Главная драка страны

Любой конфликт, в котором есть межэтническая подоплека, в современной России может обернуться массовым возмущением, переходящим в беспорядки, когда никого больше не интересует, что произошло на самом деле. «Власть» попыталась отделить факты от мифов в одной из самых громких историй в этом ряду — в деле об убийстве футбольного болельщика Егора Свиридова, которое сейчас рассматривает Мосгорсуд.

«У тебя все хорошо?»

Воскресным вечером 5 декабря 2010 года у метро «Водный стадион» собрались две компании. В кафе «Княжий дворик» сидел москвич Сергей Гаспарян с одноклассниками. Утром он с другом, геодезистом Егором Свиридовым, собирался в аэропорт — лететь в Вену, чтобы болеть за «Спартак». Гаспарян рассказывает, что посидели скромно: на пятерых выпили всего три бутылки водки, счет был не больше пяти тысяч рублей. В расположенном по соседству баре «Пивная точка» пил пиво уроженец Нальчика Аслан Черкесов. Вечер он провел дома у сестры, которая попросила его посидеть с ребенком, а ближе к ночи вышел в кафе встретиться со знакомым дагестанцем Рамазаном Утарбиевым, который привел с собой четверых земляков. Те тоже выпивали.

В половине первого ночи оба кафе закрылись, и обе компании встретились. Друзья Гаспаряна вышли из «Княжьего дворика», распевая песни. У Кронштадтского бульвара, где собирались ловить такси, заметили у остановки группу молодых людей — это были приятели Аслана Черкесова. Один из потерпевших, Дмитрий Филатов, говорит, что услышал матерную брань в адрес своих друзей. Знакомые Черкесова говорят, что первыми их обругали одноклассники Гаспаряна. Точную причину драки в Мосгорсуде до сих пор не выяснили. Может быть, ее вовсе не было. Известно только, что через пару минут к другу Гаспаряна, Дмитрию Петраченко, подошел один из дагестанцев, Нариман Исмаилов, и спросил:

— У тебя все хорошо?

— Да, все хорошо,— сказал Петраченко и получил удар в лицо.

Сбоку подбежали еще двое. Петраченко закрыл голову руками и попробовал убежать от нападавших, но его били в спину, повалили, пинали ногами. Стоявшие на проезжей части Гаспарян и Дмитрий Корнаков бросились Петраченко на подмогу, но не успели. На них налетели двое, сбили с ног. Корнакова оглушили бутылкой по затылку, потом приподняли и разбили его головой фару припаркованной рядом машины. Гаспаряну не давали подняться. Свиридов кого-то оттаскивал от Петраченко. В суде потерпевшие называют случившееся спланированным нападением: били их умело, если кто-то пытался встать, его тут же укладывали на асфальт. Пьяные избиваемые не могли оказать сопротивления. Гаспарян помнит только, что один раз попал кому-то в лицо. Драка продолжалась несколько минут. У потерпевших — сломанные носы, у нападавших — сбитые костяшки пальцев. Все могло ограничиться рядовой потасовкой, каких в спальных районах Москвы в выходные после двенадцати ночи происходят сотни, но тут из круглосуточного магазина вышел Черкесов и увидел происходящее.

Из всех дерущихся хорошо знаком Черкесову был только один, но это его не остановило. Черкесов достал травматический пистолет и разрядил всю обойму. Стрелял по самым крупным: две пули выпустил в Филатова, четыре почти в упор — в Свиридова, шесть — в шею, в спину, в плечо и в ноги Гаспаряна. У Черкесова уже закончились патроны, а он все продолжал жать на курок. Стрелял метко: все 12 пуль достигли цели. Одна из них попала Свиридову в затылок. Гособвинение называет это циничным преднамеренным убийством, защита — самообороной. Когда стрельба закончилась, Свиридов лежал ничком на проезжей части, из головы текла кровь. Нападавшие, еще раз повалив на асфальт Гаспаряна, бросились бежать, прихватив сумку Филатова. К избитым подбежала их знакомая, Надежда Менчинская: она приехала к друзьям под конец посиделок, вышла с ними на улицу и во время драки стояла в стороне. Менчинская видела все происходящее, ее саму никто не трогал, и теперь в суде она главный свидетель обвинения.

Кто вызвал милицию, адвокаты не говорят. Патрульные на допросе рассказали, что приехали через полторы минуты после поступления сигнала, вызвали на подмогу вторую машину, усадили в один из автомобилей Менчинскую и поехали искать обидчиков. Исмаилова, Акая Акаева и Артура Арсибиева остановили на бульваре. Документов у них не оказалось, на расспросы милиционеров отвечали, что занимались спортом в парке и идут домой. Но на кроссовках Арсинбиева оперативники заметили кровь, а на руке ссадину, и всех троих забрали в отделение. Второй патруль в это время задержал Черкесова с Утарбиевым и Хасаном Ибрагимовым: их из машины заметила и узнала Менчинская. Увидев милицию, Черкесов выбросил сумку Филатова в кусты, но убегать от милиционеров не стал. Он был единственный, на кого при задержании надели наручники: кобура с пистолетом и мощная фигура вызвали у оперативников опасения. По дороге в участок задержанные признались, что «подрались по пьяни».

— Он увидел, что дерутся люди, среди которых только один его знакомый, и вступился за земляков? — уточняли журналисты в суде во время ареста Черкесова.

— А что тут удивительного? — отвечали адвокаты.

В отделении за решеткой оставили только Черкесова, а остальных отпустили.

Это вызвало первую волну недовольства футбольных фанатов, быстро откликнувшихся на известие о смерти их товарища. Появились слухи о высокопоставленных дагестанских чиновниках, приехавших к следователям с 600 тысячами рублей взятки. Еще больше друзей Свиридова разозлили следователи: они будто бы нагрубили потерпевшим, вдове Яне без объяснений отказывались выдавать тело, подогрев слухи о том, что дело хотят замять. 7 декабря около тысячи футбольных фанатов на 30 минут перекрыли Ленинградский проспект. Эта акция сделала убийство Свиридова первополосным сюжетом всех СМИ. 9 декабря суд санкционировал арест Черкесова. На следующий день в камеру вернули зачинщика драки Исмаилова, а также Ибрагимова.

Но шансов на диалог с фанатским движением уже не было. 11 декабря пятитысячная толпа националистов с криками «Е…ь Кавказ! Е…ь!» разгромила Манежную площадь. Через два дня милиция отыскала уехавшего в родной Хасавюрт Арсибиева, работавшего в Москве менеджером в универсаме «Азбука вкуса». Двух последних участников драки задержали в Махачкале: Акая Акаева — 1 января 2011 года, а знакомого Черкасова Рамазана Утарбиева — 7 марта. К лету следствие завершили, и материалы дела передали в суд.

«В драке они никого не покалечили»

В деле Свиридова, приведшем к погромам на Манежной площади, каждый находит своего отрицательного персонажа. Многие винят во всем Черкесова: мол, вот как ведет себя в чужом городе дерзкий, привыкший к безнаказанности кавказец. Окончивший Институт физкультуры и спорта, спасатель по специальности 27-летний Черкесов, самый старший из обвиняемых, рос избалованным младшим ребенком в семье. Его старший брат, по некоторым данным, полковник полиции, который служит в МВД Кабардино-Балкарии, сестра работает врачом. В семье Черкесов-младший по традиции должен был заботиться о матери. Сначала он жил с ней в Нальчике, а когда матери понадобилось лечение в столице, переехал в Москву. В день драки дома его ждала беременная невеста, кольцами с которой он обменялся уже в мае в СИЗО «Матросская Тишина». Черкесов вспыльчив и импульсивен: когда в суд первый раз ему принесли четырехмесячную дочь, он рванулся к ребенку, не обращая внимания на конвой. В Нальчике он был фигурантом четырех уголовных дел: за кражу и угон автомобиля у него есть погашенная судимость, а три остальных дела о драках и избиениях закрывались «за примирением сторон». В Москве Черкесов тоже успел наследить: накануне убийства Свиридова он был в том же кафе «Пивная точка», тоже с кем-то подрался и тоже стрелял — правда, в пол. Избитый посетитель заявления в милицию не подал, но гособвинение включило этот эпизод в обвинительное заключение по делу Свиридова.

У родственников подсудимых и их земляков раздражение вызывает 26-летний Гаспарян, активный футбольный болельщик, не скрывавший в фанатской среде своих националистических взглядов, хотя сам он низкий грузный брюнет-армянин. Из компании, которая собралась 5 декабря в кафе только он и Свиридов имели отношение к фанатскому движению. Когда адвокат Черкесова, который настаивает на межэтнической версии драки, по которой футбольные фанаты первыми оскорбили кавказцев, рассказывал о судимости 26-летнего Гаспаряна, потерпевшие возмущались. В 2000 году Гаспаряна судили за хулиганство (драка, сухо объясняют адвокаты), а теперь, выступая в суде, он называет себя остепенившимся семейным человеком. Но болельщики «Спартака» вспоминают историю о том, как три года назад Гаспарян, приехав в Прагу болеть за «Спартак», гулял со знакомыми по городу и у Карлова моста наткнулся на чернокожих зазывал, предлагавших туристами экскурсии на теплоходах. «Гаспарян начал их задирать, один из негров разозлился и угрожающе повернулся в его сторону,— рассказывают очевидцы.— Тогда Гаспарян остановил его рукой, встал в бойцовскую стойку и бросил в толпу: «Фотографируй!»". В 2010 Гаспарян оказался в аналогичной ситуации, только на Кронштадтском бульваре и в роли жертвы.

Многие возлагают вину за беспорядки на ведших дело следователей, обвиняя их в непрофессионализме и продажности. Среди множества мелких причин, приведших возмущенных фанатов на Манежную площадь, была и заминка с арестом Черкесова. По закону подавать ходатайство о заключении подозреваемого под стражу можно в течение трех суток после задержания. Все это время он ждет суда в изоляторе временного содержания. Друзья Свиридова процессуальных тонкостей не знали и не должны были знать. Они решили, что раз Черкесова не арестовали на следующий день, то его выпустят на свободу. «Но его никто отпускать не собирался,— говорит знакомый с ходом расследования собеседник «Власти».— Черкесова закрыли в ИВС и собирались арестовывать. Просто следователи работали всю ночь, составляли протоколы, допрашивали свидетелей и с ходатайством об аресте на следующий день в суд не вышли, дали себе передышку».

За эту передышку уволили следователя, возбудившего уголовное дело по убийству Свиридова. Это 24-летний сын бывшего заместителя прокурора Москвы Юрия Синельщикова. В следственном комитете рассказывают, что строгий отец сына наказал — отправил служить в армию. Молодой сотрудник оказался единственным, кого убрали из органов насовсем. Заместителя начальника следственного отдела по Головинскому району Москвы Михаила Соколова уволили из комитета, но позже взяли на работу в транспортную прокуратуру.

Коллеги Синельщикова и Соколова до сих пор считают, что формально в действиях следователей ошибок не было: «Они все сделали правильно. Им привезли шесть человек, пистолет был только у одного, он подтвердил, что оружие его и что это он из него стрелял, во всем сознался. У остальных пятерых ни ножей, ни палок не было, в драке они никого не покалечили. Никто никаких денег там не брал, это чушь все полная. Опера могли по привычке рублей 500 взять при задержании, и то не в этом случае».

«Просто отправлять их в СИЗО за обычную бытовую потасовку — глупо и незаконно. У потерпевших был зафиксирован легкий вред здоровью. Это статья 115 УК РФ, уголовная ответственность до двух лет лишения свободы,— объясняет осведомленный о ходе расследования собеседник «Власти».— По УПК, мера пресечения в виде заключения под стражу возможна лишь по статьям УК, где наказание больше двух лет. Вообще легкие телесные повреждения расследуются часто только по заявлениям потерпевших, которые обиженные, может быть, и постеснялись бы подавать. Тем более что не все потерпевшие помнят, кто именно их бил и как все вообще произошло».

Говорившие с «Властью» следователи считают, что «если бы не было Манежки, следователей бы не увольняли напоказ, а всех участников драки, кроме Черкесова, привлекли бы по хулиганке в обычном районном суде и дали бы условные сроки». Но процесс по делу об убийстве Свиридова начался 8 августа в Мосгорсуде. Более того, по словам источника «Власти» в прокуратуре, в случае обвинительного вердикта присяжных гособвинение будет просить о реальных и длительных сроках заключения для всех шестерых подсудимых. А пока в зале N 308, где за убийство банкира Андрея Козлова судили Алексея Френкеля, прокурор Мария Семененко, обвинявшая битцевского маньяка Александра Пичушкина в 49 убийствах, вместе с судьей Андреем Расновским, выносившим приговор пиратам—захватчикам Arctic Sea, разбирают, кто кого в пьяной драке первым ударил в нос.

Олеся ГЕРАСИМЕНКО,
«Коммерсантъ Власть», 29.08.2011