«Появляется тревога: а что будет с моим языком через 50, 100 лет?»

Если вы хотите знать мое личное мнение, то я, конечно, не сторонник принудительных методов изучения языков. Но, с другой стороны, я застал ситуацию такой, какая она имеет место быть почти 15 лет. И уже сформирована определенная система: работает несколько тысяч учителей родного языка плюс методики, учебные пособия, полиграфия.

Конечно, было бы верхом глупости просто прийти и все это отменить. Но многим жителям республики понятно, что родные языки должны изучаться добровольно. К этому мы так или иначе придем. Жизнь заставит. Тем более что качество знания башкирского языка у многих ребят, которые изучают его сегодня в школах, на нуле. Многие из русских ребят, окончив 11 классов, не могут поздороваться по-башкирски, не могут простейшей фразы произнести: «Дай мне покушать», «Дай мне воды». То есть нынешняя система во многом профанация.

И это очень обидно: тратим деньги, какие-то конфликты вспыхивают. И ради чего? Чтобы из школы выходили неучи? Сегодня нужно повышать качество учебы, не загружать детей морфологией, синтаксисом, правилами спряжения, а дать им простой разговорный язык. И не грузить их в течение многих лет, сделать программу эффективной, интересной и динамичной.

Среди башкирской городской молодежи много тех, кто башкирским языком не владеет. Понимать понимают, а не говорят. Хотя учились в школах в те годы, когда башкирский язык стал обязательным для изучения. Так что директивное преподавание не дает желательных результатов.

Когда не было обязательного обучения, родной язык спокойно жил, развивался и ни у кого «разрешения не спрашивал», быть ему или не быть. У нас говорят: «Если родной язык не впитал с молоком матери, то его и палкой вбить нельзя». Это точно.

Но и тем русским, которые протестуют против башкирского языка, тоже было бы неплохо понять следующее. Я башкир. У меня есть родной язык, родная культура, книги, рукописи. Мне это нужно, это часть меня, и я без своей культуры не могу. И вдруг все это начинает потихоньку исчезать под давлением современного мира, интернета, русского и английского языков.

Конечно, в душе появляется тревога: а что будет с моим языком через 20, 30 лет, через 50, 100 лет? В общем, я не стал бы переводить этот сложный житейский вопрос в плоскость «черное-белое». Человечество веками не может разобраться в нем. Моя же задача не навредить и стараться учесть мнение по возможности большего количества людей.

Вообще, в национальных республиках все гораздо труднее, чем в моноэтнических регионах. Сложный состав населения, религиозные особенности. У нас же еще есть тема религиозного радикализма — это тоже фактор риска. Я иногда в шутку говорю своим коллегам, которые работают в центральной части России, что у них только проблемы экономики, социальные вопросы, а у нас, в республиках, еще и проблемы национальные, и проблемы вероисповедания, есть вопросы, связанные со сложным отношением к республикам со стороны ряда политических деятелей. Точек, по которым разрывают, стараются разорвать общество в республиках, много.

Рустэм ХАМИТОВ, президент Башкирии
«Коммерсантъ», 18.12.2012