Абхазия после Багапша

До 29 мая 2011 года ничто не предвещало обострения внутриполитической борьбы в Абхазии. Ближайшие парламентские выборы были намечены на 2012 год. А законодательная власть в Абхазии играет важную, но все же подчиненную роль по сравнению с президентом. Главу республики предстояло избрать только в конце 2014 года.

Уход из жизни второго президента республики Сергея Багапша практически в одночасье сформировал новый вопросник — как для абхазских политиков, так и для России, заинтересованной в сохранении стабильности и предсказуемости в республике.

Во-первых, Багапш ушел из жизни в самый разгар своей второй президентской легислатуры. Он не просто не назвал преемника, но даже и не обсуждал эту тему. Он лишь заявлял о готовности оставить пост после завершения двух сроков. Биография Сергея Багапша была полна драматическими поворотами. В 2004 году он вступил в избирательную кампанию как оппонент преемника первого президента Абхазии, поддержанного Кремлем. И в труднейших условиях противостояния мощному административному ресурсу одержал победу.

За шесть с небольшим лет после этого Багапш сумел стать не просто президентом непризнанной республики и стратегическим союзником России, но и получить из рук Москвы признание государственной независимости Абхазии. Как бы кто ни относился к нему лично, а в новейшей абхазской истории имя Багапша будет зарифмовано с началом процесса международной легитимации бывшей автономии Грузинской ССР. И этим его роль не ограничивается. Багапш создал чрезвычайно важный внутриполитический прецедент. В отличие от Грузии, в которой смена высшей власти ни разу не происходила в ходе выборов, в Абхазии состоялась мирная передача власти от одного первого лица другому.

Во-вторых, после ухода из жизни второго президента Абхазии в республике не осталось фигур, сопоставимых с ним по уровню поддержки и известности. У каждого из вероятных претендентов на роль его преемника есть плюсы и минусы. У каждого из них есть определенная имиджевая специализация. Для выхода на роль общеабхазского лидера каждому еще предстоит серьезная работа. В день избрания нового президента республики она не закончится.

Наиболее вероятный претендент на роль третьего президента Абхазии — действующий вице-президент Александр Анкваб. До выборов именно он исполняет президентские обязанности. У него репутация крепкого и педантичного силовика, сторонника жестких методов борьбы с коррупцией. Один из самых молодых полковников в системе советского МВД, руководитель абхазской правоохранительной системы во время вооруженного конфликта с Грузией, а затем опальный оппозиционер и критик первого президента Абхазии Владислава Ардзинба. В 2004 году Анкваб (не допущенный к президентским выборам из-за пятилетнего «ценза оседлости») оказал неоценимую помощь Багапшу, поддержав его кандидатуру. И впоследствии находился рядом со вторым президентом республики — в качестве премьера, а затем вице-президента.

Поэтому ему не будет слишком сложно позиционировать себя продолжателем дела Багапша. Вместе с тем жесткий характер Анкваба — достоинство, продолжающееся недостатками. Критики подчеркивают его склонность «гнуть свою линию», избегать сложных компромиссов. Между тем популярность Багапша во многом была достигнута именно благодаря умелому маневрированию между интересами различных «групп влияния» в Сухуми и Москве. Непраздный вопрос: «Сможет ли Анкваб найти ключи ко всем заинтересованным сторонам в абхазской игре?»

В отличие от силовика Анкваба у другого претендента, Сергея Шамбы, имидж «дипломата». Долгие годы он возглавлял МИД Абхазии и вел все наиболее значимые для республики переговоры. Его знают в ООН, ОБСЕ, Еврокомиссии. Сегодня на дипломатическом поприще ему, наверное, нет равных в Абхазии. За последний год Шамба сильно преуспел в наращивании внутриполитического капитала на посту главы правительства. И если у Анкваба есть ресурс временного президентства, то у Шамбы козырь международных связей. Этот сюжет нельзя недооценивать. В отличие от Южной Осетии, готовой к вхождению в состав России, абхазская элита стремится к строительству независимого государства, заинтересованного в более широком международном признании.

Было бы неверным сбрасывать со счетов оппозицию, в особенности Рауля Хаджимбу. В 2004 году он был близок к тому, чтобы возглавить республику. Но будучи преемником первого президента, он не смог реализовать административное преимущество. Сегодня Хаджимба нашел политическую нишу: он «традиционалист». Вчерашний выдвиженец Кремля жестко критикует власти за чрезмерную открытость для крупного российского бизнеса и забвение принципов национально-освободительной борьбы начала 90-х. На этом же поле играет другой абхазский оппозиционер, лидер партии Экономического развития Абхазии (ЭРА) Беслан Бутба. Он уступает Хаджимбе, но его сильные стороны — финансовые и медийные ресурсы, не подконтрольные властям. Объединившись, эти два кандидата смогут сыграть достойную партию.

Какие бы противоречия ни разводили потенциальных кандидатов в президенты по разные стороны, у них есть общие черты. Все они стоят на позициях государственной независимости Абхазии. Никакой конкуренции геополитических проектов здесь в ближайшее время не предвидится. Грузинский фактор считается пройденным этапом абхазской истории. Ни у кого нет сомнений относительно стратегической кооперации с Россией. Но по поводу степени «привязки» Абхазии к российским интересам есть разные взгляды. И в первую очередь не среди претендентов, а внутри абхазского общества. Помимо российского вектора здесь хотели бы видеть и другие возможности (контакты с Турцией, Евросоюзом). Крайне осторожно относятся здесь и к массированному проникновению российского капитала, и к приватизации абхазских объектов бизнесменами из России. Этот общественный фон не удастся игнорировать.

Москве нужно извлечь уроки из опыта 2004 года и не играть в «своих-чужих», понимая, что дело не в фамилии третьего президента Абхазии, а в умонастроениях, складывающихся внутри республики. Именно на них надо ориентироваться, выстраивая абхазское направление кавказской политики.

Сергей МАРКЕДОНОВ,
«Московские новости», 9.06.2011