«Пред. Дигорского Окрисполкома Арсагов лично руководил перестрелкой»…

90 лет назад, в конце 1920 года, вскоре после провозглашения Горской и Дагестанской республик, на Северном Кавказе начался процесс передела внутренних границ. Корреспондент «Власти» Светлана Кузнецова нашла в документах ОГПУ свидетельства того, что в ходе этого процесса случались даже вооруженные столкновения с применением обеими сторонами милиции и пулеметов.

«ВЫЗОВЕТ НЕИЗБЕЖНОЕ КРОВОПРОЛИТИЕ»

С того момента, когда в России случилась революция и она перестала быть единой и неделимой империей, попытки отделения одних территорий и расширения за счет соседей других шли нескончаемой чередой. В каких-то частях страны эти процессы инициировала новая власть. Случалось и так, что расширить занимаемую территорию пытались занявшие ее оккупанты. Так, в 1918 году командование немецких войск на Украине объявило, что жители исконно великорусской Орловской губернии желают присоединиться к новому украинскому государству. Однако этот маневр ничего не дал — большевики тут же организовали по всей губернии сходы, о результатах которых в бюллетене оперативного отдела Наркомата по военным делам говорилось:

«Орел. 25 июня (сведения доставлены почтой). Отношение населения Орловской губ. к вопросу о присоединении к Украине, согласно заявлению германского командования о желании этого населения, резко отрицательное. Громадное большинство полученных резолюций (около 420) сходов сел и деревень и постановлений волостей и уездов выражает категорический протест против присоединения к Украине и определенное желание остаться в составе Российской Советской Республики. Почти все, за ничтожным исключением, согласны защищать Советскую власть с оружием в руках до последнего человека, могущего носить оружие, не считаясь с годами».

Однако далеко не все акции большевиков по изменению границ оказались столь же удачными. Анастас Микоян, назначенный в 1922 году секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), руководившего всем Северным Кавказом, вспоминал:

«Наше бюро очень беспокоило положение в Горской республике. Эта республика, как несколько ранее и Дагестанская, была провозглашена на съезде народов Терской области с участием наркома по делам национальностей Сталина в ноябре 1920 г. Декреты ВЦИК об образовании этих двух республик были опубликованы 20 января 1921 г. Горская республика объединила большую группу северокавказских горских народов: чеченцев, ингушей, кабардинцев, осетин, балкарцев, карачаевцев, а также часть станиц терских казаков. Народы эти были очень разные, среди некоторых из них еще сохранилась национальная рознь. Постепенно из Горской республики стали выделяться самостоятельные автономные национальные области. Еще до моего приезда на Северный Кавказ получила автономию Кабардинская область, которая в начале 1922 г. объединилась с Балкарской областью в Кабардино-Балкарскую автономную область (в 1936 г. она стала Автономной Советской Социалистической Республикой в составе РСФСР). В том же 1922 г. была образована и автономная Карачаево-Черкесская область… Выделение этих двух областей из Горской республики было абсолютно правильным. У кабардинцев и балкарцев было мало общего с оставшимися в Горской республике народами, разве только принадлежность к мусульманской религии да горный характер территории, на которой они жили. Языки у них были разные. Географическое положение и экономика связывали их не с Владикавказом — центром Горской республики, а с Пятигорском и Кисловодском. На базарах именно этих двух городов сбывалась вся их сельскохозяйственная продукция; здесь же они покупали все нужные им товары. Кабардинцы и балкарцы встречались и вообще общались между собой главным образом на базарах Пятигорска, а карачаевцы — в Кисловодске».

Но между всеми новыми республиками и автономиями следовало установить границы и отнести каждый приграничный населенный пункт к тому или иному региону. В некоторых местах процесс проходил относительно мирно. К примеру, в декабре 1922 года жители хутора Большого-Сидорова, несмотря на то что были русскими, при выборе между Кубано-Черноморской областью и Черкесской отдали предпочтение последней.

Однако такая мирная картина наблюдалась не везде. В 1926 году в информсводке ОГПУ отмечалось:

«Острое малоземелье, наиболее характерное для Чечни, Карачая и Осетии, осложняемое в ряде районов непроведением и задержкой землеустройства и общей перенаселенностью на плоскости, почти повсеместно вызывает межселенные споры. В ряде случаев столкновения принимают ожесточенный характер и выливаются в избиение, драки с взаимными угрозами убийством, в особенности когда стороны принадлежат к различным национальностям, племенам, родовым или фамильным группировкам, обостряя нередко национальную вражду».

Судя по документам, процесс проведения границ между северокавказскими автономиями превратился в конфликт уже в самом своем начале. Весной 1922 года, после приезда на Северный Кавказ комиссии высшего законодательного органа РСФСР — ВЦИК, председатель Кабардино-Балкарского облисполкома Бетал Калмыков направил в Москву в Наркомат по делам национальностей телеграмму:

«Приехавшая комиссия ВЦИК по установлению границ своими решениями нарушает сложившееся веками землепользование Кабарды, нанося этим колоссальный удар сельскому хозяйству, уже подорванному в период революции… Все соседи предъявили непомерные требования… Карачай, Балкария, Осетия, Дигория, Ингушетия и Терская губерния — все требуют отрезок, вселения, даже переселения кабардинцев. Удовлетворение их требований вызовет неизбежное кровопролитие. Комиссия поставлена об этом в известность. Уверенности мы не имеем, неизбежен конфликт. Между тем земельная норма Кабарды не превышает претендентов. Пока участвуем в заседаниях во Владикавказе, но неизбежен наш уход. Срочно примите меры, поставьте в известность ЦКП и ВЦИК».

Члены комиссии, в свою очередь, телеграфировали в Москву о неприемлемом поведении кабардинских руководителей:

«Представители Кабарды во главе с Калмыковым все время всячески тормозили работу в КомВЦИК, накануне решения нами земельных вопросов между Кабардой и Балкарией и Карачаем демонстративно покинули последнее общее заседание, высказав опасения, что решения КомВЦИК вызовут кровопролития, хотя никакого решения мы еще не выносили и никакого предположения не высказывали… Сообщая об изложенном и имея в виду, что попытки к разрешению земельных вопросов оружием со стороны кабардинских селений с Балкарией во время нашего объезда были при нашем вмешательстве благополучно ликвидированы. Просим призвать к порядку кабардинских руководителей… Вопрос о границах Горреспублики ввиду тесной связи его с земельным отношением внутри Горреспублики и неясности директив ВЦИК остается открытым до получения дополнительных инструкций ВЦИК».

«МИЛИЦИЯ ПРОИЗВОДИТ АРЕСТЫ СТОРОННИКОВ КАБАРДЫ»

Калмыкову попеняли на то, что он осложняет процесс проведения границ, но он не успокаивался.

«Уже при первом нашем знакомстве,— вспоминал Микоян,— Бетал сообщил, что он поставил вопрос во ВЦИК о том, чтобы передать Пятигорск Кабардино-Балкарии, сделав его центром автономной области. В то время Нальчик, считавшийся центром Кабардино-Балкарии, был, по сути, не городом, а большим селом. Бетал сказал, что во ВЦИК обещали поддержать это его предложение, и просил об этом же меня. Я ответил ему сразу и прямо: «Считаю это нецелесообразным. В Пятигорске живет в основном русское население; это всероссийский курорт со своими нуждами. Если руководство Кабардино-Балкарии будет находиться в Пятигорске, ему придется много хлопотать о курорте, а следовательно, нужды кабардино-балкарского народа могут отойти на второй план. Нальчик же географически расположен в центре автономной области, что само по себе очень важно». Но Бетал свыкся со своей идеей и был глубоко разочарован моим ответом».

Не дремали и другие участники процесса. В госинформсводке ОГПУ в сентябре того же 1922 года говорилось:

«Кабардино-Балкарская область. Ввиду невыясненности принадлежности селения Лоскен Первый, лежащего на границе Горреспублики и Кабарды, властями Горреспублики послан отряд милиции для присоединения его к Горреспублике. Население же этого селения, настроенное против присоединения к Горреспублике, удалилось в лес и, будучи хорошо вооружено, угрожает вооруженным отпором милиции. Милиция производит аресты сторонников Кабарды и уничтожила даже печати исполкома».

Ответ руководителей Кабардино-Балкарии не заставил себя ждать. Калмыков с помощью чисто советских методов продолжал отстаивать интересы автономии. В октябре ОГПУ сообщало руководству страны:

«Кабардино-Балкарская область. В связи со спорным земельным вопросом между Кабардой, Карачаем и Горреспубликой, несмотря на запрещение Юго-Восточной РКП, была созвана областная партконференция и областной съезд советов. Проводить конференцию было поручено тт. Зудкову и Калмыкову. Партконференция была открыта 25 сентября, причем докладчик по земельному вопросу т. Калмыков отметил, что Бухарин, Зиновьев и Троцкий во время своего пребывания в Карачаеве подпали под контрреволюционное влияние… и что будто бы местные контрреволюционеры, разъезжая по селениям и курортам, убеждали Троцкого и Зиновьева, указывая на кабардинские земли, чтобы они их передали… После Калмыкова выступали и другие представители, обвинявшие не только центр, но и местную власть. Ораторы разжигали национальные страсти. После речей было постановлено вынести резолюцию об отмене постановления ВЦИК об отдаче земли в районах Малой Кабарды и Карачаева; требовать возвращения ранее отобранных земель Карачаеву и Горреспублике, возвращения всего угнанного Карачаевым скота, уплаты за сожженные 800 дес. хлеба в Малой Кабарде, потребовано также выдать бандитов, находящихся в Дагестане и Карачаеве, и даже работников, состоящих на ответственных постах, бежавших из Кабарды в Балкарию. Кроме того, было постановлено послать делегатов для проведения в жизнь постановления партконференции. 26 сентября открылся чрезвычайный съезд советов, где по земельному вопросу выступил тот же Калмыков, который в своем докладе выразил недоверие центру. Все остальные докладчики также выразили недоверие центру. Съезд был похож на антисоветский митинг».

Похожая картина, как гласили сводки ОГПУ, наблюдалась по всему Северному Кавказу и в 1926 году:

«Отсутствие точных границ между отдельными национальными областями порождает многочисленные пограничные споры, развивая и обостряя национальный антагонизм. За последнее время обращают на себя внимание споры между Ингушетией и Кабардой, имеющие пятилетнюю давность из-за участка Кескемские хутора, приведшие к ряду вооруженных столкновений с пленением людей. Не прекращаются пограничные споры и между Чечней и Дагестаном…

Ингушетия. 9 сентября сего года было приступлено к работам по проведению земельных границ с Кабардой со стороны хут. Кусово (Ингушетия). Перед началом работ представителями Ингушетии было разъяснено населению о необходимости беспрепятственного пропуска проведения границы, с чем население, однако, не согласилось. Во время работ крестьяне-ингуши хуторов Кусово, Базоркино, Ласково и Кескем в количестве 200 чел., вооруженные вилами, палками, шашками и кинжалами, произвели нападение на проводящих границу. Столкновение, однако, было предотвращено благодаря присутствию представителя обкома и исполкома Ингушетии Ханиева и вооруженных милиционеров. Представителям Ингушетии наносились всевозможные оскорбления и делались упреки в недостаточно энергичной защите ингушей. Несмотря на проведение границы, настроение ингушей крайне напряженное и враждебное кабардинцам».

Причем похожие сцены наблюдались и в Закавказье, и в Средней Азии, и в Поволжских автономных республиках. В 1924 году о ситуации в Грузии ОГПУ сообщало: «Племенная вражда. На почве невыясненности междууездных границ наблюдается вражда между отдельными племенами Грузии (пшавы, хевсуры, сигнахцы)».

Однако до боевых действий, когда противниками командовали советские и партийные работники в других частях страны, пограничные конфликты не доходили. В 1927 году ОГПУ докладывало:

«18 сентября, в 5 часов утра, группа балкарцев в числе 80 человек, частично вооруженная, из с. Верхне-Балкарского во главе с предсовета неожиданно окружила кутаны осетин-лескенцев на так называемом участке Фонсиуаран, разбила и сожгла 8 землянок, заявив осетинам, что эта земля, согласно постановления ВЦИК, перешла им. У осетин, живших на кутанах с семьями, выгорело все имущество. Все работавшие на участке осетины разъехались по соседним селениям, призывая к отмщению. Это пока предварительные сведения, но, имея в виду опыт предшествующих столкновений, взаимную все нарастающую озлобленность, надо ожидать наихудшие последствия очередного инцидента в пределах всего пограничного района».

Ход дальнейших событий излагался в справке ОГПУ, отправленной в ЦК в октябре того же 1927 года:

«Земельные споры на границах Северной Осетии и Кабардино-Балкарской области, постоянно обостряясь, вызывают в ряде случаев вооруженные столкновения между спорящими сторонами. Постановление ВЦИК от 21/VII-24 г., согласно которого граница между областями была определена по старой административной линии, вопроса не разрешило, так как граница в деталях все еще оспаривалась обеими сторонами. Выдвинутая краевыми органами комиссия после длительных споров провела границу согласно первого постановления ВЦИК. Обе стороны подписали акт, но осетинское представительство осталось при особом мнении по поводу ряда спорных вопросов. В результате непрекращающихся трений Осетия выдвинула категорическое требование пересмотра постановления краевой комиссии. На этой почве между работниками-националами обеих областей имели место непрерывные трения, причем ответственные работники осетины и кабардинцы не только не стремились к ликвидации спора, но сами втягивали массы в конфликты, доходящие нередко до вооруженных драк. Примером того, насколько сами ответ. работники являлись вдохновителями конфликтов, может служить столкновение из-за границы участка Хазнидон. Лишь путем ряда мероприятий удалось предотвратить столкновение между спорящими сторонами, вооруженными не только винтовками, но и пулеметами. При этом пред. Дигорского Окрисполкома Арсагов лично руководил перестрелкой, в которой принимало участие не только население, но и милиция. Также личное руководство столкновением отмечено за заместителем председателя Балкарского Исполкома (Ульбашовым) и начальником Административного отдела (Настуевым). Создавшимися крайне обостренными взаимоотношениями воспользовались антисоветские элементы, еще более разжигающие антагонизм. Между осетинами, с одной стороны, балкарцами и кабардинцами — с другой, установились постоянные враждебные отношения: приезжающие на территорию К. Балкарии осетины подвергались оскорблениям и беспричинным арестам; широко практиковался угон скота, взаимное обезоружение и т. п. Такая обстановка предполагала неизбежное столкновение между сторонами. За сентябрь месяц с. г. отмечено несколько крупных конфликтов. Во всех конфликтах по-прежнему руководство и инициатива принадлежит местным совработникам. Наряду с этим 28 сентября милиция Урванского округа открыла пулеметный огонь по работавшим в степи дигорцам в районе Нового Уруха. Одновременно в том же районе были обстреляны дигорцы, работавшие в лесу, причем милицией угнан скот дигорцев. Сведения с мест указывают на неизбежность новых, более крупных столкновений. Обстановка требует решительного вмешательства».

«ПИЛ ЗА СВОБОДНУЮ КУБАНЬ»

Немедленного вмешательства, как сообщал в Москву полномочный представитель ОГПУ по Северо-Кавказскому краю Евдокимов, требовала и ситуация на Кубани. Земельный вопрос там волновал народ не менее остро, чем в национальных автономиях. У казаков отбирали земли в пользу прежде не имевших их иногородних жителей станиц, что не только вызывало недовольство, но и приводило к дракам, время от времени принимавшим массовый характер. Глава края Микоян вспоминал, что казаки чувствовали себя обделенными и приниженными советской властью и что он пытался выправить создавшееся положение путем воссоздания казачьих частей. Правда, если верить докладу Евдокимова, это не только не изменило настроение казаков, но и подвигло их к разговорам о необходимости отделения Кубани от России. В качестве одного из примеров полпред приводил историю, происшедшую после маневров Красной армии в 1927 году:

«Считаю нужным поставить вас в известность немедленно о параде и банкете, имевших место по окончании маневров 17-го сентября в ст. Славинской, куда я по решению Крайкома ВКП (б) выезжал лично. В параде приняли участие три дивизии: 22, 28 Стрелк. и 74 Территориальная. Последняя вывела на парад и переменный состав, состоящий в значительной части из казаков-кубанцев. На параде присутствовало несколько тысяч человек станичников, а также и военные атташе иностранных держав. Общее впечатление осталось о частях хорошее. Несмотря на 12-дневный поход и маневры, части выглядели бодро и показали достаточно хорошую выправку. Населением части, особенно 74-я Стрелк. тердивизия, были встречены очень тепло. После парада был устроен банкет для командного состава с приглашением всех иностранцев, представителей Соввласти и казаков-станичников. На банкете присутствовало всего до 200 человек. Решение о банкете было принято Комвойск СКВО т. Уборевичем единолично. Причем представители Штаба РККА, в частности тов. Туммельтау (из Разведупра), категорически возражали против приглашения иностранцев на такой широкий банкет, мотивируя, с одной стороны, нежелательностью общения иностранцев с таким широким кругом начальства, а с другой стороны, излишней вежливостью и слишком дружеским отношением к иностранцам, т. к. за 1-2 дня перед этим в Анапе уже было два банкета. Однако т. Уборевич категорически настоял на своем. Часть лиц высшего начсостава в разговоре между собой также держались отрицательного мнения к идее банкета, а член РВС Округа т. Мутных хотя открыто и не высказывался, но вел себя в этом вопросе настолько сдержанно, что есть основания предполагать, что он также был против банкета. Представитель Штаба РККА тов. Туммельтау, уходя из вагона после разговора, заявил т. Уборевичу, что он остается при своем мнении о нецелесообразности устройства банкета. Я приехал на парад и был поставлен уже перед фактом организации банкета. На деле получилось так, что протестовавшие были совершенно правы, ибо, хотя командный состав и вел себя весьма корректно и сдержанно, все же иностранцам, в частности полякам, удалось получить многое, могущее иметь некоторые последствия для Северо-Кавказского Края».

Крамола, как сообщал Евдокимов, сводилась к следующему:

«На банкете имели место, например, такие факты:

1. Зам. пред. Кубанского Окружного Исполкома беспартийный Косилов в разговоре с польским военным атташе Кобылянским подробно охарактеризовал политическое состояние Кубани и пил за свободную Кубань;

2. При прощании некоторые казаки целовали атташе в руку (по казачьему обычаю в руку целуют старших).

Нужно отметить, что в продолжение всех маневров поляки особенно интересовались наличием на Кубани шовинистических украинских настроений и на банкете щупали своих соседей именно в этом вопросе, попросив даже, чтобы оркестр исполнял украинские и кубанские песни, и наблюдая, какое это производит впечатление на опьяневших казаков. На другой после банкета день польский военный атташе Кобылянский в разговоре с нашим секретным сотрудником сказал: «От вчерашнего банкета я вынес впечатление, что казаки затаили в себе много обид, причиненных им соввластью. Об этом я доложу господину министру Патеку при свидании с ним в Кисловодске. Было бы хорошо, если бы Кубань отошла к свободной Украине. Я готов умереть за свободу родственной нации и вижу, что казаки недовольны соввластью». Таким образом, видно, что устройством банкета сыграли на руку иностранцам, облегчив им разведывательную задачу по установке национально-украинских настроений на Кубани. Это обстоятельство особенно серьезно, если принять во внимание оживление за последнее время националистических украинских группировок на Кубани, что видно из… листовки, разбрасываемой по дворам в станицах».

Меры против тех, кто не желал жить в указанных свыше границах, конечно же, принимались. Где-то проходили массовые изъятия оружия, где-то — активистов. Однако начиная с середины 1928 года сообщения о конфликтах из-за внутренних границ стали приходить в столицу СССР все реже и реже. А в 1929 году их, насколько можно судить, не стало вовсе. Скорее всего, подобная перемена объяснялась началом коллективизации. Земля перестала быть личной, и интерес к ней значительно снизился. Не имело большого значения и то, в какой именно автономии находится тот или иной колхоз.

Споры вокруг внутренних границ оказались забытыми. Как забылось и то, что при Сталине был и такой порядок.

«Коммерсантъ-Власть», 13.12.2010