Пространство бывшего СССР: Грузинский триумвират и Москва

На первый взгляд минувшая избирательная кампания по выборам главы грузинского государства подарила целый букет перемен. Завершается десятилетняя эпоха Михаила Саакашвили, начавшаяся с «революции роз» 2003 г. Уход третьего президента Грузии многие уже трактуют как важную предпосылку для нормализации отношений между Москвой и Тбилиси.

Меняются не только лица, но и модель государственной власти. Вступающие в силу изменения в конституции Грузии превращают президента в церемониальную фигуру и выводят на первый план премьер-министра и партию парламентского большинства. В этом плане электоральный успех представителя «Грузинской мечты» Георгия Маргвелашвили не играет сегодня решающего значения. Победа Маргвелашвили — это голосование за Бидзину Иванишвили, главного возмутителя спокойствия в Грузии последних двух лет.

Лидер коалиции «Грузинская мечта» смог консолидировать разномастную оппозицию, эффективно побороть административный ресурс, используемый против него, выиграть парламентскую кампанию, а затем нанести ряд чувствительных поражений Саакашвили, которые поставили крест на политическом доминировании третьего президента Грузии. Именно Иванишвили и следует рассматривать в качестве главного победителя октябрьских выборов, по итогам которых высшая власть в стране впервые после распада СССР передается мирным и конституционным путем.

Впрочем, при более глубоком анализе обнаруживается, что выводы об уверенной победе демократии и закате авторитаризма в Грузии как минимум преждевременны.

Во-первых, по итогам выборов складывается крайне запутанная ситуация, поскольку помимо Михаила Саакашвили политический Олимп страны покидает его главный оппонент и бенефициарий выборов Бидзина Иванишвили. И не просто оставляет пост премьера, а делает это, имея значительный ресурс популярности. В качестве своего преемника он видит главу МВД Ираклия Гарибашвили. Своей карьерой этот человек практически всецело обязан уходящему председателю правительства. В течение восьми лет он работал топ-менеджером в бизнесе Иванишвили, а позже получил от Иванишвили один из ключевых постов в правительстве.

Таким образом, по итогам выборов складывается даже не тандем, похожий на тот, что россияне наблюдали в 2008-2012 гг., а триумвират, состоящий из главы государства (который не обладает серьезными полномочиями), премьера (чьи прерогативы при принятии ключевых управленческих решений закреплены основным законом) и создателя «Грузинской мечты», уходящего с поста председателя правительства, но нигде не дававшего клятв о том, что не будет оказывать влияние на своих соратников.

В этом контексте будущая роль Гарибашвили выглядит главной интригой. С одной стороны, он протеже Иванишвили. Но с другой — за текущий год он в качестве шефа МВД сыграл немалую роль в обеспечении контроля над силовым блоком и судейским корпусом страны, ведь даже после парламентских выборов 2012 г. команда «Грузинской мечты» взяла далеко не все командные высоты страны. И это придает более весомый аппаратный вес Гарибашвили, а благодарность в политике (особенно в постсоветских странах) далеко не всегда является обязательной, скорее наоборот.

И у президента, и у премьера впереди нелегкая пора: им придется рассчитываться по обещаниям, щедро выданным Иванишвили. Как бизнесмен, уходящий глава правительства не может не понимать: на всех предвыборных подарков не хватит. И его уход с официального поста среди прочего следует рассматривать и как возможность для будущего возвращения. Ведь сейчас он заблаговременно освобождает себя из-под огня критики.

Игра рискованная, спору нет, но разве постсоветские олигархи и политики не привыкли к рискованным комбинациям? Как бы то ни было, а формирование триумвирата или любой другой конструкции, предполагающей не конституционное, а неформальное влияние, заставляет скептически отнестись к выводам об укреплении институтов и ослаблении персонифицированной политики в Грузии.

А что в отношениях с Россией? Тут следует иметь в виду два тезиса.

Во-первых, сложности в российско-грузинских отношениях имеют системный характер, они не сводимы к личной неприязни Владимира Владимировича и Михаила Николаевича. Слишком многое здесь связано с северокавказской безопасностью и особенностями национально-государственного строительства на обломках СССР. Не при Путине и Саакашвили это сложилось, не на них и закончится.

Во-вторых, и в российском, и в грузинском политическом классе сложился крепкий консенсус относительно возможных «красных линий». В первую очередь речь идет о статусе Абхазии и Южной Осетии. Опять же не вчера и не сегодня это случилось. И в этом плане представители «Грузинской мечты» отличаются от «Единого национального движения» не столько по своей сути, сколько по риторике и уровню рационализма в оценке оппонента.

Однако каким бы рациональным и реалистическим ни было восприятие Москвы, Россия, признающая независимость двух бывших автономий Грузинской ССР, останется оппонентом Тбилиси. При «мечтателях» или при «националах». Со всеми вытекающими из этого североатлантическими устремлениями.

Другой вопрос — выстраивание прагматических отношений поверх имеющихся противоречий. Команда Иванишвили продемонстрировала готовность к этому. Однако вся последующая динамика будет определяться не только отдельными персонами, а всем комплексом внутриполитических раскладов и геополитической динамикой на Большом Кавказе.

Сергей МАРКЕДОНОВ
«Ведомости», 05.11.2011