Алла ДЖИОЕВА: «Я боюсь повторить ошибку»

Накануне президентских выборов лидер юго-осетинской оппозиции Алла Джиоева была занята созданием своей политической партии. В ее штабе на улице Чкалова, где только что прошло заседание оргкомитета, было шумно.

Это тот самый штаб, который 9 февраля взяли штурмом юго-осетинские силовики, чтобы не допустить проведения инаугурации Джиоевой, которая на ноябрьских выборах получила большинство голосов избирателей. По замыслу организаторов, в партии объединятся люди, которые в ноябре вышли на центральную площадь Цхинвала, чтобы отстоять свое право выбора.

 — Как будет называться ваша партия?

 — Она будет называться «Осетия — площадь Единения». Это приблизительный перевод с осетинского на русский. Имеется в виду та площадь, которая нас всех объединила в ноябре, куда мы вышли отстаивать свою свободу.

 — Вас больше не охраняют? Вы полностью свободны?

 — Охрана по-английски удалилась через два дня после того, как меня выписали из больницы домой перед первым туром выборов. Она нужна была только на то время, пока российские журналисты находились на территории Южной Осетии. После их отъезда грузинские спецслужбы уже, видимо, не угрожали моей безопасности. Власти ведь заявили, что меня охраняли от происков грузинских спецслужб. Ни одна инстанция так и не смогла представить мне ни один документ, оправдывающий такие действия. Я обращалась к господину Бровцеву, в КГБ… КГБ отписал, что переслал мое заявление в Генпрокуратуру. И больше никаких ответов. С одной стороны, есть бумага за подписью и.о. генпрокурора Южной Осетии Гии Кабулова, по которой мне вменяется попытка насильственного захвата власти, с другой — интервью генпрокурора, где он заявляет, что у правоохранительных органов нет ко мне никаких вопросов.

 — Уже известно, кто именно штурмовал штаб, кто принимал решение, кто отдал приказ?

 — Ни одна структура не хочет брать на себя ответственность за это. Мы намерены написать по поводу этих событий заявление в МВД и Генпрокуратуру. Потому что из штаба тогда исчезли флаги, которые мы готовили к инаугурации, унесли компьютер, забрали мой мобильный телефон… Пропали все флешки. Может быть, они их просто изъяли, чтобы доказать, что на Чкалова собрались опасные террористы? За все это кто-то должен взять на себя ответственность. Говорят, что приказ был отдан на экстренном заседании Совбеза, называют разные фамилии московских чиновников. Но у меня нет доказательств.

 — Вы голосовали?

 — Нет. Как и в первом туре. Я абсолютно нормально отношусь ко всем четырем кандидатам, но понимаю, что сквозь селекционное сито эти четверо прошли по какому-то одному стратегическому параметру. Чем-то все они устраивали. А я не устраивала. Я долго думала, что бы это такое могло быть. Для себя я нашла ответ на этот вопрос, но не буду его пока озвучивать. Если бы я приняла участие в этих выборах, я тем самым признала бы, что решение суда об отмене ноябрьских выборов было правильным. Но мне очевидно, что оно абсолютно незаконно, как и постановление парламента о новых выборах. Поэтому я заняла такую позицию: я никого не поддерживаю и не принимаю участия в этих выборах. Членам моей команды я не могу запретить кого-то поддерживать. Но я знаю очень много людей, которые не пошли на выборы. Они говорят: «Мы один раз свой выбор сделали, но его растоптали».

 — Кандидаты пытались заручиться вашей поддержкой?

 — Мне за два дня до выборов поступило очень щедрое предложение от Давида Санакоева: пост вице-президента в обмен на поддержку. Его собирались специально учредить «под меня». Тибилов сам приходил ко мне в больницу, мы о многом говорили. Я все-таки считаю, что господину Тибилову в силу уважаемого возраста небезразлично, каким он останется в памяти осетинского народа. В 60 лет наступает время собирать камни, приходит понимание истинных ценностей. Я, например, радикально изменилась за последние 10 лет. Моя совесть сильно отягощена 2001 годом. Тогда народ тоже на волне большого единения и подъема выбрал Кокойты и верил, что в его лице к нему пришел спаситель. История предоставила г-ну Кокойты уникальный шанс остаться в истории осетинского народа великим государственным деятелем, а он променял его на чечевичную похлебку. Мы тогда поспособствовали его приходу к власти. И теперь я боюсь повторить ошибку. Все четверо пытались заручиться моей поддержкой. Давид позднее всех, но его предложение было самым конкретным. Это было хорошее предложение, потому что вернуло бы ситуацию в правовое поле. Если бы я подписала эту бумагу, выборы приобрели бы легитимный характер. Но они с этим предложением серьезно опоздали.

 Марина ПЕРЕВОЗКИНА, Цхинвал,
«Московский комсомолец», 10.04.2012