Мадина ИКАЕВА: «Пусть наш фильм станет маленьким шагом на пути к возрождению Осетии»

«Эхо ветра» — под таким названием впервые за последние годы в горах Дигории снимался художественный фильм (короткометражный). О том, как и когда родилась идея съемок в горах Осетии и как они проходили рассказала продюсер фильма Мадина ИКАЕВА.

— Однажды зимним вечером мы с друзьями сидели за чаем и смотрели концертные номера наших ансамблей. В нашей компании часто случаются, как мы их называем, «эмигрантские» разговорчики о том, как мы скучаем по Осетии, и обо всем вокруг этого. И вдруг родилась идея — снять клип с осетинским танцем. Она захватила нас всех. Эта мысль, конечно, не новая, но это было как вспышка, для меня в этот момент все соединилось…

Я давно увлекаюсь хореографией. С детства танцевала сама, работала пресс-секретарем в центре современной хореографии в Питере, в Театре балета Бориса Эйфмана, координировала международные хореографические фестивали. А по профессии я связана с экранными видами творчества — телевидение и кино. И всегда эти две страсти — танец и экран — тянули меня в разные стороны.

В тот вечер я поняла не только то, что очень хочу сделать красивый профессиональный клип, но и осознала, чем хочу заниматься всю жизнь — это музыкальное этнографическое кино, кино на языке музыки и танца, напрямую вливающееся в сердце, не требующее перевода, понятное всем. В ту ночь я не уснула и наутро уже говорила по телефону с осетинскими историками, этнографами, хореографами… Я на ощупь продвигалась к воплощению этой идеи, иногда шла в ложном направлении, стучалась не в те двери, тратила массу сил и времени на монологи, обращенные в пустоту. Но сейчас я даю интервью одной из самых резонансных газет Осетии — значит, фильм снят!

Фильм выйдет на экраны под названием «Эхо ветра». Эхо — это лейтмотив всего фильма, музыкальный и визуальный. Эхо — как символ взаимосвязи всего в мире. Все, что происходит с нами, отзывается во вселенной, каждая мысль, слово, поступок… И все, что происходит вокруг, находит отражение в нас.

— Кто выступил сценаристом и режиссером фильма?

— Приступая к формированию команды проекта, я советовалась со многими профессионалами, с какой стороны подойти к этому, с чего начать… Одним из них был Константин Бутаев — петербургский актер, режиссер, каскадер. Я давно знаю его и по его профессиональной деятельности, и по мероприятиям нашего землячества. Мы повели с ним долгие разговоры, в результате которых идея клипа выросла до музыкального фильма. Я пригласила его стать режиссером проекта. Он перевел идею в литературную форму, то есть выступил сценаристом. Я же взяла на себя продюсерскую сторону дела, формирование команды, полную организацию проекта.

— Кто был привлечен в качестве актеров для участия в съемках фильма?

Среди актеров — артисты Осетинского и Конного театров, Ардонского народного театра, ансамбля «Алан», студенты и выпускники актерских факультетов, участники хореографических ансамблей, ребята, отобранные на кастингах…

— С какими трудностями вы столкнулись во время съемок?

— Съемочный процесс стал сплошной трудностью. Отсутствие инфраструктуры кино в Осетии, нехватка специалистов… И самое неприятное — неверие и скептицизм людей, безразличие и даже враждебность. Мы обращались ко многим людям, которые в состоянии были оказать нам неоценимую помощь, и это бы им ничего не стоило. Речь идет не о денежных средствах, а о полномочиях, которые сняли бы многие отнимающие время препоны на нашем пути. Мы не получили этой помощи. Если нам и помогали, то формально, частично… И на том спасибо.

Как сказал кто-то из нашей команды: «Есть Северная Осетия, есть Южная, а есть какая-то третья, про которую мы снимаем фильм. Ее уже не существует…» Руки опускались. И только большое желание сделать что-то новое и значимое для нашего народа помогло завершить дело.

Следует сделать оговорку: я уверена, что в Осетии нашлось бы немало людей, кто хотел бы и мог бы помочь нам. Но не было времени на их поиски, мы просто быстро продвигались в видимом направлении.

— Немаловажный вопрос: откуда взялись средства на съемки?

— Генеральный продюсер фильма — петербургский меценат Арсен Цакулов. Он же — учредитель нашей кинокомпании ARSENSTUDIO. Он много лет покровительствует народному вокально-хореографическому ансамблю «Иристон-СПб». Благодаря Арсену Амурхановичу осетинская молодежь Петербурга бесплатно обучается искусству национального танца, петь, играть на национальных инструментах, выступает в потрясающих костюмах и ездит на гастроли.

Задумав съемки, я решила обратиться к нему как к потенциальному спонсору и, честно говоря, даже не ожидала, что он настолько быстро и решительно одобрит эту идею — шаткую, не имеющую четких очертаний, идею, которая не раз поменяется в процессе. Учитывая, что у меня не было опыта, дать согласие было рискованно с его стороны. Тем не менее, он поверил в меня и дал жизнь этому фильму. Он выступил не просто спонсором в традиционном понимании. Он старался глубоко вникнуть в творческие и технические вопросы и в нужное время расставлял правильные акценты.

Я говорю это не для того, чтобы превознести Арсена Амурхановича. Он человек очень скромный и, скорее всего, был бы против всех этих слов о нем. Я говорю это, чтобы сподвигнуть людей, имеющих в руках силу и ресурсы, следовать примеру Арсена Цакулова и не бояться поддерживать молодых, их некоммерческие проекты, несмелые начинания.

— Где проходили съемки?

— Есть человек, благодаря которому мы выбрали потрясающие съемочные площадки. Это историк Таймураз Петрович Плиев. Этот невероятно теплый человек с радостью отозвался на нашу просьбу показать нам горную Осетию, где он знает каждый камень — и это не преувеличение! Он с закрытыми глазами может провести по любой опасной тропке, заросшей высокой травой. Он показал нам точки, с которых открывается невообразимо красивая панорама. Рассказал, где лучше снимать на рассвете, когда дымка, заполняющая ущелье, будет голубого цвета, а где — на закате, когда Кариухох горит в лучах заходящего солнца. Его рассказы об истории края перемежались с легендами и притчами, сведениями об экспедициях, исследованиях.

Высокогорное селение Камунта нам тоже показал Таймураз Петрович. Это самая высокая жилая точка Дигорского ущелья. Очень часто туман опускается в ущелье ниже селения, и бывает впечатление, что ты смотришь на землю с небес. Там мы нашли все, что нам нужно было для фильма: старинную каменную застройку, целый квартал, главную съемочную площадку — пересечение трех улиц, красивые пейзажи, и даже мы разместились там же! Около 60 человек одновременно жили в селении, где всего три дома с постоянными жителями, несколько домов, хозяева которых живут в городе, и одна старая школа.

Мы бесконечно благодарны людям, пригласившим нас в свои дома, и всем жителям ущелья, которые помогли нам во всем. Некоторые из них даже стали артистами нашего фильма.

— Довольны ли вы операторской работой? Кто был главным оператором фильма?

— Оператор-постановщик нашего фильма — Георгий Дзалаев, это кинематографист с большим опытом с государственной киностудии «Таджикфильм». Я была наслышана о нем, видела его фильмы и решила пригласить его поработать с нами. Он согласился. Позже выяснилось, что они знакомы с Константином Бутаевым и не раз работали в одной команде. Вот так все складывалось, как пазлы.

Ассистентом оператора стал Марат Мамиев, очень талантливый молодой человек, который сам нашел нас и предложил свою помощь. Он был одним из волонтеров проекта, который с первого до последнего дня был рядом и оказывался именно там, где требовалась помощь. Наш проект следовало бы затеять только лишь для того, чтобы познакомиться с такими людьми, как он. И я думаю, мы еще услышим о его успехах в мире кино.

Я, конечно, довольна операторской работой… Но, надо сказать, особых экспериментов операторская концепция не требовала — картина историческая, стилистика съемки классическая.

— Слышал, в качестве художника был приглашен иностранный специалист?

— Да, художник-постановщик нашего фильма — Омуркул Борубаев, давний знакомый Константина Николаевича. Мы пригласили его из Австрии, где он уже много лет живет и работает. Он вылетел из Инсбрука через два дня после того, как мы выслали ему сценарий, и еще через два дня уже был в Камунта с группой рабочих, приводящих под его руководством натуру в состояние XIX века. Он же встал за вторую камеру, имея также большой операторский опыт.

— Расскажите о других участниках съемочной группы.

— Хореограф-постановщик танцевальных эпизодов фильма — Зарина Мурашева, руководитель ансамбля «Арфан», очень талантливая, экспрессивная, зажигающая своей энергией и любовью к осетинскому танцу. Гример — Лариса Чеджемова, настоящий профессионал. Она задавала хорошее настроение своими нарядами, юмором… Осветители — Таймураз Гагкоев и Алик Зембатов, специалисты с большим опытом. Художники по костюмам — Фатима Алдатова, руководитель ансамбля «Иристон-СПб», которая специально прилетела из Петербурга, Елена Челохсаева и Фатима Цахилова. И координаторы проекта — мои друзья Алана Габеева, Вероника Зангиева, Анжела Икаева и Тома Тотрова — их участие неоценимо.

— Как долго снимался фильм, и сколько людей было задействовано за все время съемок?

— Снимали мы около месяца, а общее число участников проекта, творческий и технический персонал — около 100 человек.

— Говорят, что в роли главной героини выступила непрофессиональная актриса, почти случайный человек. Это так?

— Да. Мы никак не могли утвердить главную героиню. Просматривая очередные пробы, режиссер, оператор и художник заметили на заднем плане Тому Тотрову. Это моя подруга, которая в числе нескольких моих друзей приехала из Питера помочь мне с проектом. Есть феномен кинематографичности, открывшийся на ее примере. На экране она преображалась и становилась просто волшебной. Все вдруг поняли, что героиня — она. Тома — выпускница факультета международных отношений, не имеющая никакого отношения ни к кино, ни к театру.

— Что особенно вам, Мадина, запомнилось во время съемок?

— Из-за постоянного стресса и страха, что в любой момент все рухнет, и из-за повышенного внимания к любой мелочи я отчетливо помню каждый день проекта, во мне это отпечаталось навсегда. Без доли преувеличения могу сказать, что, например, могу опознать любой элемент костюма из сотен, задействованный в наших съемках. Навсегда запомнится предрассветный час, когда я шла будить артистов. Время действия в фильме — утро. Съемки были режимные — рассвет, до восхода солнца над горами, и закат, до момента, когда наступят сумерки. Нужно было разбудить всех в четыре утра, чтобы в половине шестого начать съемки. Мы пробирались с фонариком в полной темноте, если был туман. Если же ночь была ясная, то небо бывало усыпано миллиардами звезд, а на востоке на черном горизонте постепенно вырисовывался силуэт гор.

Мы, как известно, народ недисциплинированный, поэтому процедура подъема растягивалась и превращалась в конце концов в стягивание одеял и крики: «Быстрей! Быстрей! Костюм! Грим!» Бывало, что мы теряли съемочную смену: иногда из-за нерасторопности артистов, особенно когда погода была хорошая и солнце всходило раньше, а иногда из-за того, что к моменту, когда все артисты наконец бывали одеты и загримированы, неожиданно спускался густой туман или начинался дождь…

— Довольны ли вы прошедшими съемками и вообще всей работой над фильмом?

— Да, конечно, довольна. Хотя наши съемки были далеки от классического кинопроцесса — все было очень сумбурно, часто держалось на волоске, градус эмоционального напряжения зашкаливал… Но это был грандиозный опыт. Я очень благодарна людям, которые встали со мной плечом к плечу. Это и мои друзья, и многие незнакомые мне до проекта люди, это, конечно, моя семья — мой супруг, мои родители, с которыми я оставила сына. И даже ребенок не подвел меня — не болел и не капризничал.

— Вы, конечно, пока в начале вашего творческого пути. За плечами учеба на великолепном факультете журналистики СПбГУ. Взяли ли вы себе на вооружение какой-то девиз?

— У меня действительно есть девиз родом с факультета журналистики. Я даже помню курс лекций, где я услышала эту фразу. Это была психология журналистики. А девиз следующий: «Позволь себе быть собой, а другому быть другим». Я вообще очень люблю тему «другого». Как понять другого? Как принять его? В Санкт-Петербурге все время витает тема толерантности, а воз, как говорится, и ныне там. Нетолерантность, агрессия — это страх.

Страх — это непонимание. Нет плохих народов, есть непонятые. Мы боимся или не любим тех, кого не знаем, не чувствуем. Как избавиться от этого страха? Узнать о них все? Танец, песня, национальная музыка веками впитывают систему ценностей нации. Это самый прямой путь к взаимопониманию. Музыкальное этнографическое кино, которым я хотела бы заниматься, как раз и работает всегда в направлении раскрытия глубинных черт носителей культур, делая их понятными и близкими каждому зрителю и, таким образом, внося свою лепту в дело мира на земле.

— Чем станет этот фильм для Осетии и лично для вас?

— Я возлагаю надежды на резонанс, который он вызовет в сердцах людей, особенно молодежи. Мы должны вспомнить, кто мы, вернуть то утраченное, что у нас было — с гордостью носить имя осетина, высокие взаимоотношения. Пусть те из нас, кто никогда не задумывался об исчезающем наследии и о нашем будущем, встрепенутся и встанут в первые ряды в борьбе с самими собой. Ведь наши враги в этой войне — мы сами. Пусть фильм станет каплей в море, маленьким, но все же шагом на пути к возрождению Осетии.

Фильм обращен не только к нам. Мы хотим показать его во всем мире. Мы говорим об общечеловеческих ценностях — настоящей любви, настоящей дружбе, прощении, великодушии, мудрости, уважении младшего к старшему, а старшего к младшему… Пусть во всем мире скажут: какая красивая земля! Какие красивые люди! Какие красивые взаимоотношения! Если вы спросите, о чем фильм, я отвечу: «О красоте!»

А лично для меня этот фильм станет невероятно сильным импульсом для дальнейшего творчества, с трудом взятой планкой, высокой первой ступенью. И если он действительно будет иметь успех, у меня появятся огромные силы сделать многое для Осетии. Мне неловко за эти громкие слова. Но я, правда, мечтаю об этом.

Петр САФРОНОВ
«Пульс Осетии», 29.10.2013