Альпинисты рассказали о мистических случаях в горах

// Таковой был и в 1995 г. в ходе экспедиции Северной Осетии на Эверест

В копилке у каждого маститого альпиниста есть нечто мистическое, необъяснимое. При высотных восхождениях альпинисты приближаются к той тонкой грани, которая отделяет наш мир от иного. «Снежные барсы», гуру от альпинизма рассказали о случаях, которым невозможно найти рационального объяснения.

«Внутренний голос сказал мне: вставай и иди»

«Снежный барс», мастер спорта по альпинизму СССР Владимир Шатаев не раз сталкивался с тем, что, с точки зрения здравого смысла, объяснить невозможно.

Владимир Николаевич вспоминает, как весной 1995-го в составе экспедиции Северной Осетии он в качестве тренера поднимался на Эверест. Шли с севера, со стороны Тибета.

— Почти завершив акклиматизацию, с Федей Шульевым и Юрой Прояевым мы ночью поднялись на 8300 метров. Кислорода практически не было. Его очень сложно было достать. Один из шерпов должен был поставить нам палатку. Заверил, что все в порядке. Но мы, поднявшись на 8300, палатки не увидели. Хоть ложись и умирай.

Ее случайно обнаружил в девять вечера Федя Шульев. В сложенном виде она была заложена под камень. В полной темноте, при сильном ветре, ребята начали готовить площадку, а потом устанавливать палатку. Я им не помогал, просто был не в состоянии. Газ мы зажгли только ближе в полуночи. И нам удалось, наконец, кое-как согреться.

Владимир Шатаев говорит, что возможностей идти на вершину не было.

— У нас был только один баллон с кислородом, который мы использовали ночью на троих. А в «высоких кругах» ждали результата. Утром 11 мая я стал чувствовать себя лучше. А дальше началась, то ли мистика, то ли Господь Бог вмешался. Меня будто кто-то подтолкнул. Внутренний голос сказал мне: вставай и иди.

Я оделся, вышел из палатки, помню ощущение, что точно знал, куда идти. Прошел вверх по склону метров 30 и нашел… 24 кислородных баллона. Это было что-то невероятное. Я спустился к ребятам, рассказал о баллонах. Позже выяснилось, что их оставили участниками иркутской экспедиции 1994 года. С кислородом у нас появился шанс совершить восхождение. Мы, проверив баллоны на давление, взяли с собой 12 штук — по 4 на каждого — и пошли. И у нас получилось. Мы взошли на вершину.

Спуск, как говорит Владимир Шатаев, был тоже экстремальным.

— На высоте 8700 я понял, что у меня кончился кислород в баллоне, у ребят запасных баллонов тоже не осталось. Говорю им, идите вниз, а я попытаюсь потихонечку пойти без кислорода. Конечно, скорость упала раз в 5. Я еле-еле передвигался. И вдруг увидел — лежат баллоны.

Когда группы совершали восхождения, они делали там бивак. Ночью обычно один баллон устанавливали в палатку, когда спали. Через распределитель поступал кислород. А так как баллоны были уже на сколько-то использованы после ночевки, брать их наверх с собой было бессмысленно. Поэтому их просто оставляли на месте, никто их уже не снимал, это было тяжело и сложно.

В тот момент, когда я их увидел, мой внутренний голос сказал, а ты посмотри, что в баллонах? Начал проверять давление, в первом — 30 атмосфер, во втором — 30, в третьем — 50. А вообще в то время баллоны заряжались на 220 атмосфер. Баллона на 50 мне хватило, чтобы при лунном свете добраться до отметки 8200 метров, где у нас был бивак, стояла палатка. Вот эти подсказки, когда звучал внутренний голос, практически спасли мне жизнь. Мне тогда было 58 лет.

Светлана САМОДЕЛОВА
«Московский комсомолец», 2 января 2022 г.