Европа и федерализация

Изменение статуса Крыма подогрело интерес к другим зонам национально-территориальных противоречий, возникших вследствие распада СССР. Воздействие на Нагорный Карабах либо на бывшие грузинские автономии – Южную Осетию и Абхазию – будет внимательно изучаться всеми заинтересованными сторонами, а вот Приднестровье немедленно почувствовало эффект. Не случайно приднестровская тема вышла на самый высокий уровень – о ней говорит министр иностранных дел России Сергей Лавров, напоминают военачальники США и НАТО и ее даже затронул в телефонном разговоре с Бараком Обамой и Ангелой Меркель российский президент. Дело не только в судьбе жителей этой территории, но и в масштабных рисках, с которыми теперь связаны любые события там.

Киев, который в бытность президентом Виктора Януковича вел в отношении Приднестровья свою, но не враждебную Москве игру, теперь занимает совсем другую позицию. Тирасполь заблокирован. С одной стороны – Молдавия, которая по понятным причинам едва ли озабочена благополучием Приднестровья как отдельного субъекта. С другой – Украина, которая будет теперь стремиться стать большей Европой, чем сама Европа, к тому же имеет личные причины неприязненно относиться к «сепаратистам».

Кишинев летом готовится подписать соглашение об ассоциации с ЕС – документ, аналогичный тому, что спровоцировал кризис и крах политической системы на Украине. Для Евросоюза это теперь вопрос принципа. Проявлять же какую-либо гибкость или особый подход к пророссийскому Приднестровью, которое уже более 20 лет существует обособленно от молдавской экономики и вне молдавской политики, Брюссель тем более не захочет, поскольку это будет восприниматься как «уступки» Москве.

Но еще до этого подписания может сложиться ситуация, когда социально-экономическое положение Приднестровья начнет ухудшаться из-за огораживания со стороны соседей, особенно Украины. Тирасполь устами отдельных политиков уже заявлял, что хотел бы пойти путем Крыма. Физически это сложно себе представить – Приднестровье отделено от России территорией не просто другого, а еще и явно недружественного сегодня государства. Но призывы оттуда будут звучать, тем более в случае ухудшения обстановки, а Москве в духе провозглашенного и популярного в обществе курса «своих не бросаем» будет невозможно не реагировать.

Все это разворачивается на фоне паники на Украине и в западных столицах, что Россия не остановится в Крыму и пойдет дальше. Приднестровье называют возможной следующей целью, стало быть, нужно оттеснять Москву от этого вопроса. Если отвлечься от страхов и фобий, подход должен быть прямо противоположным. Сохранение статус-кво в Приднестровье, разблокирование ситуации и снятие барьеров гораздо активнее способствуют снижению напряженности, чем попытки воспользоваться ситуацией для принуждения Тирасполя.

С начала 1990-х годов, когда на постсоветском пространстве образовались новые независимые государства, в Москве говорили о федеративной модели как способе решения проблем национального строительства в неоднородных странах. Собственно, особенно актуально это в случае Украины и Молдавии, где имело и имеет место явное культурно-историческое деление населения.

Российские призывы к федерализации всегда воспринимались в штыки, как проявление имперских амбиций и прелюдия к окончательному размежеванию. Между тем с ходом времени различия не стирались. Идея о благотворном влиянии европеизации, которая объединит граждан в стремлении жить в другой реальности, не сработала. План урегулирования приднестровской проблемы, предложенный Россией в 2003 году (а он предусматривал федерализацию Молдавии и сохранение российского военного присутствия в Тирасполе), был торпедирован ЕС и США. На тот момент они рассчитывали обеспечить территориальную целостность страны в рамках европейских структур и идти навстречу российским пожеланиями о согласовании сфер интересов не захотели.

Сегодня, столкнувшись с острым кризисом на Украине и непонятными перспективами в Молдавии, Запад с большим интересом прислушивается к федеративным идеям. Однако ситуация резко изменилась, и то, что 10 лет назад можно было обсуждать спокойно и воплощать в жизнь поэтапно, сейчас требует резких и решительных шагов. Политически все очень неблагоприятно, поскольку на Украине, например, просто отсутствует субъект власти, способный на продуманные стратегические шаги. Да и западные политики, даже понимая, что федерализация может быть выходом из тупика, сейчас не могут открыто это заявить, поскольку опасаются обвинений в «потворствовании» Кремлю. Фаворит президентских выборов Петр Порошенко первым делом завил, что Украина навек останется унитарной.

Между тем иного выхода, кроме федерализации, кажется, просто нет. И на Украине, и в Молдавии бессмысленно делать вид, что имеющиеся противоречия рассосутся сами собой, и «Восточное партнерство» чудесным образом примирит Тирасполь с Кишиневом и Львов с Донецком. Украинские события сломали парадигму 1990-х, когда считалось, что политические модели вправе определять только европейцы. Осталось только это признать.

Федор ЛУКЬЯНОВ
«Российская газета», 02.04.2014