«Коррупция — это заболевание характерное для всей страны»

// Александр Хлопонин считает, что деньги, выделенные на строительство туристического кластера, разворовать не удастся

Полпред президента в Северо–Кавказском федеральном округе АЛЕКСАНДР ХЛОПОНИН заявил корреспонденту Ъ АЛЕКСАНДРЕ ЛАРИНЦЕВОЙ, что строительство в регионе совеременного туристического кластера поможет развеять миф о «страшной» коррупции на Кавказе и приверженности ее жителей к экстремизму.

— Правительство поддержало многомиллиардный проект по строительству туристического кластера на Северном Кавказе. Вы не боитесь, что проект провалиться из–за высокой коррупции в регионе. Что деньги просто разворуют?

— Коррупции — это заболевание, которое характерно для всей нашей страны. Поэтому невозможно бороться с коррупцией на отдельно взятой территории, это нужно решать комплексно и по всей стране в целом. Более того, я считаю, что мы успешно будем продвигаться в этом направлении при двух условиях: независимая судебная система и развитие гражданского общества. И чем быстрее эти институты заработают, тем быстрее мы решим те вопросы, которые существуют. А что касается денег на строительство горнолыжных курортов, то заверяю — своровать их не удастся. При существующей модели частно-государственного партнерства, государство будет инвестировать исключительно в развитии инфраструктуры. Инвестор за своими деньгами будет смотреть как надо. Если у вас имеются сомнения по поводу хищений бюджетных средств, то я напомню, что ОАО «Курорты Северного Кавказа» совместно с французской компанией «Кассе Депозитов и Консигнацион» будет создана управляющая компания, задача которой внимательно отслеживать, управлять процессом инвестирования в развитие инфраструктуры. Эта компания будет четко управлять проектами, причем, к проектной документации планируется привлечь самые квалифицированные подрядные организации. По мере развития проектов французы готовы вложить в совместное предприятие с «Курортами Северного Кавказа» порядка 2 млрд. евро. Конечно, могут быть пропущены какие-то незначительные нюансы. Но в той модели, которую я готовил, я абсолютно убежден, что каждая государственная копейка будет находиться под контролем».

— А не боитесь, что многомиллиардные вложения в кавказские проекты, просто пропадут из-за того, что люди не поедут туда, где есть опасность нарваться на экстремистов?

— Нет, я этого не боюсь. Я вам больше скажу, если вы приедете на соседний с Архызом (строящийся курорт в Карачаево—Черкессии — «Ъ») горный курорт, который, кстати, и по классу, и по уровню значительно уступает современным курортам, то убедитесь, что по большому счету попасть туда практически невозможно. В санаториях и отелях мест хронически не хватает. Так что с заполняемостью горных курортов у нас проблем нет. Более того, есть такое понятие исторической памяти, когда из поколения в поколение передаются традиции. Сюда, на Кавказ и в Карачаево-Черкессию приезжают люди, которые привыкли сюда приезжать: кататься на лыжах, заниматься восхождениями, сплавами по рекам. И эти люди никуда больше не хотят ехать. Поэтому потерять мы их не боимся, более того, думаю, что их количество будет только возрастать, особенно при появлении высококлассного и по уровню, и по качеству туристического объекта. Наша задача дополнительно привлечь ту часть туристов, которые еще не до конца осведомлены, а живут некими журналистскими фобиями по поводу страшной коррупции, и приверженности кавказцев к экстремизму.

— И все же проблема экстремизма пока никуда не исчезла, то и дело вводится режим контртеррористической операции в Кабардино-Балкарии, например.

— Безусловно, я не идеалист, и не буду скрывать, что на Северном Кавказе существуют территории, где у нас проходит контртеррористические операции. Кстати, меньше это касается Карачаево—Черкесии. Но смею вас заверить, что происходящее, больше похоже на бандитизм и передел собственности, чем на глубоко радикальный исламский экстремизм. В 2011 году правоохранительные органы добились очень хороших результатов в борьбе с экстремистами.. Уничтожены практически все главари бандподполья, но мы на этом не останавливаемся. Сейчас перед нами стоит задача, чтобы бандформирования, ряды так называемых экстремистов, не пополнялись молодежью. А для этого надо создать условия, чтобы наша молодежь могла работать. И решать обе эти задачи надо одновременно».

— Вы довольны работой глава республик?

— Руководители, с которыми я сегодня работаю, в состоянии решать поставленные перед ними задачи.

— Тем не менее ходят слухи, что, к примеру, глав Ставрополья и Ингушетии могут сменить.

— У нас нет такой должности, которая бы передавалась по наследству: в каких-то случаях у глав истекает срок назначения, в каких-то субъектах у нас возникает ситуация, когда задачи, которые ставятся перед руководителем, ему не под силу. В каких-то случаях могут проявляться негативные тенденции, о которых вы говорите. Но в целом, если говорить о текущей ситуации, то я могу сказать что каких-то намеков или задач по смене руководителей субъектов региона не существует. Сегодня все они работают, и перед ними стоят очень непростые задачи.

— Есть мнение, что частые силовые операции в КБР подрывают подрывает местный бизнес. Это так?

— Разумеется, проведение КТО в Кабардино—Балкарии действительно сокращает поток туристов и вызывает определенные трудности в организации отдыха. При этом, при его проведении могут возникнуть и другие проблемы, например, уничтожение в ходе спецоперации имущества, зданий, сооружений, за которые государство может возместить ущерб, в том числе моральный. Но в этой связи я хотел бы уточнить, что всё, что происходило вокруг Кабардино—Балкарии, вокруг подъемников, которые взлетели на воздух было по сути банальным переделом собственности между бандформированиями, которые там находились. Более того, я знаю, что большинству предпринимателей региона было хорошо известно: кто, кому, сколько платит, за что платит.

В такой ситуации возможны только два сценария: либо мы с вами работаем вместе, вычищаем эту нелюдь, и вы спокойно развиваете свой бизнес. Либо ситуация разрешается с помощью специальных силовых операций. Другого выбора нет — безопасность людей стоит для меня всегда не первом месте. Я имею представление и о том, какой ущерб понесут предприниматели в рамках всех этих действий. Мы найдем способ, чтобы с предпринимателями выстроить нормальные отношения, если они будут готовы к конструктивному диалогу, перестанут платить бандитам. В этом случае они смогут в спокойных комфортных условиях продолжать заниматься своим бизнесом. Я же буду внимательно следить за тем, чтобы под прикрытием спецоперации не проходило передела собственности. Этот вопрос держу на контроле».

— Почему не убирают блок-посты. которые практически делят территорию Северного Кавказа на удельные княжества?

— Я не считаю, что блок-посты делят республики на удельные княжества. К сожалению, до тех пор? пока мы окончательно не закрыли на Кавказе вопрос экстремизма и терроризма, блокпосты, то есть так называемые проверочные институты будут здесь существовать. Как долго… Мне бы хотелось, чтобы уже к 2013 году этого вопроса не было и никаких блок-постов между территориями не существовало. Это моя мечта. Конечно, я знаю, что есть случаи, когда сотрудники этих постов просто издеваются над людьми, по сути, занимаются примитивным рэкетом по отношению и к предпринимателям, и к обычным гражданам. Но давайте не забывать, мы в 21 веке живем. Для этого есть сегодня интернет, есть телефон, снимайте, записывайте, сообщайте. Буду принимать жесточайшие меры, если будут вскрыты негативные проявления на этих блок постах. Но еще раз повторю, пока что мы не готовы к тому, чтобы убрать их уже сегодня или завтра».

— В одном из своих интервью вы отметили, что знаете, что такое руководить Кавказом и что такое руководитель на Кавказе. Здесь есть свои особенности?

— Руководитель на Кавказе, в моем понимании — это прежде всего авторитет и справедливость. Профессионализм, конечно, тоже важен, но я бы его поставил именно на третье место. Причем, здесь на Кавказе большая часть республик не моно, а многонациональные. А это значит, что нужно добиться авторитета у людей, у старейшин, у общественных организаций, увязывая все это с комплексом исторических фобий, которые сегодня еще, к сожалению, имеют место быть на Кавказе, уметь очень грамотно ориентироваться между различными религиозными течениями. И при всем при этом необходимо не только завоевать авторитет, но и добиться доверия людей, которые здесь живут. А для этого нужна справедливость».

— Вы как-то заметили, что в Красноярском крае вам было легче, потому что была своя вертикаль власти, и можно было спрашивать с конкретных людей. А Северному Кавказу тоже требуется своя властная вертикаль?

— Сегодня не только Кавказу, но и России нужна своя вертикаль власти. Нам, например, приходится сверху создавать те гражданские институты, которые должны рождаться самостоятельно, инициатива должна идти снизу. Я всегда был сторонником того, что если ты хочешь собрать урожай, то почва должна быть подготовлена. Но нельзя взять и перенести европейскую модель на нашу территорию и сказать, что мы сейчас пересадим, все, что там есть и получим европейскую демократию. У нас страна немножко другая, у нас модель немножко другая, у нас территория другая. Даже мультикультурализм, который у нас есть, он не привозной, а собственный исторический. И здесь на Кавказе он всегда существовал. А такие понятия, как радикализм и экстремизм мы получили только в последние десятилетия. Это европейцам надо поучиться у нас, как на протяжении столетий, имея клубок многонациональных проблем, мы не получили гражданскую войну, а наши народы жили в дружбе и взаимопонимании. Поэтому сейчас надо опомниться, ещё раз повернуться и сказать — у нас одно большое красивое государство, в котором много национальностей, и это тоже наш уникальный потенциал.

«Коммерсантъ-Online», 06.06.2011

Фото: Дмитрий Духанин / Коммерсантъ