Об одном новом направлении в скифологии (часть 2)

Приведем некоторые новые параллели, наглядно характеризующие этнические взаимосвязи скифов и осетин.

 Скифский «змеинный камень» и осетинский «цыкурайы фæрдыг». В своем знаменитом этнографическом очерке «Особа», опубликованном в самом начале прошлого века, Коста Хетагуров привел ряд уникальных сведений, касающихся традиционных верований и представлений осетин, своими корнями уходящих в глубокую древность. Одним из них является особый камень-самоцвет «цыкурайы фæрдыг», называемый им «камнем счастья» или «бусой изобилия и счастья».

Коста Хетагуров характеризует этот камень как «неоценимое достояние и величайшая святыня», которую даже рядовые члены семьи имели «право созерцать с благоговением и с молитвенными приношениями только один раз в году. Этот камень-самоцвет не мог лицезреть никто из нечленов семьи и особо охранялся от «всякого постороннего взгляда». О значении, которое придавалось магическим свойства камня, можно судить по его названию, которое можно перевести как «буса, (исполняющая) все просьбы».

 По описанию автора, этот камень величиною от горошины до голубиного яйца, имеет слегка желтоватый оттенок и небольшую прозрачность. В темноте испускает довольно сильный фосфорический свет. Встречается очень редко и по представлениям осетин (народному поверью), камень достается «с опасностью для жизни, так как добывается из зева самых ядовитых змей». По тем же представлениям, змея, хранящая во рту этот камень, бывает окружена множеством других змей, с ожесточением бросающихся на всякого, кто пытается отнять у них это сокровище».

Сведения Коста Хетагурова о «цыкурайы фæрдыг» полностью подтверждаются последующими авторами. Так, Г.Ф.Чурсин в своем специальном этнографическом очерке «Осетины» писал, что среди осетин существует поверье, согласно которому некоторые ядовитые змеи являются хранителями блестящего белого камня «цыкурайы фæрдыг», доставляющего его обладателю «все что он пожелает…». Те немногие счастливцы, которые его находили, пользовались «всяким благополучием». По образному выражению автора, такой камень «становился как бы фамильным талисманом, стражем и хранителем фамильного благосостояния. Он приносит богатство, счастье, благополучие, ограждает от несчастий, исполняет все желания».

Столь своеобразное представление о возможностях волшебного камня «цыкурайы фæрдыг», явно свидетельствующее о широком распространении веры в магические способности этого камня и его значения как фамильного талисмана, ещё в недавнем прошлом было практически повсеместно распространено. Этому, надо полагать, во многом способствовала и явно прослеживаемая связь этого явления с культом змеи, впервые отмеченная, Г.Ф.Чурсиным, культ, истоки которого также уходят в глубокую древность. Достаточно, сказать, что изображения змей часто встречаются на кобанско-тлийских артефактах, особенно на знаменитых бронзовых топорах Тлийского могильника. Конкретные проявления культа змеи и роли «цыкурайы фæрдыг», заметно расширившие связанные с ними примеры из повседневной жизни осетин, нашли адекватное отражение в работах осетинских этнографов.

Следует отметить, что данные о так называемом «змеином камне», являющимся явной параллелью осет. «цыкурайы фæрдыг», встречаются и в фольклоре ряда других кавказских народов. Так, у грузин он называется «натврис твали», («глаз желания») Согласно сведениям, собранным Г.Ф.Чурсиным, этот камень, служивший амулетом, по одним толкованиям, находится в голове змеи, по другим – служит змее для подбрасывания вверх и забавы. По представлениям имеретин, обладание таким камнем было гарантией исполнения всех желаний, материального благополучия и благоденствия – у абхазов и армян.

В этот перечень Г.Чурсин почему-то не включил осетинское «цыкурайы фæрдыг», хотя писал об этом ещё раньше. Существования веры в «змеиный камень» по-видимому, не ограничивалось исключительно территорией Кавказа. По данным того же Г.Ф.Чурсина, у дагестанских арабистов имелась книга на арабском языке, где, в частности, говорилось, что «хоят» – змеиный камень находится в голове змеи в форме пули и служит амулетом.

Естественно возникает вопрос об истоках предания о «змеином камне» или «камня исполнения (всех) желаний», известного в осетинском фольклоре под своим оригинальным названием «цыкурайы фæрдыг». Применительно к осетинскому поверью этот вопрос положительно решается на основании данных нартских сказаний и античных источниках. В нартских сказаниях осетин неоднократно встречается весьма показательный сюжет с вариантами о том, как нарт Сослан с помощью этого драгоценного камня, добытого из головы убитой им змеи, смог оживить свою невесту Бедоху, приложив его к нанесенной ей ране.

Но решающим в этом вопросе является, пожалуй, одно краткое сообщение римского автора I в н.э. (23-79 гг.) Плиния Старшего, автора знаменитой «Естественной истории» в 37 книгах. Эта работа, представляющая собой богатейшую энциклопедию естествоведения своего времени или истории природы, содержит в то же время уникальные сведение по этнонимике и топонимике Кавказа, Северного Причерноморья и Средней (Центральной) Азии, в том числе и непосредственно касающихся скифо-сарматских племён Евразии. Надо сказать, что большинство этих данных ещё ждет своего исследователя. По рассматриваемому нами вопросу Плиний пишет буквально следующее: «Скифы рассекают голову змеи между ушами, чтобы достать камешек, который как говорят, она проглатывает в испуге. Другие используют всю голову. Из змеи изготовляют пилюли, которые используют для многих лекарств». Несмотря на предельную краткость этого сообщения Плиния, нет никаких сомнений в почти стопроцентной идентичности упоминаемого римским писателем «змеиного камня» и «цыкурайы фæрдыг» осетинского фольклора.

Определенный интерес в подтверждении данного тезиса представляет и замечание Плиния о том, что это камешек змея якобы «проглатывает в испуге». Делала ли змея это «в испуге» или по каким-то другим, непонятным для нас причинам, сказать, конечно же, трудно, но то, что камешек мог оказаться в зеве змеи только путём его проглатывания, не подлежит сомнению. Равным образом, следует согласиться и с тем, что змея так же спокойно могла проделывать и обратную операцию, т.е. ронять его.

Что касается лечебных свойств отдельных компонентов ядовитых змей то об этом известно давно, о чем свидетельствуют и слова Плиния об изготовляемых из змеи пилюль, которые «используют для многих лекарств». Не исключено, что эти целебные свойства со временем были перенесены на «змеиный камень», который возможно действительно обладал некоторыми из этих лечебных свойств. Материалы осетинского фольклора о «цыкурайы фæрдыг» позволяют это предполагать, хотя этот вопрос требует специального рассмотрения. Таким образом, вышеприведённые данные дают полное основание утверждать, что осетинский сюжет о «цыкурайы фæрдыг» генетически связан с отмеченным Плинием скифским обычаем добывания «змеиного камешка» из головы змеи. Следовательно, это связь насчитывающая не менее двух тысяч лет является типично скифо-осетинской этнографической параллелью в ряду других, уже опубликованных схождений, подтверждающих генетическую связь осетин со скифами.

Вышеприведенное сообщение Плиния об уникальном скифском обычае отнюдь не единственное, которое находит свое объяснение в этнической культуре осетин. В его энциклопедическом труде имеется целый ряд сведений мифологического, исторического, этнографического и топонимического характера, находящих чёткие параллели в осетинском языке или фольклоре. При этом некоторые из них кажутся столь фантастическими, что за ними трудно усмотреть, казалось бы, что-либо реальное, но действительность оказывается иной. Так, например, Плиний пишет, что в одной из скифских областей, называемой Абаримон, живут «люди с вывернутыми назад ступнями, отличающиеся чрезвычайной быстротой и блуждающие повсюду вместе со зверями». О людях, живущих в отдалённейших местах у скифов, и у которых следы ног «вывернуты назад, а не так, как у прочих людей, направленные вперед» писал и современник Плиния – древнеримский автор Авл Геллий. Сведения о людях, с вывернутыми назад ступнями, живущими в области Индийского Кавказа, встречаются уже у древнегреческого автора Мегасфена, жившего в IV-III вв. до н.э.

В осетинском фольклоре хорошо известны существа, под названием «фæстæмæзæвæттæ» или «фæстæмæзæвæтджынтæ», означающее то же самое, что и описываемые Плинием «люди с вывернутыми назад ступнями». Встречаются эти персонажи и в нартских сказаниях, где они именуются «фæстæмæкъахджынтæ», «с вывернутыми назад ступнями» обозначая чертей и всякую нечистую силу. В сказаниях говорится и о том, что, человек попавший в потусторонний мир, сможет выбраться оттуда только в том случае, если перекует подковы лошади задом наперед или проделает такую же операцию со своими ногами, чтобы следы вели в обратную сторону. Данная мифологическая скифо-осетинская параллель был одной из первых скифо-осетинских параллелей, проведённых автором этих строк после известных работ Вс.Ф.Миллера, Ж.Дюмезиля и В.И.Абаева.

В труде Плиния содержатся не только сведения сказочно-мифологического характера, имеющие параллели в этнической культуре осетин. Одним из популярнейших топонимов Северного Причерноморья в античной историографии является название «Гилея». Его популярность объясняется очевидно тем, что данное название, означающее «лесная страна», прилагалось к абсолютно безлесной территории где-то к востоку от нижнего течения Днепра, которую Геродот называет буквально «без деревьев» («де дендреон»). В другом месте своего труда Геродот называет скифскую землю «совершенно безлесной».

Геродот, к сожалению, не приводит названия племен или народов, населявших эту территорию, но они имеются у Плиния. Это – «гилеи» и «энекадии», первое из которых, «лесные (жители)», как видно из самого названия прилагалось к лесной части этой территории. Что касается второго названия, то оно обычно переводится как «местный, туземный», по аналогии с греческим словом, фонетически близким к «энекадиям» Плиния. На этом основании утверждается, что энэкадии суть «жители местности Гилеих» т.е. идентичны гилеям. Так же интерпретируется данный этноним в английском переводе труда Плиния.

Эта интерпретация рассматриваемого названия явно ошибочна, хотя бы по двум основным причинам. Во-первых, жителей Гилеи Плиний под именем «гилеев» упоминает буквально в следующем за «энекадиями» параграфе, локализуя их на общем с ними пространстве. Во-вторых, все перечисленные Плинием скифо-сарматские племена рассматриваемого региона являются самыми, что ни на есть «местными», что лишает всякого смысла обозначения одного из этого круга племен предложенным определением. Главным же здесь является то, что рассматриваемый этноним предельно четко этимологизируется по – осетински: «энекадии» Плитния и семантически и фонетически стопроцентно калькируют осетинское anægæd (æнæхъæд) «безлесный» (отрицат, частица æнæ «без» и хъæд «лес»). Данный пример, думается, наглядно показывает, на каком языке говорили черноморские скифы.

Юрий ГАГЛОЙТИ профессор, заведующий
отделом истории и этнографии ЮОНИИ им.З.Ванееева
(Продолжение следует)

«Южная Осетия», 17.01.2013