«Все зависит от независимости»

// Виктор Терраделлас, один из идеологов независимости Каталонии,— о том, почему регион не хочет оставаться в составе Испании

Выборы в парламент одной из самых богатых автономий Испании не внесли ясности в отношения Барселоны с Мадридом. Каталонцы проголосовали за таких разных националистов, что трудно представить, как они договорятся о движении к независимости.

Всю прошлую неделю итоги голосования 7-миллионного региона с душевым доходом на 9 процентов выше среднеиспанского толковали в разные стороны. Испанская пресса убеждала себя, что инициаторы досрочных выборов, коалиция «Конвергенция и союз», сами нанесли себе поражение, так как при явке под 70 процентов потеряли почти треть мандатов. Лидеры ЕС пытались в зародыше пресечь налоговый бунт состоятельных регионов, который может стать крайне неприятным прецедентом в эпоху кризиса. А вот инициаторы референдума по-прежнему убеждены: все еще впереди. Как далеко готовы идти сторонники новой постиндустриальной раздробленности и почему они считают свой проект спасительным для Европы, «Огоньку» рассказал один из идеологов партии «Демократическая конвергенция Каталонии» Виктор ТЕРРАДЕЛЛАС.

— На досрочных выборах ваша партия потеряла 12 мандатов в региональном парламенте. Избиратель испугался слишком реальной перспективы независимости, которую вы обозначили?

— Начнем с того, что победила на выборах все-таки коалиция во главе с Артуром Масом (председатель регионального правительства и лидер правящей коалиции «Конвергенция и союз».— «О»): его сторонники взяли вдвое больше мандатов, чем ближайшие соперники. Но Мас еще до выборов предупреждал: голосовать будут не только за партии. Важнейший компонент этих выборов — волеизъявление по поводу выдвинутой им идеи референдума о новом политическом статусе Каталонии в Европе. Так вот, силы, которые «за», взяли 87 из 135 мест — две трети в парламенте. Стало быть, движение продолжается. Более того, результаты убедительно говорят о желании избирателей Каталонии самим принимать решения по главным вопросам жизни региона, разумеется, с учетом всех точек зрения.

— Хорошо, но насколько после этих выборов актуален референдум о независимости? Ведь своими силами ваша партия его провести не может.

— Давайте не забывать: это первые выборы в Каталонии, на которых избирателей прямо спросили, хотят ли они референдум о независимости. К тому же в парламенте за него большинство, во главе которого стоят первая и вторая политические силы Каталонии — «Конвергенция и союз» и Республиканские левые Каталонии. Поверьте, ни те, ни другие не намерены разочаровывать своих избирателей.

— Но ваша партия — за экономический либерализм, она проводила политику жесткой экономии, а левые — за социальную справедливость. Какие коррективы придется вносить, чтобы объединиться? Вообще, в кризис это возможно?

— Различия есть, они касаются тех моделей социально-экономических реформ, которые предстоит запустить, но искать следует общий знаменатель. Думаю, мы должны взять за общую точку отсчета, что лишь в своем государстве мы сможем осуществлять контроль над политикой и ресурсами, сможем предоставлять обществу возможность выбрать варианты развития. Нам предстоит трудный путь к независимости, ну а когда он будет наконец пройден, мы, как любая суверенная европейская нация, полагаю, сможем уточнить свои ориентиры в более традиционной системе политических координат.

— Представители вашей партии не раз говорили, что политика жесткой экономии от каталонцев требует больше жертв, чем от испанцев. Как поможет независимость Каталонии преодолеть кризис? И почему вам стало так неуютно в Испании?

— Мы пришли к выводу, что у Каталонии должны быть свои политические институты, она сама должна распоряжаться экономическими ресурсами, формировать социальную политику. У этого есть предыстория. Многие годы Каталония была ведущим регионом Испании. Каталонское национальное движение много делало для создания современного демократического государства, что после 40 лет военной диктатуры (генерала Франко.— «О») было непросто: усилия Каталонии способствовали вступлению Испании в ЕС, а затем в Маастрихтский договор и в еврозону.

Но централистская конструкция испанского государства сделала невозможными все попытки модернизации, превратив наш регион в жертву несправедливой и несбалансированной системы налогообложения. В среднем за год в Каталонии собиралось 16 млрд евро налогов, которые не возвращались ни в виде инвестиций, ни в каком-то еще виде — по нашим подсчетам, можно говорить об общей сумме в 290 млрд. Это абсурд: будучи мотором испанского государства, Каталония аккумулировала отставание в дорожной инфраструктуре, коммуникациях до такой степени, что это поставило под вопрос наше собственное развитие, благосостояние и будущее каталонского общества. Вывод просматривается: для развития Каталонии сегодня нужны структуры, которыми располагают независимые страны. Несколько лет назад я написал статью под названием «Суверенитет или подчинение», где объяснял, что без этого нам не выжить как нации.

— И как вы себе представляет выход из Испании, если Мадрид не санкционирует референдум?

— Каталония — европейская нация, которая проводит на себе мирный и демократический эксперимент с целью добиться своей государственности. Мы полны решимости вдохнуть новые силы и в идею Европы за счет массовой социальной поддержки и общей воли к политическому возрождению. Мне трудно себе представить, чтобы какое-либо европейское государство, ЕС, США, или даже Испания, отвергли столь искренний демократический порыв, основанный на общих ценностях.

— Как бы вы определили, что объединяет те регионы, в которых сегодня идею суверенитета всерьез обсуждают,— вас, Шотландию, Фландрию?

— Европа, мир в целом не могут не реагировать на динамичные перемены в обществе. Не случайно ведь, что за последние два десятка лет в ООН вступило 24 новых государства. Что же касается Европы, и в особенности ЕС, то в ней все крепче убеждение, что полюс политической, экономической и социальной стабильности — это средних масштабов страны с солидным демократическим багажом и историческим опытом мирного разрешения конфликтов. Мы немало способствовали продвижению этой идеи и надо ли говорить, в какой мере эта модель соответствует профилю Каталонии.

— Апелляция регионов к независимости через головы национальных столиц — головоломка и для Брюсселя, ряд лидеров ЕС уже высказался резко против. Каталония в составе Испании с 1714 года, Шотландия в составе Великобритании — почти столько же. Вы всерьез полагаете, что после трех веков сосуществования можно повернуть историю вспять?

— Давайте смотреть на историю как на нечто живое и развивающееся, а не как на охранную грамоту или систему запретов. Каталонцы — древняя нация, она была силой подчинена три века назад, но сумела тем не менее сохранить язык, культуру и прочие признаки идентичности, которые сегодня перемешаны с современностью. Каталония всегда была в Европе — с тех пор, как стала южным рубежом Каролингской империи во времена Карла Великого. Само собой, у нас глубокие и прочные связи с соседями, но мы надеемся, что они станут еще глубже, искреннее и равноправнее, когда мы достигнем того нового политического статуса, к которому стремимся.

Мадина ШАВЛОХОВА
«Огонёк», 3.12.2012