Три грани одной войны
Сейчас, спустя уже два года после войны в Южной Осетии, когда накал начал спадать, а отдельные события стираться из памяти, приходит понимание того, насколько близко от края пропасти мы находились. В той войне мы несколько раз прошли по грани, каждая из которых отражает не только состояние нашей армии, но и всю российскую действительность. Далее, опираясь на материалы военного журналиста Владислава Шурыгина и политического аналитика Сергей Кургиняна, мы попробуем восстановить хотя бы часть событий двухлетней давности.
Первая из этих граней связана с материальным и техническим оснащением 58 армии, как, впрочем, и российской армии в целом. Не секрет, что в вооруженных силах сейчас имеет место тяжелейший кризис тылового обеспечения. Тот факт, что наш министр обороны господин Сердюков успел переодеть десять тысяч солдат и офицеров парадного расчета в новые одежки от Юдашкина, в которых они показушно промаршировали по Красной площади, безусловно, впечатляет. А вот на нормальную экипировку группировки, уходящей на войну, ни времени, ни денег не хватило. То, в чем наша армия была одета на осетинской войне, иначе как обносками не назовешь. Разгрузки времен первой чеченской, бронежилеты, использовавшиеся еще в Афганистане, да каски образца 1941 года.
Впрочем, откуда могут взяться деньги и время у нашего министерства обороны, если в тот момент все его силы были брошены на капитальный ремонт только что отремонтированного здания Генерального Штаба (на который исключительно в рамках финансовой оптимизации было потрачено более миллиарда рублей) и продажу московской земли под объектами МО? Тут уж не до новых материалов и образцов полевой формы.
Другая проблема – все нарастающее моральное и физическое устаревание вооружения и техники. Танки Т-72 и Т-80, БМП-2, БТР-80, артиллерийские системы 58 армии остались еще со времен афганской войны. Все это результат советской конструкторской мысли и производства. Конечно, можно только гордиться ресурсом, заложенным советской оборонкой, но на самом деле это свидетельствует только о том, что мы все ближе и ближе подходим к фатальной грани превращения в страну с архаической армией. И это при всех тех громогласных заявлениях о новых этапах перевооружения, которые постоянно звучат из уст наших военных руководителей, начиная с Верховного Главнокомандующего.
Пока можно констатировать только то, что все масштабные программы перевооружения постсоветской России с треском провалились. На этой войне мы не увидели ни новейших танков, ни новейших боевых машин сухопутных подразделений, ни новейшей авиации. Полное отсутствие в нашей армии беспилотников (БПЛА), эффективных боевых информационных систем и систем РЭБ компенсировалось применением приемников GPS, купленных офицерами на свои же деньги. После такого, знаете ли, можно сколько угодно рассказывать о преимуществе отечественной системы «Глонасс», да только кто ее видел?
Застарелой проблемой российской армии остается ее система связи. Особенно на тактическом уровне, основная часть радиостанций которого была разработана в начале семидесятых годов еще без применения средств кодирования и маскировки. В условиях современной войны такие радиопереговоры не только легко прослушиваются практически любым примитивным сканером, но и элементарно подавляются средствами РЭБ противника.
Миновать эту грань нам позволила слаженность и выучка частей 58 армии. Здесь стоит отметить действия 22-ой гвардейской бригады спецназа ГРУ, полностью парализовавшей грузинские части специального назначения, подготовленные американскими инструкторами на территории США. В очередной раз показала свое превосходство русская школа артиллерии. Оправдала себя и ставка на ВМГ (войсковые маневренные группы) – мотострелковые батальоны, усиленные танками и самоходной артиллерией. Наконец, одним из важнейших факторов явилась боевая подготовка солдат срочников, полностью развеявшая миф о превосходстве контрактной армии полной боевой готовности.
К другой грани нас подвели события, происходившие в Москве и связанные с действиями высшего военного руководства страны и главного военного органа управления – Генерального Штаба (ГШ РФ).
Начало войны 8 августа 2008 года Главное Оперативное Управление (ГОУ) и Главное Организационно-Мобилизационное Управление (ГОМУ) встретили на улице. Дело в том, что именно в этот день согласно строжайшей директиве министра обороны Сердюкова оба управления занимались переездом. Большинство офицеров управлений новость о начале боевых действий в Южной Осетии узнали лишь из утренних выпусков новостей, поскольку бесперебойно функционировавшая более сорока лет система оповещения к этому моменту была демонтирована. Дежурных в управлениях и службах не было, поскольку дежурить было просто негде.
Само ГОУ к тому моменту уже два месяца было без руководителя. Предыдущий начальник ГОУ генерал-полковник Александр Рукшин в начале июня был уволен за несогласие с планами МО резкого сокращения Генерального Штаба. До назначения нового начальника за это время ни у министра обороны Сердюкова, ни у начальника ГШ Макарова руки не дошли. В итоге исполняющий обязанности начальника ГОУ первый заместитель Рукшина генерал-лейтенант Валерий Запаренко был вынужден на тот момент совмещать сразу несколько должностей, что естественно не могло не сказаться на работе управления.
Вдобавок к этому в опустошенных для ремонта помещениях ГОУ и ГОМУ была отключена не только вся ЗАСовская связь, но даже и обычная «эровская», которую в новом здании еще провести, естественно, не успели. В итоге в кульминационный момент боевых действий в Южной Осетии Генеральный Штаб оказался полностью отрезанным от участвовавшей в боевых действиях 58 армии. И только к исходу вторых суток удалось хоть как-то наладить работу и восстановить управление войсками.
Отдельного стоит отметить действия начальника Генерального Штаба Макарова, который до последнего момента не решался отдать приказ войскам на начало военной операции, хотя и командование миротворцев, и дежурный генерал ЦКП, и командующий СКВО неоднократно выходили на НГШ с докладами о начале боевых действий. А НГШ все тянул, постоянно уточняя у высшего руководство масштаб применения силы в условиях, когда политическое решение уже было принято. В итоге – задержка с вводом войск, которая стоила нашим миротворцам несколько десятков погибших солдат и офицеров.
Первая директива, ушедшая в войска, касалась лишь частей и соединений СКВО, оставшихся таким образом фактически без прикрытия. Соответствующие директивы командованию ВВС и ВДВ ушли только через 8 и 16 часов соответственно. Из-за этого авиации пришлось вступать в боевые действия буквально «с колес», что явилось причиной столько высоких потерь (2 Су-25, 1 Ту22М3, 1 Су-24), а самые мобильные войска российской армии входили в зону конфликта одними из последних.
Миновать эту грань нам позволило только то, что войска и штабы СКВО готовились к этой войне. В штабах всех уровней имелись детально разработанные планы на случай ее начала. И это заслуга того самого ГОУ, которое было разгромлено сердюковской реформой. К счастью, нашлись люди, которые взяли на себя ответственность действовать по этим планам в отсутствии внятных указаний из Москвы. А ведь промедление в течение 2-3 часов могло привести к тому, что Цхинвал бы пал, а грузинская армия перерезала бы Транскам, тем самым лишив всякого смысла войсковую операцию 58 армии.
Но к самой опасной грани мы подошли в течение нескольких недель после формального окончания осетинской войны. Тот факт, что грузинская армия начала наступление на Цхинвал, предварительно не блокировав Рокский тоннель, скорее всего, объясняется желанием Саакашвили занять столицу Южной Осетии до подхода российской армии. И вполне возможно, что это было сделано действительно без ведома американских кураторов. Хотя предварительная подготовка информационной атаки отдельных иностранных телеканалов очевидна.
Но когда план Саакашвили провалился, стало понятно, что для сдерживания России необходимо вмешательство Запада. И далее начала разыгрываться классическая партия «добрый следователь, злой следователь». Роль первого исполнял президент Франции Николя Саркози, второго – творческий союз американских «ястребов» Кондолизы Райс и Дика Чейни. Цель проста – введение иностранных миротворческих сил, и тем самым обеспечение военного присутствия НАТО на Кавказе. И вроде бы, в первоначальном варианте плана Медведева-Саркози нечто подобное действительно разминалось.
Но дело в том, что современное политическое руководство России – это люди, прошедшие школу девяностых годов. И когда наши руководители почувствовали, что их готовы «кинуть» с той стороны, они «кинули» на опережение. Инстинктивно, даже не очень представляя, к каким последствиям это может привести.
Кульминационной точкой стало признание независимости Абхазии и Южной Осетии 26 августа 2008 года. Американцев «кинули». И вот тогда весь мир замер, ведь такого не было никогда. А если это можно сделать на Кавказе, то почему нельзя где-нибудь еще? И в этот момент американцы «взбесились».
В Черное море вошел американский флот. Если у кого-то еще остались иллюзии, напомним, что это был ядерный флот. И USS McFaul, и USS Barry могут нести до 90 ракет BGM-109A Tomahawk с ядерной боеголовкой W80. Применение таких изделий могло оставить от всей зоны конфликта девственно чистый лунный пейзаж. И уже наши генералы и адмиралы на полном серьезе обсуждали, стоит ли перебрасывать свои ракеты в Черное море или можно работать на дальней дистанции из Средиземного. Именно в этот момент в воздухе запахло локальной ядерной войной, начала которой никто не хотел, но которая могла начаться сама собой.
Чуть позже (10 сентября) два российских бомбардировщика Ту-160 совершили полет с места базирования в Энгельсе на аэродром Либертадор в Венесуэле. В сентябре же начался поход группы кораблей во главе с ТАРКР «Петр Великий» с официальной целью проведения учений в Карибском море.
В каком-то смысле в те дни, незаметно для самих себя мы пережили кризис аналогичный Карибскому. И главным фактором его разрешения стала реакция украинской политической элиты, которая категорически отказалась вступать в сухопутный конфликт с Россией без поддержки НАТО. Американцы же, как выяснилось, оказались не готовы усиливать давление на Россию, обладающую текущим ядерным потенциалом.
А потом начался мировой экономический кризис, на выборах в США победил Барак Обама, и острота конфликта постепенно стала угасать. Вот так неожиданно для себя и для всего мира локальный конфликт чуть не привел к последствиям, которые сейчас даже сложно представить. А ведь для этого стоило всего лишь перешагнуть за одну из тех тончайших граней.
http://npilnik.livejournal.com/
Aug. 17th, 2010 at 3:00 AM
