Южную Осетию пускают на самотек
После праздничного затишья внутриполитическая ситуация в Южной Осетии заметно оживилась. Первые признаки проявились 18 января, когда лидер югоосетинской оппозиции Алла Джиоева заявила о выходе из соглашений с властями республики. В дальнейшем она провела серию встреч и переговоров с и.о. главы республики Вадимом Бровцевым и организовала две массовые акции.
Однако все это не прояснило ситуации. В ходе митинга оппозиции 28 января Джиоева назвала дату своей инаугурации, как «законно избранного президента Южной Осетии». Она запланирована на 10 февраля. Между тем, Бровцев заявил СМИ, что устал от ультимативного тона лидера югоосетинской оппозиции, и не позволит ей устроить гражданскую войну.
Чем же объясняется такое резкое повышение политической температуры в Южной Осетии сегодня? И какие перспективы ожидают республику, которая, не успев преодолеть внутриполитический кризис, вызванный предыдущей президентской кампанией, готовится к проведению повторных выборов? Они должны состоятся 25 марта.
Для ответов на поставленные вопросы необходимо вернуться к тому моменту, когда власть и оппозиция при посредничестве администрации президента России заключили компромиссные соглашения 9 декабря прошлого года. Данный документ предполагал выход из политического тупика, в котором республика оказалась после отмены итогов второго тура президентских выборов. Соглашения базировались на том, что власть и оппозиция отходят от максималистских требований по отношению друг к другу. Джиоева и ее соратники должны были прекратить массовые акции протеста в обмен на уход в отставку президента Эдуарда Кокойты, а также генерального прокурора и председателя Верховного суда Южной Осетии. И хотя договоренности между политическими оппонентами основывались не на конституционно-правовых механизмах, а на политической целесообразности, они давали определенный шанс на то, что власть и ее оппоненты совместными усилиями найдут пути преодоления кризиса. Соглашения предполагали интеграцию представителей оппозиции во власть, а также давали Джиоевой (которая была обвинена в массовых нарушениях в ходе выборов) возможность участия в повторной кампании 2012 года.
Однако этот шанс не был полностью реализован. Сначала республиканские власти начали искать юридические зацепки, которые позволили бы сохранить неформальное влияние даже после серии отставок. И вот тут нужно особенно отметить серьезные просчеты посредников. В компромиссном документе роль парламента была вообще никак не учтена и не описана. Между тем, отправлять в отставку генерального прокурора и председателя Верховного суда президент без депутатского одобрения не может. Так гласит Конституция республики, значимость которой ни власть, ни оппозиция не ставили под сомнение. В итоге с помощью парламентского большинства, ориентированного на поддержку Кокойты и исполнительной власти, две ключевые фигуры декабрьских соглашений (генпрокурор Таймураз Хугаев и председатель Верховного суда Ацамаз Биченов) сохранили свои посты.
Было ли такое решение правовым? Безусловно, поскольку оно базировалось на соответствующих конституционных положениях. Нарушало ли оно соглашения между властью и оппозицией от 9 декабря? Конечно, нарушало, так как в его основе были договоренности не об одной, а о трех отставках. Налицо противоречие между формальным подходом и реальной политикой. Казалось бы, его не нужно было допускать еще на этапе достижения компромисса. Но уж если ошибка допущена, ее требовалось в скором времени исправить. К сожалению, этого не было сделано.
Москва после того, как Джиоева и Кокойты договорились отойти от крайних позиций, посчитала, что игра сыграна и успех обеспечен. Таким образом, ситуация была пущена на самотек. Между тем, первые серьезные признаки недовольства нарушением соглашений со стороны властей появились еще в канун нового года, когда Джиоева направила от своего имени письмо Дмитрию Медведеву и Владимиру Путину с просьбой о встрече и обсуждении ситуации, сложившейся в республике. Праздничная суета не позволила подступиться к югоосетинской проблеме хотя бы даже в «первом приближении».
К чему это привело? К тому, что помимо властей разрушение компромиссных соглашений начала также и оппозиция. Сначала Джиоева заявила о том, что выходит из них, потребовав передачи ей «законной власти» и определив «дэдлайн» 23 января. Затем она отодвинула финальную дату провозглашения себя в качестве президента. Скорее всего, лидер оппозиции специально стремилась поднять ставки в игре, чтобы обеспечить себе более выгодные позиции. В пользу этого свидетельствует хотя бы то, что Джиоева уже после своего демарша вела переговоры с Вадимом Бровцевым. И даже после митинга 28 января, на котором была озвучена дата инаугурации (10 февраля), состоялся еще один переговорный раунд. Но переговоры между лидером оппозиции и и.о. президента республики зашли в тупик. Единственным комментарием Джиоевой после ее встречи 30 января стала фраза: «Комментарии излишни».
Что уж говорить о Бровцеве, если он пообещал не допустить гражданской войны. Таким образом, достигнутый с огромным трудом компромисс на глазах теряет значение. И стремления России взять ситуацию под контроль не видно!
Сейчас ситуация в Южной Осети не является для Кремля первостепенной задачей. Стартовавшая в России президентская гонка, в отличие от предыдущих кампаний, проходит в обстановке жарких публичных дискуссий и растущего протестного движения. Четыре или восемь лет назад сама постановка вопроса о втором туре выглядела некоей экзотикой. Сегодня ее обсуждают даже эксперты, близкие к правящей партии. В этой ситуации власти откладывают на второй план проблемы, которые, на первый взгляд, не требуют неотложного вмешательства.
Но кризис в Южной Осетии лишь по каким-то чисто внешним параметрам может считаться маловажным событием. Да, он вряд ли даст очки претендентам на президентское кресло в российской избирательной гонке. Но необходимо понимать, что идя на признание маленькой республики, бывшей автономии Грузинской ССР Москва брала на себя серьезную ответственность. И любой провал нанесет ущерб репутации России.
И дело здесь не в позициях США и ЕС, которые уже давно определились в своем отношении к Грузии и ее мятежным республикам. В первую очередь, речь должна идти о репутации России в Евразии, куда устремлены внешнеполитические приоритеты Москвы. Как можно всерьез говорить о «сосредоточении» страны и ее устремленности к интеграционным высотам на постсоветском пространстве, если посредническая миссия в маленькой республике, не превышающей по численности населения столичный микрорайон, проваливается на глазах. А с ней растет и недоверие к России, как к справедливому медиатору и гаранту гражданского мира. И не только в Южной Осетии. За ситуацией очень внимательно следят в Абхазии, где разворачивается очередная парламентская кампания. Да и в странах – партнерах РФ по СНГ и другим интеграционным объединениям югоосетинский кризис с интересом изучается.
Кремль часто апеллирует к правам российских соотечественников. Но ведь Южная Осетия – это спутник РФ, в котором как раз и проживают эти соотечественники. Те, которые незадолго до общероссийской думской кампании показали «большой России», что значит защищать свой выбор и право на свое мнение. И сегодня Москва еще имеет возможности для возобновления посредничества и поиска путей выхода из югоосетинского кризиса. И если этот шанс будет упущен, то потом придется обвинять не Госдеп США, а самих себя в том, что твои союзники поворачивают голову в сторону Запада или Востока. В любом случае они уже не видят в России единственную опору.
Сергей МАРКЕДОНОВ,
политолог, кандидат исторических наук
«Новая политика», 31.01.2012
