Солтан ДЗАРАСОВ: «Российская поддержка создала в Южной Осетии иждивенческую психологию»

В канун первого российско-югоосетинского форума общественных и политических организаций, который пройдет 9-10 октября в Москве и на котором будет обсуждаться ситуация в Южной Осетии, мы начинаем знакомить читателей с мнениями по этому вопросу. Известный советский и российский экономист Солтан Сафарбиевич ДЗАРАСОВ не только признанный эксперт в своей области, но и авторитетный политолог, публицист, а, главное, неравнодушный к проблемам России и Осетии человек.

Тем, кто пытается внушить, что политическая история Южной Осетии началась только в последние годы, стоит напомнить простой факт: еще в 1992 году Солтан Дзарасов вместе с известными в стране учеными по просьбе первого руководителя независимой Южной Осетии Тореза Кулумбегова подготовил специальный меморандум, в котором обосновывались политические, исторические, юридические и экономические аспекты самоопределения.

С тех пор прошло почти двадцать лет. Но Солтан Дзарасов и в 82 года, сохраняя, как и всегда, независимость суждений, демонстрирует отличную творческую форму. Приход главного редактора сайта «Осетия-Квайса» застал именитого профессора за компьютером, бездушное железо которого первым впитывает в себя новые оригинальные идеи и мысли.

– Давно перешли на современные информационные рельсы?

– Недавно. Все-таки, когда тебе за восемьдесят, уйти от привычной бумаги и авторучки в неизведанное пространство непросто. Но теперь я без компьютера – никуда. Пишу, редактирую, отправляю письма. Удобно.

– А как вас теперь называть?

– Моя должность самая простая. Я профессор кафедры экономической теории Российской Академии наук. Я был заведующим кафедрой более двадцати лет. Более того, сам ее создавал. В свое время она была более-менее значимой. Потом начались реформы, ухудшалось финансирование, снижалась заработная плата, и научная деятельность постепенно для многих перестала быть интересной и привлекательной, люди уходили, аспирантура сокращалась. В позапрошлом году я ушел от заведывания, и на моем месте теперь работает директор нашего Института экономики РАН Руслан Семенович Гринберг. А я продолжаю свою научную работу в более благоприятном для науки и творчества режиме.

– Даже плохая новость может иметь оборотную сторону. При всех минусах, о которых вы упомянули, есть и плюс – у вас стало намного больше времени. Чем вы сейчас занимаетесь? Связано ли это как-то с Осетией?

– К сожалению, с Осетией это ничем не связано, но со всем остальным связано, потому что я, как и многие другие, не удовлетворен нынешним состоянием российской экономической науки, в особенности ее экономической теории. В прошлом году я побывал в Англии, и там знакомился с современной западной экономической мыслью более глубоко, чем это можно сделать из Москвы. Встречался с коллегами, обсуждал с ним разные вопросы концептуального плана. В частности, то, что называется кейнсианством и посткейнсианством. Эти теории – значительное достижение современной западной и экономической мысли. И это представляет для нас интерес.

Суть того, над чем я сейчас работаю, состоит в том, что принятая для осуществления в России рыночных реформ так называемая либеральная экономическая теория не соответствует нашим нуждам, нашим потребностям. И осуществленные по этой теории реформы в нашей стране не дали эффекта, о чем свидетельствует все на свете, в том числе то, как мы оказались в рамках финансового экономического кризиса – более чем в дефолтном состоянии. И утешительные заявления, которые теперь делаются руководством о том, что трудная фаза в кризисе пройдена, не соответствуют, как я считаю, действительности. Потому что трудности еще впереди. И очень большие трудности, о которых мы не подозреваем.

Моя задача – разобрать принятую нами экономическую теорию и противопоставить ей то, что, с моей точки зрения, России больше подходит. Как мне представляется, это некий синтез творческого марксизма (больше западного, чем советского) и того, что называют посткейнсианством. Нечто подобное сделали китайцы, и они развивают сегодня свою экономику лучше, чем Америка и другие западные страны. Китайцы практикуют то, что следовало бы делать нам, причем, намного раньше.  Разработка подобной теории, альтернативной тому, что есть сейчас, представляется мне важной. И я, сколько могу, над этим сейчас работаю.

– Ваши исследования будут носить характер прикладных рекомендаций тем, кто занимается реальной экономикой?

– Я их не собираюсь предлагать, потому что понимаю абсолютную безнадежность такого рода рекомендаций. Никакие такие рекомендации, какими бы золотыми они ни были, нынешнее руководство не примет. Это абсолютно бесполезное дело.

– А вдруг?

– Дело в том, что нынешнее правительство считает само себя самодостаточным, и наука ему не нужна. Наивных иллюзий у меня нет. Поэтому я рассчитываю на понимание своих коллег, в том числе на западе. Считаю, что их признание является единственным критерием научности в современных условиях. Я направил некоторые фрагменты из моего исследования в западные издания. Одна моя статья находится сейчас в Кембриджском экономическом журнале – одном из самых авторитетных в мире. Статья принята и готовится к публикации. Другую статью я послал в Америку в журнал, занимающийся вопросами посткейнсианской экономики. То, что пишу, какими-то частями намерен и далее посылать за рубеж для публикации. Если меня будут публиковать в столь серьезных изданиях, это и есть научное признание.

– Пять лет назад вы стали одним из автором книги, посвященной крупному советскому экономисту и верному сыну Осетии Николаю Цаголову. С Осетией у вас какие-то творческо-научные, мемуарные, публицистические планы в перспективе вырисовываются? Ведь вы – человек, который очень много знает и может интересно о многом написать.

– Это больше зависит не от меня. В начале сентября я встретился с ректором Северо-Осетинского университета Олегом Хацаевым. Он обратился ко мне с предложением что-нибудь сделать в Осетии. Я проявил готовность, мы с ним хорошо поговорили, но пока наши контакты продолжения не имели.

– Речь о цикле лекций?

– Да.

– Это здорово, но все же для определенного круга людей. А я спрашиваю вас в более широком аспекте.

– Лекции это то, что реально можно сделать. Что касается каких-либо других вещей, например, опять же каких-либо рекомендаций по ведению хозяйства… Во-первых, они требуют не просто рекомендаций, взятых с потолка – от них будет мало толку. А нужно глубокое изучение конкретной экономической ситуации в Осетии. И заниматься этим надо не в одиночку, а какой-то группой. А вторая трудность состоит в том, кто будет это реализовывать? Наша рыночная экономика устроена таким образом, что науке там нет места. Если, конечно, не заниматься тем, чтобы желаемое выдавать за действительное. Основной принцип модели экономики, принятой у нас – это нажива. А чтобы развивать экономику, нужно принимать во внимание долгосрочные интересы страны. И поэтому научные разработки упираются в это. А для наживы наука особенно не нужна. Для страны она нужна. Она нужна для развития перспективных отраслей экономики, для технического прогресса, для развития реального сектора экономики, а не для финансовых манипуляций.

– Солтан Сафарбиевич, но вы ведь никогда не замыкались в профессиональных экономических рамках. Остался ли у вас интерес к другим сферам?

– Несомненно, есть интерес. Если хватит сил и времени, то я что-то собираюсь сделать в этом направлении. Но что удастся, заранее не могу сказать.

– Как вы оцениваете общую ситуацию на Кавказе и положение Осетии в сложной кавказской конфигурации?

– Кавказ не успокаивается. Напряженность в Ингушетии, в Чечне, в Дагестане. Возможно, это аукнется и в Осетии. Потому что ситуация подогревается из-за рубежа. И будет подогреваться и дальше. Причем, с двух сторон. Со стороны исламского фундаментализма, который будет пытаться создавать свои очаги сопротивления российскому влиянию на Кавказе. Это одна линия. А другая линия – по Грузии. Соединенные Штаты продолжают оказывать свою так называемую помощь Грузии, которая используется как антироссийский плацдарм Запада. Дальнейшие провокации в регионе в перспективе возможны. Хотя в ближайшее время – вряд ли.

Соединенные Штаты будут пытаться проникнуть на Кавказ. Им смириться с этим невозможно, потому что каспийская нефть, главным образом, есть то, что их интересует и привлекает. Не Грузия сама по себе. Доступ к каспийской нефти по другим линиям ввиду особой позиции Ирана американцам очень ограничен. А вот через Грузию, Осетию, Чечню, Дагестан подобраться – это, наверное, видится им более перспективным направлением. К сожалению, мы сами, осетины, тоже не осознаем в достаточной мере свое положение, и у нас нет должной ответственности за наше будущее.

В газете «Северная Осетия» я опубликовал в прошлом году статью на тему Южной Осетии. Я там проводил мысль, что в нашем народе – и на севере, и на юге – нет достаточного единства, и нет достаточного понимания того, что нам следует делать. Все имеет положительное и отрицательное. Вот нас по всем направлениям поддерживает Россия. И эта российская поддержка создала иждивенческую психологию. Мы рассчитываем, что они все за нас сделают, и сами не делаем того, что должны и можем сделать только мы. Экономика Южной Осетии не развивается, новые предприятия не создаются, новых рабочих мест нет. Народ, бежавший ранее, еще в 1991-1992 годы, не возвращается.

Разумеется, в принудительном порядке возвращаться никого не заставишь. Но ведь как раз и надо настойчиво работать над тем, чтобы шаг за шагом создавать стимулирующие мотивы, привлекательные рабочие места и достойные условия жизни. Для нас самое главное, чтобы в Южную Осетию приехали новые люди, много новых людей. Не обязательно осетин, но квалифицированных, грамотных, образованных. Чтобы мы могли поднять там уровень экономики, уровень образования, технических и гуманитарных знаний. Вот что надо делать. Но в этом направлении работы нет, как нет и понимания того, как это надо делать. Конечно, это меня сильно огорчает. А вообще, как я не раз убеждался, говорить на эту тему – пользы для дела не бывает.

– Обижаются, что ли?

– Не столько обижаются, сколько ничего после высказанных предложений не бывает. Ничего не бывает. Нет достаточно ответственного и компетентного руководства у нас. Ни на севере, ни на юге. Может быть, им действительно обидно будет это услышать, но, к сожалению, это так.

– Год назад вы выдвигали еще одну интересную мысль – чтобы одним из приоритетных направлений в строительстве нового осетинского государства сделать реальный подъем образования в Южной Осетии вплоть до приглашения именитых профессоров ведущих отраслей на привлекательных условиях.

– Да, я высказывал такую идею. И высказывал потому, что в таком духе выступал тогда ректор МГУ Садовничий. Он проявлял готовность послать на какой-то период в Южную Осетию высококлассных преподавателей. Этим нужно было воспользоваться. Правда, оговорюсь, что после войны на юге не был и не знаю, есть ли там пригодное для учебного процесса здание. Но если есть такая возможность, то следовало бы воспользоваться ею.

А вообще, по большому счету, восстановление Юго-Осетинского университета должно быть увязано с наличием в Осетии новых предприятий и учреждений, куда пойдут выпускники. Тогда бы молодежь нашла себе применение, и жизнь начала бы восстанавливаться, бить ключом, как принято говорить. Если молодежь продолжит уезжать, то у нас не будет никакого будущего. В Южной Осетии должно жить не менее 100 тысяч человек. Не менее. Минимум 100 тысяч человек могут организовать жизнь. А 30-40 тысяч – будут иждивенцами. И ничего другого. Такую стратегию можно разработать совместно с российскими специалистами.

Много имеется осетин в разных местах, которые могли бы с разных сторон помочь. Иностранный капитал в Южную Осетию не пойдет. Он не любит рискованных регионов. А вот осетинский капитал и российский капитал туда могут пойти, и они многое могут сделать. Это и нужно организовать осетинскому руководству в сотрудничестве с Россией. Российское руководство благоприятно относится к Южной Осетии и к Осетии вообще, и этим можно было бы воспользоваться. Тот факт, что Медведев поехал в Южную Осетию – очень многозначительный. Для осетинского народа и для бизнеса в том числе. Но эту поддержку мы должны ценить и работать, не покладая сил. За нас никто не может сделать то, что мы обязаны и должны делать сами.

Игорь ДЗАНТИЕВ