Абхазия подняла черные зонты

// Независимая республика простилась со своим президентом

Вчера Абхазия простилась с Сергеем Багапшем, воздав ему почести как президенту и главнокомандующему. Наблюдавшая за ходом траурной церемонии спецкор «Ъ» ОЛЬГА АЛЛЕНОВА увидела в ней символ российско-абхазских отношений: абхазы прощались со своим президентом, а приехавшие в Сухуми российские чиновники мешали им это делать.

Прощание абхазов со своим президентом началось еще в понедельник, когда спецрейсом на Ту-154, принадлежащем ВС РФ, тело Сергея Багапша доставили из Москвы в Сухуми. Абхазские блогеры написали по этому поводу, что сухумский аэропорт, так официально и не запущенный, несмотря на обещания Кремля, нужен, видимо, только для того, чтобы доставлять сюда гробы: первый похоронный рейс случился в прошлом году, когда из Москвы привезли тело первого президента Абхазии Владислава Ардзинбы. «Ардзинба был тяжело болен много лет, и его смерть, потрясшая всех, все-таки не была такой неожиданной, как смерть Багапша,— говорит сухумский фотограф Ибрагим Чкадуа.— Багапш до последнего был на ногах, а на одной из последних пресс-конференций, когда слух о его болезни уже пополз по Абхазии, он даже пошутил: «Слухи о моей смерти преувеличены. Я умирать не собираюсь». Конечно, его внезапная смерть стала огромным потрясением».

Все эти дни в Абхазии были приспущены национальные флаги и вывешены белые флаги с черными траурными лентами. Рестораны и магазины стояли пустыми. «Здесь все друг друга знают, и люди просто не поймут, если ты пойдешь гулять в ресторан в такие дни»,— говорит Ибрагим.

Гроб с телом президента Абхазии поставили в его сухумской квартире, расположенной на восьмом этаже девятиэтажного дома. Здесь семья Сергея Багапша жила до его президентства, сюда же переедет после похорон, освободив госдачу на окраине города.

С понедельника до позднего вечера среды в узкий подъезд этой девятиэтажки тянулись вереницы жителей республики. Молодые люди, школьники и студенты шли с зажженными свечами в руках. Женщины — с цветами. Главный вопрос, который в эти дни беспокоил всех, заключался в том, почему Багапш лечился в 83-й больнице в Москве, а не, к примеру, в ЦКБ? Или не за границей? Абхазия — маленькая республика, и подробности этой смерти тут знают почти все. Знают, например, о том, что Германия отказала абхазскому президенту в визе, и о том, что Израиль выразил готовность принять его на лечение и предоставить госохрану и прочие привилегии, полагающиеся президенту иностранного государства. «Близкие и окружение Багапша, по их же словам, хотели, чтобы он ехал в Израиль,— говорит главный редактор независимой газеты «Чегемская правда».— Но когда вопрос решался, Багапшу позвонил из Москвы Николай Патрушев и предложил лечение в 83-й клинической больнице — мол, самому Патрушеву сделали там успешно такую же операцию, какая нужна и Багапшу. И, несмотря на уговоры родственников, он решил ехать в Москву». Операция прошла успешно, и, как рассказывают здесь, проснувшись после наркоза, Багапш побрился и сделал несколько звонков, сказав родным, что скоро его выпишут. Но вскоре ему стало плохо — отказали почки. «Говорят, что в этот день даже реаниматолога не было на месте, и пришлось его ждать,— говорит Инал Хашиг.— Еще рассказывают, что некоторые врачи предупреждали, что ему нельзя было делать операцию. В общем, версия о врачебной ошибке, ставшей причиной смерти Сергея Багапша, здесь самая популярная».

Вчера в половине девятого утра гроб с телом Сергея Багапша, накрытый абхазским флагом, вынесли на улицу, погрузили в катафалк и медленно повезли к отреставрированному зданию государственной филармонии — той самой, которой восхитился в свой прошлый приезд президент Медведев, сказав, что даже крупные российские города могут позавидовать абхазам.

Церемонию прощания в филармонии начали в десять утра, но из-за огромного числа желающих проститься, а также особых мер безопасности, принятых в связи с визитом Владимира Путина (см. статью на этой странице), у входа в здание образовалась огромная пробка. Люди нервничали: «Лучше бы он (Путин.— «Ъ») не приезжал, даже проститься по-человечески не дадут».

Внутри играла классическая траурная музыка, и звучали абхазские народные поминальные песни, гроб стоял на сцене, немного наклоненный к залу, а места в зрительном зале занимали те, кто хотел увидеть всю церемонию прощания своими глазами.

К одиннадцати пошел проливной дождь, который не стихал несколько часов, но толпа на площади перед филармонией не уменьшалась — только укрылась черными зонтами.

Людская шеренга тянулась через зал до трех часов: мужчины останавливались, склонив голову, женщины плакали, гора букетов на сцене росла, венки некуда было ставить, их стали уносить за кулисы. Приехали президенты Кабардино-Балкарии и Ингушетии Арсен Каноков и Юнус-Бек Евкуров — поднялись на сцену, дотронулись до гроба, подошли к жене и детям покойного, потом спустились и сели в зале.

К 11:30 здесь ждали российского премьера Путина, журналисты все время выбегали в фойе и кому-то звонили: «Прилетел? Нет?» В 13:15 вход жителям Абхазии в зал закрыли, сотрудники Федеральной службы охраны еще раз проверили ложи, и все стали ждать высокого гостя — и зал, и похоронная комиссия на сцене, и покойный, и люди, которые мокли в это время на улице, под дождем. Российский премьер появился через 15 минут, и весь зал встал, как будто по чьей-то команде, и стоял, пока премьер не ушел, минут пять. Ни до, ни после его появления они не вставали.

После того как Владимир Путин покинул зал, сюда пустили всех, кто стоял на улице, пустили разом, со всех сторон открыв двери. Люди вошли мокрые, уставшие, многие со слезами на глазах. Наступила такая плотная тишина, что даже музыка в ней вязла. Настоящее прощание началось только сейчас.

Вице-президент Александр Анкваб, только что встретившийся с Владимиром Путиным, объявил траурный митинг. Среди чиновников и гостей, поднявшихся на сцену, не было видно премьера Сергея Шамбы, который все эти дни был рядом с покойным и в Москве, и в Абхазии, но как раз в это время наступила его очередь встречаться с российским премьером. Известно, что Москва рассматривает именно этих двух чиновников как кандидатов в будущие президенты Абхазии, хотя, как считает политолог Инал Хашиг, «Москве лучше в данном случае держать дистанцию и открыто никого не поддерживать, потому что иначе получится то же, что было в 2004 году, когда Кремль сделал ставку на одного кандидата, и абхазы взбунтовались». «Абхазия — это витрина России,— считает сухумец Ибрагим Чкадуа.— Россия не может вмешиваться, ведь ей надо показать Западу, что здесь независимое и демократическое государство и что Россия не зря его признала».

На сцене говорили о покойном президенте. Вице-президент Анкваб вспомнил, что абхазский народ много раз поддерживал Багапша и что «просто так абхазский народ свою судьбу никому не доверяет». Заслугой своего соратника и друга Александр Анкваб назвал «признание независимости Абхазии, установление дипломатических отношений с Россией, дальнейшее признание в мире», и все это «навсегда связано с именем Сергея Васильевича Багапша». Эмоционально отозвался господин Анкваб о личных качествах покойного, назвав среди них терпение и высокую трудоспособность: «Он сгорел, работая день и ночь». Но особенно важной многим показалась фраза о том, что «президент не мог произносить вслух многое, что носил в себе тяжелой ношей». Об этой «тяжелой ноше», кстати, в этот день говорили многие.

Возможно, имели в виду, что в последние годы на Сергея Багапша выросло давление и со стороны Москвы, и со стороны местной оппозиции. Москва требовала решения таких вопросов, как купля-продажа недвижимости в Абхазии иностранцами и возвращение жилья тем россиянам, кто уехал отсюда во время войны, а оппозиция резко критиковала президента за «чрезмерные уступки Кремлю».

Неожиданно трогательно прозвучала речь президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты, который простился «со своим старшим товарищем» по-осетински: «Сергей Васильевич, рухсаг у (вечная память.— «Ъ»)». Пафосной была речь президента Приднестровья Сергея Смирнова, говорившего о «подвигах» покойного и о том, что «Россия не дает уничтожить народы». А глава администрации президента РФ Сергей Нарышкин, кроме сочувствия, привнес в траурное мероприятие политику, напомнив об «агрессивной акции Грузии» в августе 2008-го, в результате которой «Сергей Васильевич Багапш совместно с руководством России… обеспечил безопасность на Кавказе и мирное, суверенное развитие Абхазии». До господина Нарышкина о «грузинской агрессии» 2008-го никто не вспоминал — абхазы вообще не любят пафоса и шли сюда просто попрощаться.

Губернатор Краснодарского края Александр Ткачев тоже упомянул «войны, кровь и геноцид», а вспоминая Сергея Багапша, сказал, что тот был очень скромным и стеснялся кортежа и охраны, «в отличие от лидеров северокавказских республик». Северокавказские президенты, сидящие в правом крыле зала, внимательно выслушали замечание губернатора, тоже не брезгующего кортежами и мигалками.

В 16 часов церемония прощания была закрыта. Гроб с телом Сергея Багапша под траурный гимн вынесли на улицу и поставили на лафет, прикрепленный к бронетранспортеру, над которым развевался абхазский флаг. В окружении рослых ветеранов войны, под звуки военного оркестра президента Абхазии повезли по улице, запруженной народом, в сторону его любимого приморского кафе, известного в народе под названием «Брехаловка»,— туда, где в прошлом году на встрече Сергея Багапша с Дмитрием Медведевым ножка пластикового стула, на котором сидел Сергей Багапш, сломалась, и он упал. Теперь в Абхазии говорят, что это был дурной знак.

Ольга АЛЛЕНОВА,
газета «Коммерсантъ», 03.06.2011