (КСО), и далеко не все там разделяли идею о необходимости каких-то новых форматов. Я бы вообще не стал уделять этому документу КСО внимание. Но поскольку там вдруг возник новый вариант этой идеи в виде договора, и знакомые мне сказали, что этот документ собирались выносить на рассмотрение парламента в авральном режиме, то это меня насторожило.

— Вы имеете в виду, что договор о новых отношениях с Россией пытались рассмотреть в парламенте в ночь перед отставкой Анкваба?

— Да, эта спешка и обстановка, в которой это пытались сделать, мне совершенно не понятна. Я за то, чтобы каждый, кто приходит во власть, высказался определенно по всем этим новым идеям и документам. Я считаю, что нужен некий общественный договор между политическими силами, партиями, гражданскими организациями — друг с другом — о будущем страны. Нужен один такой документ, который общество обсудит и подпишет. И никакая власть не сможет его изменить без общественного обсуждения. И тогда неважно, кто будет завтра у власти. Мы будем знать, что какие-то вещи нельзя делать. Например, нельзя брать деньги у другой страны, чтобы платить зарплату нашим людям. А именно это было сделано уходящим президентом. Одно дело — взять деньги на стадион или школу. Если финансирование прекратится — ну ладно, законсервируют этот объект, и мир не рухнет. А у нас что получается — завтра в России решат, что надо прекратить выплату зарплат нашим силовикам, бюджетникам, и что мы будем делать? Мы не заработали этих денег, но мы хотим их платить своим гражданам. Это нехорошая для Абхазии ситуация. И вот такой вопрос мог быть как раз одним из пунктов такого общественного договора. Если мы не можем сами заработать на зарплату нашим гражданам, тогда что мы за государство?

— Вы думаете, такие отношения в итоге лишат вас независимости?

— Я не хочу предполагать худшего, но мы подвешены на крючке. Я не хочу такой зависимости для себя и своей страны. Дает нам Россия деньги на инфраструктурные проекты — мы говорим России большое спасибо и строим. Не дает — мы все равно живем, и жизнь не останавливается. И в России налогоплательщик рано или поздно скажет: «Сколько еще я буду кормить эту Абхазию?» И уже говорят. Для Абхазии такое положение унизительно.

— А как Абхазии жить без России? На что кормить бюджетников?

— Надо развивать реальный сектор экономики. Сейчас мы вокруг Абхазии создаем фон очередного дотационного региона России, который делает вид, что он независим. Но если нам нужно именно это, давайте идти дальше и в самом деле становиться регионом России. Надо быть честными. А если нет, если мы хотим быть независимым государством — тогда надо зарабатывать самостоятельно. Умерить аппетиты чиновников, но при этом создать такие условия, чтобы чиновнику было стыдно брать взятку. Они сегодня у нас живут на зарплату в 5 тыс., а носят костюмы за 120. А машины покупают за 1 млн. Так лучше давайте честно платить чиновнику 100 тыс. рублей и лишим его возможности воровать. И эти деньги, судя по наличию дорогих машин, есть. И вот когда мы сами что-то заработаем, тогда мы можем добавить чиновнику, учителю, военному. И наши граждане перестанут все время смотреть на соседнее государство, дружеское, но не обязанное нас кормить.

— Ваши коллеги высказывают опасения, что постоянное финансирование из России может привести к тому, что Абхазия вынуждена будет снять все запреты на продажу недвижимости и земли иностранцам, и россияне постепенно тут все купят.

— И это было бы совершенно логично. Если ты не в состоянии развиваться дальше, то признай это и меняй свои законы. Либо ты должен доказывать свою состоятельность. Я за честный подход. Мы не должны ни себя, ни Россию обманывать. Если хотим строить независимое государство — давайте строить. Если нет — давайте не будем заниматься имитацией.

— Может быть, цена всех последних потрясений в Абхазии — всего лишь пересмотр закона, запрещающего покупку недвижимости россиянам?

— Нет. Я не думаю, что именно сегодня может как-то решиться вопрос с недвижимостью и землей — большинство абхазских граждан не поддерживают эту идею.

— Но Абхазии придется пойти в этом вопросе на уступки, иначе непонятно, как развивать экономику и привлекать инвестиции. Любой инвестор будет искать варианты, как спрятать свое участие в абхазских проектах через подставных людей.

— Есть определенные модели в других странах, когда разрешено какое-то количество сделок с недвижимостью в год. И инвесторы строят жилье и продают. И там это прозрачный процесс — общество может проверить, кому продают и все ли там чисто. Вот такой вопрос, наверное, можно рассмотреть. Если в год разрешат 200 сделок с недвижимостью и локализуют места застройки, то это нормально и можно обсуждать. А если поток пойдет на тысячи, то вряд ли кто-то здесь будет рад. Сегодня люди боятся, что тут всю Абхазию продадут разом и граждан поставят перед фактом, что они никто и никаких прав больше не имеют. А люди за эту землю воевали и умирали. Сейчас уже подпольно идет такой процесс: люди покупают здесь недвижимость под чужими паспортами. А это почва для криминала, потому что подставные покупатели потом кидают покупателей настоящих. И эти люди вынуждены как-то улаживать вопросы, нелегально покупать гражданство. Все это не добавляет позитивного фона стране.

— В Абхазии есть закон, запрещающий двойное гражданство, кроме гражданства РФ. Но граждане РФ не могут получить абхазское гражданство. Почему?

— Это мы себе дали право быть гражданами России. А россиянам — пока такого права не дали. И главный аргумент тут следующий: в России очень много грузинских беженцев из Абхазии, и есть опасение, что этот канал будет открыт, и они легальным образом будут возвращаться. Для нашего общества это очень болезненная тема, в условиях неурегулированного конфликта с Грузией. Грузия даже договор о неприменении силы не подписывает с нами. И мы, конечно, должны быть осторожны.

Ольга АЛЛЕНОВА
«Коммерсантъ Власть», 18.08.2014