Свобода пуще неволи

Два года назад, 26 августа, Россия признала Абхазию и Южную Осетию. Специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» Ольга Алленова спросила у жителей обеих республик, что они думают о своей независимости.

«В ИТОГЕ НЕЗАВИСИМОСТЬ МОЖЕТ СЛИШКОМ ДОРОГО НАМ СТОИТЬ»

Два года независимости на первый взгляд пошли Абхазии только на пользу. Количество туристов из России возросло. Столица Абхазии Сухуми, где еще недавно на главных улицах стояли развалины старых, разрушенных войной домов, превращается в симпатичный чистый город, и даже такие полумертвые города, как Очамчира, ожили, здесь теперь тоже есть туристы, а некоторые россияне покупают жилье: здесь оно дешевле, чем в Гагре или Сухуми. Правда, пока сделки с недвижимостью не совсем официальные, и покупатели оформляют недвижимость на знакомых абхазов: закон о земле и недвижимости, который должен легализовать такие сделки, абхазский парламент еще не принял.

В Сухуми появился большой офисный центр, и скоро таких будет еще пять, строится большой супермаркет, новые многоэтажные дома. Все это неотъемлемая часть новой жизни.

Новая жизнь началась два года назад, когда Россия признала республику независимой. Недавний визит Дмитрия Медведева в Сухуми подтвердил: Россия будет поддерживать Абхазию и дальше, а в качестве доказательства поддержки в течение трех ближайших лет выделит 11 млрд рублей. Первые 3 млрд поступят уже в этом году. «Эти деньги пойдут в первую очередь на строительство дорог, больниц, школ,— говорят в абхазском правительстве.— У Абхазии большой туристический потенциал, и чтобы он развивался, нужно привести в порядок инфраструктуру. С российской помощью мы сделаем это гораздо быстрее, чем если бы пришлось делать это самим».

Влияние Москвы действительно ощущается: кроме баннеров с президентами Багапшем и Медведевым, о нем напоминают бензоколонки «Роснефти» и военные в российской форме. За два года людей в военной форме стало больше: на военных базах в Абхазии, переданных Москве на условиях безвозмездной аренды, расположено 3800 российских военнослужащих.

Главным результатом абхазской независимости стала уверенность в завтрашнем дне, появившаяся у жителей республики. Раньше они каждый день ждали новой войны с Грузией. Теперь знают, войны не будет, потому что Россия их защитит. Однако по мере того, как Россия укрепляла присутствие в Абхазии, многие стали понимать, что российские гарантии стоят довольно дорого. «Ощущение безопасности, которое у нас появилось благодаря России, способствует развитию экономики и бизнеса,— говорит абхазский политолог Инал Хашиг.— Но это только одна сторона медали. Другая сторона — это наша зависимость от России, которая становится все заметнее».

До признания все договоренности между Абхазией и Россией были устными: как выражается Хашиг, это были «джентльменские соглашения». После признания стороны стали заключать межгосударственные договоры, в которых, как считает местная оппозиция, «Абхазия делает слишком много реверансов». Оппозиция до сих пор критикует президента Багапша за договор о совместной охране государственной границы. Договор предусматривает, что границу Абхазии и Грузии должны охранять пограничники Абхазии и России, однако позволяет России устанавливать и собственные погранзаставы. «В итоге сегодня нашу границу охраняют только российские войска, вся граница находится в их юрисдикции, и даже президент Абхазии и не может приехать на погранзаставу с инспекцией без согласования с Москвой. Такие факты сильно бьют по нашей независимости»,— говорит Хашиг.

«Многие наши граждане прошли войну и теперь не понимают, почему они не могут купить здесь дом или какой-то бизнес»

Свои проблемы возникли и у абхазских предпринимателей: когда в республику приходят богатые российские предприниматели, местный бизнес оказывается неконкурентоспособным. «Никаких преференций местному бизнесу нет,— считает Хашиг.— А в условиях разрушенной экономики наше послевоенное общество не всегда реагирует адекватно на приходящий бизнес. Многие наши граждане прошли войну и теперь не понимают, почему они не могут купить здесь дом или какой-то бизнес: цены растут как грибы после дождя, и это обусловлено притоком российских денег. К тому же некоторым российским компаниям абхазские власти просто так отдают по гектару земли, и никто не знает, чем это обусловлено. Понятно, что это цена независимости. Но в итоге независимость может слишком дорого нам стоить, и мы станем банкротами. Если так пойдет дальше, здесь может сформироваться серьезный социальный протест».

Много шума наделало в Абхазии выступление главы «Роснефти» Сергея Богданчикова, опубликованное на сайте «Нефть России» в июне. По словам Богданчикова, ОАО НК «Роснефть» принадлежит 100% акций ООО РН «Шельф Абхазии». По данным абхазских властей, долевое участие абхазской стороны в РН «Шельф Абхазии» составляет 49%. Собственно, даже подписание договора между Абхазией и «Роснефтью» на условиях 49-51% в свое время стало объектом критики оппозиции, считающей, что «контрольный пакет акций должен быть там, где сырье добывается». Теперь же выясняется, что участие абхазской стороны в проекте «Роснефти» по разработке шельфа вообще под большим вопросом. Комментируя историю с заявлением Богданчикова, независимая абхазская газета «Нужная» констатирует: «Это уже образчик колониального поведения».

Местные экологи тоже бьют тревогу: где гарантия, что работы нефтяников не нанесут ущерба экологии Абхазии? «Если Абхазия ничего не имеет в этом проекте, то, значит, абхазские власти никак не могут повлиять на руководство «Роснефти»,— считает Хашиг.— И если произойдет какая-то авария или просто нефтяники будут недобросовестно работать, наше руководство просто юридически не сможет добиться отмены работ на шельфе».

Страх потерять национальную самобытность — единственное, что сближает осетин и абхазов

Еще один итог абхазской независимости — растущая популярность русского языка и падение рейтинга абхазского. Русскоязычных жителей Абхазии становится все больше, и местные газеты все чаще нарушают закон от 2008 года, обязывающий СМИ заполнять текстами на абхазском языке не менее половины своих площадей. Недавно в абхазском минюсте редакторы местных газет потребовали от парламента «прекратить чинить препятствия коммерческой деятельности» их изданий: по мнению журналистов, абхазским языком владеет лишь небольшая часть абхазов, и соблюдение закона делает газеты убыточными. По мнению абхазского журналиста Виталия Шария, власти республики должны финансировать обучение абхазскому языку в детских садах и школах, а не тратить деньги на выпуск учебников для взрослых, которые никто не читает.

«ДВА ГОДА НЕЗАВИСИМОСТИ НАМ НИЧЕГО НЕ ДАЛИ»

Языковая проблема с недавних пор обострилась и в Южной Осетии: приток строителей, военных и чиновников из России, как считают многие, может привести к тому, что в скором времени осетинский язык утратит свои позиции. С 2001 года в республике действует закон, закрепивший за осетинским языком статус государственного, а за русским — статус официального. И сегодня официальная документация в республике ведется на русском языке.

Впрочем, если бы не июльское заявление президента Эдуарда Кокойты, призвавшего депутатов партии «Единство» сделать русский язык государственным, о языковых проблемах здесь бы не вспоминали. Но угроза национальной идентичности заставила депутатов набраться смелости и поднять голос в защиту осетинского языка. Это вызвало озабоченность Москвы: побывавшие недавно в Южной Осетии депутаты Госдумы РФ призвали южноосетинских коллег противостоять попыткам внести раскол между Россией и Осетией. Южноосетинские коллеги оправдывались: на русский язык никто не покушается, вопрос о его статусе всего лишь обсуждается, а изменить статус непросто — только путем референдума.

«Чтобы поменять статус русского языка, нужно провести референдум,— подтверждает спикер парламента Южной Осетии Станислав Кочиев.— На мой взгляд, в нашей республике, где многие люди все еще живут в палатках, это не вопрос первой необходимости». Чтобы доказать России, что русскому языку в Южной Осетии ничто не угрожает, власти поставили в центре города памятник Пушкину. Этот белый памятник в белом сквере выглядит островком сверхъестественного благополучия в полуразрушенной южноосетинской реальности.

Страх потерять национальную самобытность — единственное, что сближает осетин и абхазов. Остальных проблем, беспокоящих сегодня абхазов, в Южной Осетии не понимают. Здесь бы и рады росту инвестиционной привлекательности, а также приходу крупных корпораций и среднего бизнеса из России, однако в Южной Осетии до сих пор, спустя два года после войны, не построены дома, гостиницы, школы. Показательна республиканская библиотека, восстановленная организацией «Спецстрой» еще полгода назад: снаружи здание безупречно, но внутри пусто — у местных властей нет средств на покупку стеллажей, и книги свалены в кучи в новеньких белых залах.

Сотни семей по-прежнему остаются на улице. Их дома должны были построить еще в прошлом году, но из-за противостояния местных властей и посреднических структур, через которые Москва направляет в Южную Осетию средства на восстановление, строительство в этом году вообще не велось.

Инара Габараева, руководитель фонда по поддержке пострадавших от войны, уже два года живет у соседей. Руины ее двухэтажного дома снесли еще в прошлом году — расчистили площадку для нового строительства. Согласно утвержденным нормативам, каждая пострадавшая семья вправе рассчитывать на дом в 125 квадратных метров. Исключение составляют жители многоквартирных домов барачного типа: им полагается по 80 квадратных метров. Поскольку дом Инары имел общую стену с соседями, ей предлагают 80. Она борется за себя и за других, поскольку таких историй множество. Она пытается помочь тем, кто живет в палатках и кому еще тяжелее (см. статью «Построили тем, у кого деньги были» в N 31 за этот год), пишет письма российским властям и в международные организации. Жизнь в последние два года кажется ей адом. И эти два года — срок южноосетинской независимости.

Когда я спрашиваю ее, что она думает об этом, она честно отвечает: «Два года независимости нам ничего не дали. Мы два года бездомные. Многие погорельцы говорят мне, что готовы просить политического убежища где угодно. Мне страшно это слышать. Мы так верили России, мы так радовались, когда нас избавили от постоянной грузинской угрозы! А теперь видим, что российскому руководству, как и нашему, на нас наплевать».

«Коммерсантъ-Власть», 23.08.2010

ФОТО: Дмитрий Лебедев, Лана Парастаева, «Коммерсантъ»