Альберт ХУГАЕВ: «У пожарного на эмоции времени нет…»

Екатерина ДЖИОЕВА

Они приходят первыми на помощь туда, где все вокруг разъедают языки оранжево-синего пламени и остается надеяться только на чудо. Не жалея себя, эти смелые люди спасают жизни тех, кого видят, возможно, первый и последний раз в жизни…

Сегодня свой профессиональный праздник отмечают представители одной из самых мужественных профессий – пожарные. Альберт Хугаев прошел путь от рядового пожарного до начальника пожарной части. В 2008 году за решительные самоотверженные действия и высокий профессионализм, проявленные при тушении пожара на территории Республики Южная Осетия в период боевых действий, он был награжден Орденом Мужества.

С Альбертом Хугаевым мы встретились в канун профессионального праздника пожарных.

– Как вы попали в пожарную охрану?

– Если учесть, что я окончил агрономический факультет Горского государственного сельскохозяйственного института, то выходит, что попал неожиданно.

Родился я в Южной Осетии в поселке Квайса. Рос в обычной семье. У меня двое братьев, я младший. Отец работал на шахтах в Квайсе, мама при шахтопроходческом управлении комендантом. Окончил среднюю квайсинскую школу. После этого всей семьей мы переехали в Северную Осетию в село Ногир. Здесь и началась моя самостоятельная жизнь.

Получилось так, что по окончании института я искал работу. Как-то встретился с ребятами-земляками, которые как раз работали пожарными. Мы поговорили, в том числе и об их службе. И так они расхваливали свою профессию и дружный коллектив, что я заинтересовался и решил тоже попробовать. Собрал необходимые документы, пришел и устроился.

– Где вы начинали служить?

– Меня направили во вторую часть г. Владикавказ. И как с первого дня я попал во второй караул, так и проработал там 12 или 13 лет.

Первые десять дней был стажером. Выезжал на пожары, но к выполнению работ допуска у меня не было, я просто смотрел, как и что делали мои старшие коллеги. Потом прошел обязательное обучение в нашем учебном пункте, хотя до сих пор считаю, что лучшее обучение – это практика. Опыт, который нарабатывается во время работы, не заменит никакое самое лучшее образование. Оно просто дает направление. Подсказывает, куда идти и как. Успешно сдал зачеты и экзамены, получил удостоверение, а вместе с ним допуск к работе на высоте, в задымленных помещениях с индивидуальными средствами защиты органов дыхания и зрения.

– У кого из старших коллег учились?

– Непосредственно у Заура Сергеевича Букулова, дай Бог ему здоровья. Он был исполняющим обязанности начальника караула, в который я попал. Практически всему я научился у него. Сейчас Заур Сергеевич на пенсии. Мы созваниваемся, общаемся, у нас остались очень теплые отношения.

В целом людей, у которых можно учиться, было очень много, да и сейчас не меньше. Я работал, можно сказать, с зубрами пожарной охраны. Это оперативные, которые проработали по 20 лет, о них ходили легенды, говорили, что это чуть ли не супермены. И, что самое интересное, на пожарах они доказывали, что так оно и есть. Я тоже сначала не верил, что человек в одиночку может выставить трехколенную лестницу, а потом по ней сам же и забежать. Но я видел это своими глазами.

– Как ваши родные отнеслись к риску в профессии? Одобрили выбор?

– Об этом задумалась, пожалуй, только мама, она была поначалу против. Правда, когда поняла, что переубедить меня невозможно, что решение принято окончательно и бесповоротно, ей ничего не оставалось, как смириться. Она, конечно, переживала, хотя про работу я старался не рассказывать. Бывало, когда приходили в гости друзья, где-то в разговоре все же проскакивали разные фразы, которые ее настораживали. И после ухода гостей мама спрашивала: «А правда ли, было такое?» А я говорил, что это просто для красоты рассказывали, что это чужие истории. Старался развеять ее опасения и страхи, успокоить.

Вообще риск присутствует во многих профессиях, но в пожарном деле и риск, и гордость, и победа делятся на всех, на всю команду. Если на войне человек может броситься на дзот и стать героем, совершить подвиг, и это будет его личное достижение, его героизм, его проявленный характер, то в пожарной охране такое практически невозможно. У нас работа командная. От того, насколько профессионально водитель подаст воду, насколько вовремя будут развернуты рукава и выставлена лестница, зависит исход дела. Так что риск и героизм здесь командный и делятся поровну на всех.

– Получается, что случайных людей в вашем деле быть не должно?

– Их здесь и нет. Я знаю работу многих структур и считаю, что больше нет ни одной такой, которая отбирает сотрудников так, как пожарная охрана. В ней не задерживаются случайные люди. Они и сами чувствуют, что работа не для них, да и члены коллектива сразу понимает, что с человеком не сработаются.

Вообще традиции сплачивают людей, обязывают к достойному поведению и мировоззрению. Даже попадая в другой город, можно смело прийти в пожарную охрану, сказав, что ты пожарный, попросить помощи, и тебе обязательно помогут. Без лишних расспросов тебя накормят, напоят и обеспечат ночлегом. Вот такое братство между нами. Люди более пуда соли вместе съели и знают, кто на что способен и физически, и морально, и психически. Тяжело кого-то удивить, все ведь на виду.

– Какие-то выезды запомнились чем-то особенным?

– Да, конечно. Например, был такой курьезный случай. Поступил вызов, я даже запомнил, что на улицу Куйбышева, 124, корпус 5. Судя по адресу, вызов был на 5 этаж. Мы, само собой, выехали. Я тогда был старшим пожарным. Забежали на этаж. Смотрим: железная дверь, которая закрыта. Выставили лестницу, залезли в квартиру. Никакого пожара нет. Как впоследствии оказалось, женщину пытались ограбить и вместо того, чтобы вызвать милицию, она позвонила нам. Обоснование было таким: пожарная охрана приезжает быстрее всех. Преступников мы задержали, ими оказались два наркомана, которые забрались в квартиру, пытаясь совершить кражу.

– Поделитесь своими впечатлениями о пребывании в Южной Осетии в 2008 году?

Добровольцы. Задание выполнено.

– Ну, какие от войны, разрухи и человеческого горя могут быть впечатления? Это печально видеть и осознавать.

Для командировки отбирали добровольцев, все делалось не в приказном порядке. В составе колонны из нашей части в Южную Осетию направили шестерых. Человеку, который привык к мирной жизни и ничего не слышал громче городского шума машин, грохот от взрывов и стрельбы – в диковинку. Кругом разрушенные дома, пустынные улицы…

По приезду в Цхинвал нас направили на обеспечение населения питьевой водой, поскольку в городе ее не было. До сих пор вижу испуганные глаза в окнах, которые недоверчиво выглядывали из-за занавесок на призывы выйти и набрать воды. Люди набирали столько, сколько могли унести. Один мужчина набрал двухсотлитровую бочку, а потом принес литровую грязную кружку и набрал воду еще и туда. Хотя понять его было легко: он просто боялся, что завтра я могу не приехать.

На второй-третий день нашего пребывания на улицах стало более оживленно. Люди начали обращаться в развернутый Центроспасом мобильный госпиталь. При мне привезли двух бабушек-грузинок, которые еле-еле передвигались. Я думал, если честно, что местное население будет возмущаться, ведь у людей горе, у кого-то детей убили. Но все реагировали очень спокойно.

Цхинвал, 11 августа 2008 г. Горит универмаг.

В первый же день нашего пребывания горел трехэтажный универмаг. Он был полностью охвачен огнем, полыхал на всех этажах с одинаковой силой так, что было странно. А в городе – ни капли воды, тем более для заправки. Единственная та, которую привели с собой из Северной Осетии в пожарных машинах. Совместно с цхинвальскими пожарными приступили к тушению. Потушить такой пожар несколькими машинами без обеспечения водой практически невозможно, поэтому единственное, что мы могли сделать, это не дать распространиться огню на соседние постройки. Это нам удалось. Были опасения, что на дым могут открыть стрельбу, но, к счастью, все обошлось.

На следующий день для местных жителей, чтоб хоть как-то вывести их из состояния стресса, отвлечь, решили организовать футбольный матч. Играли МЧС против стройбата. Две машины дежурили на стадионе. А в это время произошел пожар в частном деревянном доме в 20 километрах от Цхинвала. Я на третьей машине поехал туда. С одной машиной воды пожар мы все-таки потушили. Бойцы, можно сказать, голыми руками раскидали то, что горело.

В Цхинвале пожарные обеспечивали водой...

Когда возвращались обратно в Цхинвал, послышались взрывы. Первая мысль, конечно, была, что произошло новое нападение. Мы запереживали, начали дозваниваться в штаб. Оказалось, что горят артиллеристские склады. Из-за разлета осколков разрывающихся снарядов невозможно было подъехать на близкое расстояние. Но, поскольку существовала угроза для жизни людей, находившихся на территории мобильного госпиталя МЧС, на который летели осколки снарядов, надо было срочно принимать какие-то меры. Сначала полковник Зураб Габатаев обратился к генерал-полковнику Павлу Плату с предложением попытаться добраться до очага и начать тушение. На что получил отказ. Это было слишком рискованно. Вторая попытка была предпринята мной. Я подошел к генерал-майору Алексею Сайко и сказал, что несколько добровольцев во главе со мной просят разрешения проникнуть в очаг и приступить к тушению.

... и свежими газетами.

Взвесили все за и против и начали действовать. Я с двумя добровольцами, Германом Габараевым и Муратом Караевым (оба работали во второй части со мной), направился в очаг. Ползти, само собой, пришлось по снарядам. Они были такие раскаленные, что у нас сгорела форма, и мы получили ожоги. Начало темнеть, мне почему-то казалось, что вокруг рассыпались от взрыва не снаряды, а кирпичи. Мы доползли до середины фасадной части здания, где образовалась воронка от взрыва. Спустились в нее, облегченно было вздохнули. Но оказалось, что воронка тоже полна снарядов. К этому моменту уже и освещение обеспечили, и всевозможные силы были подтянуты к месту события. В итоге мы все-таки добрались до основного очага и все потушили. Произвели доклад генерал-полковнику Плату, о том, что пожар локализован. Он по-отцовски меня обнял и сказал, что не сомневался в мощи нашей пожарной охраны. Было очень приятно.

– Как состоялось вручение Ордена Мужества?

Орден из рук Шойгу - это вдвойне почетно.

– В торжественной обстановке. Нас привезли на базу МЧС на Красной Поляне. Все были приглашены в зал заседаний, где Сергей Кужугетович Шойгу лично вручал каждому ордена и медали.

Когда стоишь перед министром России, перед своим главным начальником, охватывает определенный мандраж. Но всякое напряжение сразу ушло, потому что Шойгу вел себя абсолютно на равных со всеми. Он вышел и начал свою речь с шуток. Хотя всем известно, какой он жесткий и требовательный руководитель. Было особенно приятно, когда Шойгу говорил, как любит Осетию и уважает ее народ. Что могу сказать? Не каждый день человек получает государственные награды, не каждый день встречается с Шойгу. И вообще, что может быть приятнее того, что твое старание отмечено.

– Как чувствуете себя в новой должности начальника пожарной части № 19?

– С моим назначением получилось так, что последний, кто о нем узнал, был я. Долгое время обсуждался вопрос, смогу ли я работать начальником девятнадцатой части. Здесь раньше были энергосети, поэтому часть не совсем соответствует всем требованиям. К пожарной части ведь существуют определенные строгие требования – это расположение диспетчерской и пожарного депо, устройство выхода из караульного помещения в гараж, сушилки для рукавов, мойки для машин, расположение пожарной башни. Практически невозможно какую-то постройку переоборудовать в пожарную часть. Она должна строиться по специальному проекту. Поэтому был разговор сначала не о том, чтобы меня назначить, а о том, смогу я руководить в таких условиях или нет. А у меня вообще такой лозунг – «если кто-то может, то и я смогу». Это, как у Барона Мюнхгаузена, всегда есть два выхода.

Так вот, в должности начальника я год и два месяца. Встретили меня хорошо. Личный состав (59 человек) не особо отличается от личного состава других частей. Хороший, дружный коллектив. На каждого я собрал личное дело: его заслуги, его проступки, его психологическая характеристика, его отношение к коллегам по работе, отношение коллег по работе к нему. Все это необходимо знать руководителю для расстановки кадров, для продвижения своих подчиненных, для правильной организации повседневной деятельности. Я должен знать, как поведет себя в экстремальной ситуации подчиненный, а наша работа – это сплошная экстремальная ситуация. Даже само ожидание, что сейчас поступит звонок, и ты куда-то поедешь и увидишь там чужое горе или, не дай Бог, смерть, будешь рисковать своей жизнью, – это уже стресс. У пожарного на эмоции времени нет, надо успеть спасти жизнь и имущество от огня. Поэтому приходится собирать на людей психологические портреты.

– Как обстоят дела с прохождением реабилитации?

– Бывают путевки в санаторий на отдых, на лечение. Несмотря на это, наверное, все-таки мало внимания уделяется реабилитации. Хотя, что касается меня, я даже в отпуске не могу отключить телефон и спокойно отдыхать. Все думаю: вдруг мне кто-то сейчас звонит, вдруг без меня какой-то вопрос не смогут решить. Не сомневаюсь в своих замах, более того, полностью им доверяю. Это люди, которые на деле доказали, что они болеют за нашу часть, и сделают все, что могут. А расслабиться все-таки не получается. Так устроен, наверное, что должен убедиться, что и без меня все хорошо. Недавно приехал из Москвы, был на обучении в академии. За полтора месяца моего отсутствия не было дня, чтобы я не позвонил домой. Если вечером позвонил, то можно спать спокойно.

– Ваши пожелания коллегам в канун профессионального праздника?

– Банально, но первое, что хочется пожелать – это сухих рукавов.

Когда погиб полковник противопожарной службы столицы Евгений Чернышев, я как раз был в Москве. Скажу, что он не только был моим добрым приятелем, но и просто хорошим человеком. Евгений отдал свою жизнь и в прямом, и в переносном смысле пожарной охране. Я видел его семью, ощущал горе и боль. Даже люди на улице подходили ко мне и спрашивали: «А ты у Чернышева работаешь?» Благодаря таким людям, как Евгений, мне было приятно ходить по Москве в форме. Так вот, я желаю всем пожарным, чтобы такое горе обходило их стороной. Нет ничего хуже, когда дети остаются без отца. Каждому пожарному желаю доработать до пенсии, а потом долгое время эту пенсию получать.