Женщина-праздник

// На сцене невозможно оторвать от нее глаз. А голос… хотелось бы, чтобы он звучал бесконечно

Солистка Новосибирского государственного академического театра оперы и балета Вероника ДЖИОЕВА — обладательница божественного сопрано, и это — общепризнанный титул.

Она востребована лучшими дирижерами современности и, судя по всему, неумолимо движется к статусу всемирно признанной примадонны. А еще Вероника, хотя и называет себя эгоисткой, женщина-праздник. И на сцене, и в общении она красива, невероятно обаятельна и открыта. У нее великолепное, с перчинкой, чувство юмора и пытливый ум, в первую очередь относительно того, что касается профессии: она живет музыкой.

Как утверждает певица, этим гармоничным счастливым настроем она в огромной степени обязана своей второй половинке — известному дирижеру Алиму Шахмаметьеву: он для нее всё — муж, друг, продюсер и строгий наставник. Поэтому говорили мы с ней в конце февраля (Вероника приезжала в Новосибирск, чтобы спеть Иоланту и впервые Ярославну в «Князе Игоре») не только о пении и карьере, но и о семье, а также «девичьих» секретах красоты.

ДЕЛУ — ВРЕМЯ

— Вероника, каким был прошедший год? Где были, что пели?

— Три месяца репетировала в Гамбургской Штаатсопере с дирижером Симоной Янг и режиссером Дэвидом Паунтни именно Ярославну в «Князе Игоре».

— Вот это класс!

 — Да, оба они — мировые знаменитости. Такая деталь: однажды Паунтни пропустил день репетиций. У нас был перерыв, сказали: он улетел на обед с королевой Англии. Такие вот люди. Еще деталь: спектакль был на русском языке — и Симона специально выучила русский. Все меня пугали ею — такой строгий дирижер! И партия у меня была не выучена, но она на первой же репетиции сказала: «Вероника, у вас такой красивый голос, что я не замечала ошибок»…

В общем, потом я усердно репетировала и спела Ярославну шесть раз. Кстати, чего никак не ожидала, очень приглянулась немецкой публике, критики отмечали и голос, и игру, которую назвали потрясающей. Симона Янг предложила мне спеть в «Травиате» — в Венской опере и в Берлине. После Гамбурга я сразу пела в Мадриде «Сестру Анжелику» Пуччини — также с одним из лучших дирижеров нашего времени — Инго Метцмахером. После я должна была петь в Большом театре «Травиату», поставленную Франческой Замбелло, даже спела оркестровую репетицию, но свалилась на месяц с гриппом, хотя должна была после этого работать с Гергиевым в Чикаго и участвовать в проекте Родиона Щедрина… Выздоровев, полетела в Хьюстон, где пела в «Дон Жуане» у маэстро Тревора Пиннока, всемирно известного знатока Моцарта. Оказывается, он слушал меня на YouTube — потрясающе! Вообще я замечаю: чем гениальнее маэстро, тем проще он в общении… Режиссером был Гарри Зильберштейн — тоже ас в творчестве Моцарта. Мечтаю еще раз с ним поработать. Встреча с такими уникальными музыкантами и режиссерами окрыляет.

ЦЕЛОВАТЬ, ТАК ОТ ДУШИ

— Каковы ваши ближайшие планы? Когда опять в Новосибирск?

— Сейчас еду в Прагу, через три дня пою три «Реквиема» Верди в La Salle Pleyel в Париже, потом два — в Лилле, затем — Стокгольм. В Новосибирске буду 19 марта петь Виолетту в «Травиате», а 20 марта — Мими в «Богеме».

— Эти ваши роли любимы новосибирцами. Вы буквально купаетесь в них. В «Богеме» ваши лирические сцены настолько эмоциональны, вы так от души целуете Рудольфа…

— Да, целовать надо от души (смеется), чтобы все поверили.

— А как же грим, помада?

— У меня специальные, не стираются (смеется).

— Вы не однажды говорили, что Новосибирский оперный — ваш первый театр после консерватории, он вам родной, любимый. Но в последнее время много ездите по Европе, можно сказать, там прописались. Какие театры понравились? Какой город особенно мил?

— В театрах привыкаешь к партнерам, к обстановке, поэтому все любимы одинаково. Но Новосибирский оперный по-прежнему для меня главный. Постоянно слежу в Facebook, что там происходит, сохраняю ссылочки. Директору Борису Михайловичу Мездричу, конечно, часто звоню, с Татьяной Григорьевной Гиневич, его заместителем, перезваниваемся…

А город? Наверное, Прага. Там теперь мой дом. Я всегда мечтала о квартире, и вот мечта сбылась. Почему именно Прага? Мне оттуда удобнее летать по Европе. Сюда ко мне летом должна приехать помогать мама. Конечно, мне хотелось бы спеть в июне Ярославну в Большом, в спектакле Юрия Любимова. Но Алим спрашивает: как ты себе это представляешь? А так и представляю (улыбается): спела спектакль — и поехала в больницу… рожать. Вон в Метрополитен-опера Диана Дамрау зайдет в гримерку, покормит своего трехмесячного ребеночка и — на сцену, петь Джильду. Так живут все артисты.

О НАШЕМ, О ДЕВИЧЬЕМ

— В новой квартире обжились уже?

— Не совсем. Нет мягкой мебели. Да и проблема: квартира небольшая, все мои платья не помещаются (смеется).

— Сколько их?

— Больше пятидесяти. Здесь, в театре, у меня несколько платьев, еще в Москве, в отеле лежат.

— У вас собственный дизайнер?

— Нет, что вы. Я делаю так: понравилось — купила. Еще тринадцать нарядов сшили мне в Сеуле. Там так принято: приезжаешь петь, они говорят: ничего с собой не привозите, никаких чемоданов. Шьют там же, плюс обувь, бижутерия.

— А любимое платье есть?

— Очень хочу платье от Юдашкина. Мне кажется, он бы сделал для меня что-то очень женственное.

— Ваш инструмент воздействия на публику, безусловно, не только голос, но и красота. Есть какие-то особые девичьи секреты?

— Ничего особенного. Хорошая косметика и хороший аромат.

— Какие духи вы любите?

— Сейчас вот «подсела» на Kilian Love. У меня такой характер, что я все время их меняю. То мне нравятся густые, пряные, то принципиально иные, с острой нотой… Сегодня я хочу одно, завтра другое. И так, к сожалению, во всем. У меня нет такого, как у моего педагога: она любит ланкомовский Tresor и сразу можно узнать, что это она пришла в консерваторию. И один тон помады много-много лет. И дарим мы ей всегда Tresor…

— Но ведь важны не только духи и косметика?

— Нужно ходить в спортзал. Хотя с нашим кочевым образом жизни выкроить время для регулярных занятий непросто, этого требуют современные постановки.

— А любовь?

— Я люблю себя и свой голос (смеется). И люблю тех, кто любит меня. Я эгоистичная, Алим это знает, знают родители, мой педагог… Нет, ну, конечно, без Алима я, естественно, ничего бы не смогла. Это счастье, что рядом со мной такой человек, который может меня немножко держать в русле, потому что я очень люблю полетать… А вообще мне кажется, что красота — она должна идти изнутри. Ведь мы, артисты, поем красивую музыку, надеваем красивые наряды, представляем публике красоту искусства…

САМОЕ-САМОЕ

— В чем, по-вашему, главное женское предназначение?

— Конечно, стать матерью — что еще? И, конечно, воспитать ребенка. У меня этого не получилось с моим сыном Ромой. Он живет в Южной Осетии. Хороший мальчик — добрый, способный, спортивный, но, мне кажется, несколько избалован бабушкой и дедушкой. Теперь, надеюсь, в Праге мы воссоединимся.

Татьяна ШИПИЛОВА
«Советская Сибирь», 7.03.2013