Вайнахский фитиль

// Размежевание ингушей и чеченцев дошло до опасной черты

В старинном территориальном споре между Чечней и Ингушетией зафиксирован первый силовой контакт. Этот конфликт может запалить весь регион.

Инцидент случился 18 апреля: из Чечни в селение Аршты Сунженского района Ингушетии попыталась проехать колонна в составе одного БТР, нескольких «Уралов» и легковых машин, в которой, как заявляют в Совбезе Ингушетии, находились депутат Госдумы Адам Делимханов, заместитель главы МВД Чечни Апти Алаудинов и несколько десятков чеченских силовиков.

У блокпоста у села Аршты колонну задержали ингушские полицейские. Ингушская сторона утверждает, что пропустила бы незваных гостей, если бы у тех не было оружия и бронетехники. Препирательства на посту переросли в вооруженные разборки — в Совбезе Ингушетии утверждают, что чеченские силовики стреляли в воздух из автоматов и побили всех полицейских, дежуривших на посту.

Скандал получил федеральный масштаб и вылился на страницы СМИ. На экстренном заседании Совбеза Ингушетии глава республики Юнус-Бек Евкуров дал жесткие указания руководству регионального МВД не допускать силовиков из соседней республики без предварительного согласования их действий.

А журналистам глава Ингушетии заявил, что целью чеченских силовиков была агитация в селении Аршты за присоединение к Чечне. Рамзан Кадыров моментально отреагировал, заявив, что у Евкурова больное воображение и что чеченские правоохранители на самом деле искали в Аршты Доку Умарова, которого ингушские силовики не ловят.

— Пускай Доку Умарова у себя ловят,— ответил Кадырову Евкуров в газете «Московский комсомолец».— Благовидный предлог — ловить Доку Умарова, эту песню мы уже слышали. Никакого Доку Умарова у нас нет, а если он здесь есть, в Ингушетии имеются свои силы и средства, чтобы его ловить. Но мы не против его ловить совместно, и там, и здесь, только вот для этого нужно согласовать действия обеих сторон. Тогда бы никто не вмешивался. А когда колонна вооруженных до зубов людей приезжает в центр села, пугает мирных людей и пытается провести там митинг и уговорить местных жителей, чтобы они сказали, что не хотят жить в составе Ингушетии, это уже не Доку Умаров — это политика.

От слов — к делу

В публичное пространство пограничный спор между близкими соседями вылился в августе прошлого года, тогда глава Чечни Рамзан Кадыров обвинил ингушскую сторону в том, что та, пользуясь отсутствием официальной административной границы между Ингушетией и Чечней, захватывает «исконно чеченские земли, в одностороннем порядке проведя размежевание». По мнению Кадырова, ингушские власти попытались «незаконно присвоить себе» 5 тысяч гектаров территории Чечни. (Ингушская сторона утверждает, что проводила межевание границ муниципальных районов и сельских поселений в рамках закона о местном самоуправлении и не вышла на территорию Чечни.)

Кадыров пообещал вынести этот вопрос на федеральный уровень, намереваясь восстановить административную границу между республиками по той линии, которая проходила до создания Чечено-Ингушской АССР в 1934 году. В ответ на это власти Ингушетии заявили, что не имеют ничего против установления с Чечней административной границы, но, по их убеждению, пройти она должна по «фактически сложившейся линии». Сунженский и Малгобекский районы уже много лет, с начала 1990-х годов, находятся под административным управлением властей Ингушетии: здесь проходят республиканские и местные выборы, районы финансируются из республиканского бюджета. Этническое большинство двух районов составляют ингуши, хотя в районах представлены и села с преимущественно чеченским населением, например Аршты.

Заявление Кадырова стало началом настоящих баталий: первое время лидеры двух республик перебрасывались едкими замечаниями в адрес друг друга. Но затем конфликт стал разрастаться и вот привел к вооруженной стычке между чеченскими и ингушскими силовиками.

«Силовой контакт» у села Аршты случился за два дня до Съезда ингушского народа, который вообще-то проводится в исключительных случаях и обычно связан с необходимостью принимать экстренные меры. Примечательно, что Съезд был запланирован до того, как случилась приграничная стычка, это отметил Рамзан Кадыров, заявив, что президент Евкуров намеренно создал конфликтную ситуацию в Аршты, чтобы усугубить повестку Съезда.

По силе эмоций и страстей этот Съезд не знал равных. Старейшины называли Кадырова выскочкой, обвиняли чеченских силовиков во вседозволенности, предрекали ликвидацию Ингушетии и поглощение ее Чечней, которое ингушам не простят «ни на этом, ни на том свете», и требовали от федерального центра срочного вмешательства – закрепить границу между Чечней и Ингушетией по нынешним фактическим границам.

Однако история вопроса сложна (см. материал в рубрике «Досье»), конфликт перешел в эмоциональную плоскость, и вряд ли федеральный центр сумеет разрешить его быстро и без проблем. «Опасность заключается в том, что в районе чечено-ингушского приграничья много неясного в отношении исторических прав на территории и даже в отношении этнической принадлежности некоторых групп населения,— говорит старший научный сотрудник Института Гайдара, кавказовед Константин Казенин.— Почва для провокаций, увы, имеется».

Глава представительства Международной Кризисной группы в России Екатерина Сокирянская, много лет изучающая Кавказ, тоже убеждена, что вопрос изменения границ на Северном Кавказе крайне взрывоопасен. «На наших глазах казавшиеся поначалу нелепыми заявления о территориальных претензиях Чечни к Ингушетии переросли в полномасштабный политический конфликт,— говорит Сокирянская.— В Кремле прекрасно понимают последствия чечено-ингушского кризиса: большинство этнических групп, проживающих на Северном Кавказе, имеют территориальные или земельные споры с соседями. Существующие административные границы по всему региону во многом проведены произвольно и менялись многократно. Сегодняшняя административная карта Северного Кавказа — результат колониальных завоеваний, а также особенностей управления регионом во времена Российской империи и в советский период. Границы перекраивали до и после сталинских депортаций и по возвращении репрессированных народов из ссылки. Поэтому сегодня любые попытки изменить устоявшиеся границы, даже просто разыграть территориальную карту в политических целях, крайне опасны, они могут привести к мобилизации целых народов и к кровопролитию».

Именно угроза актуализации территориальных споров по всему Кавказу до сих пор помогала нынешним властям России сдерживать пыл национальных элит, желающих вернуть «свои территории». Если сегодня в одной республике перекроить границу, то завтра этого захотят все. Ингуши потребуют Пригородный район Северной Осетии, чеченцы — Ауховский район Дагестана, жители Ставрополья — Моздокский район Северной Осетии. «А дальше территориальный вопрос поднимут черкесы и захотят создать свою автономию, объединяющую все черкесские этносы в одном административном образовании,— говорит Екатерина Сокирянская.— А за ними балкарцы захотят выделиться в отдельную республику или, в крайнем случае, объединиться с карачаевцами. Ногайцы потребуют свою автономию в составе Ставропольского края. Казаки захотят обратно Наурский и Шелковской районы Чечни. Кумыки потребуют вернуть в горные районы разместившихся на их равнинных землях переселенцев, лезгины — возвращения лезгинского анклава, оставшегося на территории Азербайджана после проведения государственной границы. Северная Осетия — объединения с Южной».

Эксперт убеждена, что восстановить границы региона, существовавшие «до колониальных завоеваний и всех политических потрясений XX века», невозможно, а делать это на отдельно взятом участке опасно — все помнят, к чему привел территориальный спор за Пригородный район. «Тогда федеральный центр тоже игнорировал нарастание напряженности между осетинами и ингушами и закрывал глаза на вооруженные столкновения,— говорит Сокирянская.— Не может быть, чтобы выводы не были сделаны».

Между тем федеральные власти молчат, какова позиция федерального центра по чечено-ингушскому противостоянию, непонятно. Столь же непонятны и причины довольно радикального поведения чеченского лидера, закрутившего интригу и выставившего территориальный спор между «братскими вайнахскими народами» на всеобщее обозрение.

Интриги и амбиции

Эксперты теряются в догадках: для чего Кадырову понадобилось выносить спор в федеральное публичное пространство? Для чего обострять отношения между двумя народами? Ведь совершенно очевидно, что любая территориальная претензия к ингушам, оформленная в такой жесткой форме, вызовет волну неприязни? После попытки вернуть Пригородный район в конфликте 1992 года, поражение в котором ингушский народ до сих пор не пережил, в республике очень болезненно реагируют на любые территориальные претензии. И Рамзан Кадыров не может этого не знать. Так зачем же так эмоционально бить по ингушам, когда этот вопрос можно было хотя бы попытаться решит кулуарно?

Эксперты предполагают, что все в дело в притязаниях Рамзана Кадырова, давно мечтающего стать общекавказским лидером. «Все знают о больших амбициях чеченского лидера, о его позиционировании себя как строителя национального чеченского государства в составе России,— говорит Екатерина Сокирянская.— Кадыров последовательно перехватывал политические лозунги своих оппонентов, теперь дошли руки и до идеи передела границ с Ингушетией, которая была популярна среди чеченских националистов середины 1990-х. Это, безусловно, принесет ему дивиденды на внутреннем политическом рынке, ведь популярность в условиях жесткого авторитаризма требует постоянной подпитки».

В свою очередь, Константин Казенин полагает, что Ингушетией дело не ограничится: «Чечня заметно выделяется на фоне соседних кавказских регионов как по финансовым возможностям, так и по подвластным ее лидеру человеческим ресурсам. Весь этот потенциал уже не может умещаться в границах республики. Только раньше выход вовне имел в основном экономический характер, например, активно скупались активы в Ставропольском крае. Теперь с экономикой стала соседствовать политика. Высокопоставленные должностные лица Чечни в последние годы проявляют заметный интерес и к Дагестану, где большая чеченская диаспора имеется возле чеченской границы, в городе Хасавюрте и окрестностях. Там в ближайшие годы должен быть восстановлен Ауховский район, до 1944 года населенный чеченцами и ликвидированный после их депортации. Лакцы, насильственно переселенные советской властью в тот район на место чеченцев, по договоренностям теперь переселяются за счет государства в другое место. Но процесс этот идет долго, с проблемами. Тем временем делегации из ведомств Чечни еще в середине 2000-х исправно посещали села на территории бывшего Ауховского района. Можно быть уверенным, что официальный Грозный не будет оставаться в стороне от того, что там происходит».

Не нужно забывать и о личностном конфликте между Кадыровым и Евкуровым: это люди разных поколений и разных ментальностей. С самого начала своей политической деятельности бывший кадровый офицер ГРУ Юнус-Бек Евкуров не особенно считался с авторитетом Рамзана Кадырова, который благодаря своим прочным отношениям с Владимиром Путиным много лет воспринимался как неофициальный лидер Кавказа. Эксперты говорят, что Евкуров не позволял себе некорректных высказываний в адрес Кадырова, однако и почтения не выказывал. Это не могло не задевать Кадырова.

Но у этого конфликта, несомненно, есть и более серьезные причины, чем личная неприязнь. «Полномочия Евкурова заканчиваются этой осенью,— поясняет Константин Казенин.— Если он даст слабину в приграничных скандалах, то его популярность в регионе может существенно упасть, особенно если учесть, что именно при Евкурове Ингушетия официально отказалась от претензий на Пригородный район Северной Осетии. То есть он приобретет имидж руководителя, регулярно уступающего соседям. Возможно, на это и делают расчет его противники».

Со своей стороны Екатерина Сокирянская считает, что за земельным спором между Чечней и Ингушетией может стоять намерение федерального центра объединить обе республики. «В последние годы вопрос об объединении двух субъектов поднимался неоднократно. Это кажется выгодным многим силам в Москве: во-первых, слияние мелких субъектов поощряется по всей стране, во-вторых, после восстановления Чечено-Ингушетии с карты мира исчезнет Чеченская Республика, а с ней постоянная угроза сепаратизма. Ведь ингуши никогда добровольно не выйдут из состава России, как минимум пока Пригородный район остается в составе Осетии. Кроме того, оба этноса снова замкнутся на конкуренции между собой».

Существует, впрочем, и совсем другая версия: принцип разделять и властвовать много веков был главным принципом российской власти на Кавказе, размежевание ингушей и чеченцев выгодно федеральной власти.

Сегодня «братские вайнахские народы» вовсю выясняют отношения. Эмоциональный градус зашкаливает. Общественные деятели и ученые обмениваются едкими публикациями, пользователи социальных сетей все больше общаются на языке вражды. То, что происходит в последние месяцы между ингушами и чеченцами, беспрецедентно.

ЗЫБКИЕ ГРАНИЦЫ

// Территориальным трениям между соседями много лет

После Кавказской войны позапрошлого века по реке Сунже и низовьям Ассы, где, судя по разным источникам, проживали как чеченцы, так и ингуши, было построено несколько казачьих станиц и хуторов, из которых был образован Сунженский казачий округ в составе Терской области. В 1920 году, когда на Терек пришла советская власть, Сунженский район на правах автономии вошел в состав Горской АССР. Ингушские ученые утверждают, что до начала XX века эта территория была ингушской, чеченские же историки убеждены, что ингушей здесь практически не было.

К 1924 году Чечня вышла из Горской АССР, а чуть позже и Сунженский район образовался в качестве отдельной административной единицы. В 1928 году он был упразднен, а его южная часть (современный Сунженский район и часть Малгобекского района, сегодня находящиеся под административным управлением Ингушетии) в 1929 году была включена в состав Чеченской автономной области. Именно к этому факту апеллирует сегодня чеченская сторона, требуя провести современную административную границу по состоянию на начало 1930-х годов, в 1934 году Ингушетия и Чечня были объединены в Чечено-Ингушскую АССР, и с этого момента территориальный спор стал бессмысленным.

В начале 1990-х, когда Чечня и Ингушетия разделились и проблема территорий снова стала актуальной, предпринимались попытки ее урегулировать.

Весной 1994 года президенты Чечни и Ингушетии Джохар Дудаев и Руслан Аушев подписали межреспубликанское соглашение «О пересмотре государственной границы между Чеченской Республикой — Ичкерия и Республикой Ингушетия», из которого следовало, что за основу переговоров будет взята «граница, существовавшая на момент объединения Чеченской автономной области и Ингушской автономной области в единую Чечено-Ингушскую автономную область … в 1934 году». Соглашение было подписано, ученые с обеих сторон начали работу по подготовке переговоров, но из-за начавшейся войны стороны не успели ратифицировать это соглашение: в декабре 1994 года в Чечню вошли российские войска. Ингушские эксперты утверждают, что когда началась война, Джохар Дудаев вообще отказался от прав на два спорных района в пользу Ингушетии, но чеченская сторона это оспаривает.

Как бы там ни было, но в следующие почти 10 лет Чечне было не до территориальных споров: шла война. Да и в Ингушетии было несладко, именно там приняли основной поток чеченских беженцев.

Новый виток конфликта между Чечней и Ингушетией случился в марте 2003 года, незадолго до проведения в Чечне Всенародного референдума по принятию Конституции ЧР и законов о выборах президента и парламента ЧР. В проекте Конституции, опубликованном в СМИ, среди входящих в республику районов был назван и Сунженский. Депутаты Народного собрания Ингушетии немедленно отреагировали и обратились в Москву, к президенту Путину. За две недели до проведения референдума глава Чечни Ахмат Кадыров встретился со своим ингушским коллегой Муратом Зязиковым. Ингушская сторона настаивала на исключении Сунженского района из перечня административных районов ЧР, но Кадыров не согласился, упоминание Сунженского района в Конституции Чечни было сохранено. Но поскольку отношения между республиками после войны в Чечне были предельно теплыми, а федеральный центр просил не обострять проблему, то лидеры Чечни и Ингушетии достигли договоренности временно сохранить статус-кво существующих границ.

Тут надо отметить, что Ингушетия сегодня является единственным субъектом РФ, где до сих пор не определены официальные административные границы именно из-за неурегулированных территориальных споров с осетинами и чеченцами. Однако если конфликт между ингушами и осетинами за Пригородный район перерос в 1992 году в кровопролитную войну, то между чеченцами и ингушами вражды, напротив, никогда не отмечалось. Земельный спор периодически возникал, но плавно затухал. Именно поэтому о территориальных претензиях чеченцев и ингушей за пределами республик мало кто знал.

Ольга АЛЛЕНОВА
«Огонёк», 29.04.2013