Исповедь узника

// Малхаз Гулашвили рассказал об ужасах в Глданской тюрьме

В октябре прошлого года постоянный эксперт «РГ», известный грузинский политолог Малхаз Гулашвили перестал отвечать на звонки. Вскоре причина молчания прояснилась: Малхаз приговорен тбилисским судом к тюремному заключению.

На днях Гулашвили написал письмо, в котором сообщил о том, что его амнистировало новое грузинское правительство. О своем деле и нахождении в печально известной Глданской тюрьме в Тбилиси он рассказал в эксклюзивном интервью «РГ».

Малхаз, напомните с чего начались гонения?

Малхаз Гулашвили: Черная метка была поставлена мне после того, как несколько лет назад я приехал на медиафорум в Москву, задал вопросы президенту РФ Дмитрию Медведеву и подарил ему свою книжку. Как мне потом говорили друзья, Саакашвили, узнав об этом, буквально забился в истерике, приказав подчиненным арестовать меня любым путем. С тех пор в отношении меня и членов моей семьи начались провокации. Старшему сыну Давиду устраивали ДТП, однажды его чуть не похитили. Остановилась машина, из нее вышли четыре спецназовца, сына затащили в авто, где угрожали, говорили, что сейчас надругаются над ним. Давиду удалось бежать. Мне и семье постоянно поступали угрозы. Я был вынужден приостановить выпуск газеты «Джорджиан таймс», к тому времени одной из самых популярных в Грузии.

Второй момент связан с деятельностью возглавляемого мною Народно-православного движения. Активистов партии и меня пригласили на ток-шоу для обсуждения книги некоего 17-летнего автора с кощунственным названием «Тайная фигня», которая сплошь состоит из издевательств над святынями христианства и православия. В ней, например, извиняюсь, Богородице предлагается сделать аборт. Эту с позволения сказать книгу профинансировал проамериканский «Институт свободы», откуда вышли все «птицы гнезда Саакашвили» – его ближайшие помощники и советники. После откровенно кощунственных выступлений некоторых деятелей на ток-шоу была спровоцирована драка наших активистов с членами «Института свободы», причем арестовали только наших ребят, приговорив их к длительным срокам заключения. Меня не тронули, хотя давление со стороны властей на меня и мою семью значительно усилилось. Сын Давид попросил меня вывезти его из страны. В этих условиях мы приняли решение покинуть Грузию. Через приграничные районы  перешли в Южную Осетию,  затем через Владикавказ приехали в Москву. В Грузии нас обвинили в незаконном переходе границы, открыв дела.

Почему после года в Москве и полугода в Баку вы все же вернулись в Грузию?

Малхаз Гулашвили: Мне намекали, что если я вернусь в Грузию, могут быть пересмотрены дела активистов нашей партии. Во-вторых, у сына закончился срок действия паспорта, а оформить его можно было только в Тбилиси. К тому времени он уже поступил заочно в Словацкий университет. Он сказал: «Папа, я поеду и решу все сам». Но я, как отец, не отпустил его одного и, прибыв в Грузию, был арестован на пограничном посту.

Вас этапировали в Глданскую тюрьму?

Малхаз Гулашавили: Да, так для меня начались круги ада. Глданская тюрьма до недавнего времени была не иначе как преисподняя на земле. Это, наверное, самая страшная тюрьма в мире. Сначала мы с сыном сидели три дня в отдельной камере. Затем туда пришел прокурор, предложил заключить досудебную сделку: я признаю себя виновным, меня приговаривают к 1,5 годам заключения, а сына выпускают на свободу под залог. Я спросил, сколько времени у меня есть на раздумье. Он ответил: нисколько. У меня был выбор. Между плохим и очень плохим. В противном случае меня бы приговорили к 16 годам заключения, приписав обвинения в шпионаже, работе на Москву и так далее. К чести прокурора, во время разговора он сказал: я понимаю, что ты не виноват, но так надо.

Как проходил сам процесс?

Малхаз Гулашавили: Суд в Тбилиси штамповал такие дела, как конвейер. Смотрели фильм «Покаяние»? Наверняка помните, как герой признается в том, что рыл тоннель из Бомбея до Парижа. Все было почти так. Я признался, что организовал драку на телеканале, что незаконно пересек границу. В итоге на суде два дела смешали в одно, дав мне полтора года тюрьмы и еще семь лет условно. Я пострадал за то, что пытался способствовать диалогу Москвы и Тбилиси. Пострадал за избавление своей родины от тех, кто унижает ее. Пострадал за веру. Пострадал за то, чтобы мой сын мог продолжить образование. Вскоре я попал в так называемый карантин в Глданской тюрьме. Там и началось самое страшное. В камере на 8 человек было 35 узников. В ней никогда не открывались форточки, и никогда не было туалетной или какой-либо бумаги. Меня не били, так как я был известным деятелем и так называемым  «политическим», а их не бьют. Самое ужасное для меня было наблюдать, как издеваются над соседями заключенными, и ты ничего не можешь сделать. Их выволакивали из камеры и избивали. Апогей этого «действа» – «разгон из карантина», когда узник проходил через коридор в другой отсек тюрьмы для прохождения дальнейшего заключения. Тут, как в рассказе Льва Толстого  «После бала»,  который мы проходили в школе, человек «пропускался» через удары. Сначала спрашивали статью. А потом били: дубинками, руками, ногами. Избивали до кровавой рвоты и до потери пульса.

В камере на 8 человек содержались 35 узников

Но вас не трогали?

Малхаз Гулашавили: Физически нет. Хуже были моральные пытки. Особенно тяжело было слышать крики, настоящий вой, который раздавался в мертвой тишине тюрьмы по ночам. Людей выводили из камер и избивали так, что они кричали на всю тюрьму: «Спасите!». Я провел почти 9 месяцев в камере с 6 узниками на 14 квадратных метров, в том числе с убийцей и ворами. Форточки заколочены, свет отключался лишь на несколько часов. В камеру постоянно заглядывали надзиратели, и ты в это время должен был стоять по стойке смирно. Порой это  «стояние» продолжалось по несколько часов. Все эти месяцы я почти не спал. Плюс продолжалось психологическое давление: суд над сыном, выпущенным под залог, откладывался 4 раза. Меня несколько раз могли освободить условно-досрочно, но Саакашвили отвергал эти просьбы, как и письма общественных деятелей Грузии в мою защиту. Поймите, вся система, весь режим, построен на том, что человека держат на положении таракана, которого в любой момент можно прихлопнуть. Как вершина этого, система страха, созданная в той же Глданской тюрьме. Я несколько раз предлагал сокамерникам, которых нещадно избивали, выступить с петициями. Они мне говорили: «Успокойся, Малхаз! Тебя не тронут, а нас тогда точно убьют». Никому не желаю пройти через этот ад.

Как узнали об освобождении?

Малхаз Гулашавили: К тому времени я находился в колонии в Ортачало. Там была церковь, которую я, как человек, глубоко верующий, регулярно посещал. Узнал об амнистии по телевизору. Какие уроки вынесли из заключения, каковы ваши планы?

Какие уроки вынесли из заключения, каковы ваши планы?

Малхаз Гулашавили: Я следовал легендарной фразе: «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». В тюрьме я молился, занимался гимнастикой, писал стихи, начал работать над книгой. Сейчас восстанавливаю силы. Рад за сыновей. Старший – Давид учится в престижном вузе на бизнес-менеджера, скоро женится на своей однокласснице. Младший Папуна учится на дипломата. Благодарен своей героической жене Нане, издателю газеты, которая писала письма во все инстанции и стала мне настоящей опорой. Наша семья возобновляет выпуск издания. На днях из тюрем выходят активисты нашего Народно-православного движения. Мы продолжим борьбу за то, чтобы настоящие преступники понесли заслуженное наказание за все содеянное ими, за унижение, причиненное грузинскому народу.

Максим МАКАРЫЧЕВ
«Российская газета», 27.12.2012