Пусть слова остаются словами

// Юнус-Бек Евкуров и Рамзан Кадыров снова конфликтуют друг с другом

 Вот как вышла эта ссора. 29 июля в ингушском селении Галашки (на границе с Чечней) погибла группа боевиков. Кадыров заявил, что устранение боевиков в Ингушетии — результат спецоперации чеченских силовиков. Вскоре после этого состоялась пресс-конференция Евкурова, на которой тот изложил свое видение ситуации в Галашках: никакой спецоперации не было, боевики подорвались на собственной взрывчатке.

 Пресс-конференция Евкурова спровоцировала Кадырова на гневную отповедь своему коллеге. Фактически он обвинил Евкурова в пассивном пособничестве террористам: «Мы ранее неоднократно говорили Евкурову, что в Галашках и других населенных пунктах находят приют особо опасные бандиты. Предлагали совместными усилиями уничтожить это осиное гнездо. Но вместо принятия мер по их ликвидации делались странные заявления о территориальности, о границе».

 Кадыров в своем выступлении вынес крайне отрицательную оценку «переговорной тактике» своего коллеги в борьбе с терроризмом: «Чем объяснить слова Евкурова о том, что он не называет террористов бандитами? Якобы это заблудшие молодые люди. Для нас они бандиты, террористы, шайтаны, враги чеченского и ингушского народов, враги России».

 Это вообще давнишний спор Кадырова и Евкурова: стоит ли превентивно вырезать собственное население, подозреваемое в пособничестве «лесным», — или лучше убеждать состоявшихся уже бандитов выйти из леса, гарантировав им справедливый суд? Кадыров и раньше публично подкалывал Евкурова за излишнюю мягкость, Евкуров и раньше отвечал на эти упреки: «Сами разберемся». Однако теперь чеченский глава заявил о намерении перевести дискуссию из плоскости теоретической во вполне прикладную: «Если Евкуров там не наводит порядок, мы его наведем, тем более особой его заинтересованности в таком порядке и не чувствуется».

 Сама возможность присутствия чеченских силовиков на ингушской территории — очень болезненное переживание для Евкурова. Однажды два (тогда еще) президента уже имели размолвку по этому поводу. Весной 2009 года на границе между двумя республиками в районе Сунжи проводилась совместная операция чеченских и ингушских силовиков. 22 июня 2009 года Евкурова подорвали, он был в тяжелом состоянии госпитализирован в Москву. Буквально на следующий день Кадыров воспользовался мандатом на действия на территории Ингушетии и вместе со своими бойцами занял правительственный дворец в Магасе.

 Это, конечно, было беспримерное нарушение кавказского политеса, однако рана в отношениях затянулась, и довольно скоро.

 Хуже была другая ссора. В январе 2011-го Юнус-Бек Евкуров в интервью «Российской газете» сказал, что вместе с беженцами, пришедшими из Чечни, в республике «появились такие виды криминальной деятельности, каких вообще не было в Ингушетии, — как проституция, наркомания, бандитизм…» (Это его неосторожное высказывание Кадыров припоминает и в нынешнем своем выступлении.)

 Примирение в этот раз заняло много времени. В качестве переговорщиков были привлечены крупные ингушские коммерсанты, имеющие тесное сношение с главой Чечни, и они со своей задачей справились. Главы помирились, Евкуров ездил на пятничный намаз в Грозный, в Магасе вновь отстроенной аллее присвоили имя Ахмата-Хаджи Кадырова, а переговорщики в благодарность получили крупный строительный подряд к юбилейному Дню республики.

 Но отношения глав оставались нервными.

 Нынешний конфликт вообще похож на разрыв. Попеняв соседнему главе за излишнее педалирование темы независимости Ингушетии на празднике по случаю Дня республики, Кадыров поднял вопрос о разграничении территорий: «Евкурову должно быть известно, что, обретая независимость, определяют и границы. Мы на протяжении многих лет сознательно не ставили вопрос об этом. Были твердо убежденными в том, что границы между Чечней и Ингушетией — формальность, которая не должна делить наши народы».

 А вот теперь, выходит, пришло время разобраться, и разбирательство это будет для Ингушетии весьма неприятным. Чечня уже рассматривала у себя вопрос о фактическом отторжении у Ингушетии Сунженского и части Малгобекского районов (мотив: некие «исторические основания»). И это примерно половина территории республики. Однако до сих пор дальше разговоров дело не двигалось.

 В путаных кавказских территориальных отношениях много субъективного. Непонятно, возможно ли вообще до конца разобраться, где должна пролегать та или иная граница, кому принадлежит земля, на которой веками соседствовали разные народы. Говорят, идея с отторжением у Ингушетии двух районов родилась не в Грозном, а в Москве. Вероятно, два ингушских района стали контрзалогом в вечном споре по поводу Пригородного района, ныне входящего в состав Северной Осетии. Присоединение Пригородного — голубая мечта ингушей. Осетино-ингушский конфликт по поводу территории не исчерпан, он десятилетиями тлеет. И чтобы удержать ингушей от претензий, нужны очень веские аргументы. Два района, к примеру.

 И вот теперь Рамзан Кадыров решил применить к жизни эту теоретическую конструкцию.

 В неспокойной истории российского Кавказа может быть открыта новая страница.

Ольга БОБРОВА,
«Новая газета», 6.08.2012

Фото ИТАР-ТАСС