«Пытаться выиграть у такой империи, как Россия, смешно»

Заботясь о безопасности во время Олимпиады в Сочи в 2014 году, президент России Дмитрий Медведев уже сейчас велел российским силовикам внимательно приглядывать за соседней Грузией. Корреспондент «Власти» Владимир Соловьев воспринял его слова буквально и провел неделю в элитном подразделении грузинских вооруженных сил — армейском спецназе.

«РАБОТАЕТЕ НА ФСБ ИЛИ НА ГРУ?»

Для базирования батальона сил спецназначения минобороны Грузии выбрало не самое плохое место — холм на окраине Тбилиси. Внизу — город, вверху — горы. В городе бойцы проводят увольнительные, в горах стреляют. О случаях, когда было бы наоборот, пока не сообщалось.

Так, как охраняется эта база, вряд ли в грузинской столице охраняется что-нибудь еще. Разве что президентский дворец Михаила Саакашвили. С одной лишь разницей — где сидит Саакашвили знают все, а о расположении сил спецназначения осведомлены немногие.

Территория базы обнесена мелкой сеткой с колючей проволокой и по всему периметру утыкана часовыми. Правила нашего пребывания здесь простые: не слоняться без сопровождающего, не пользоваться мобильными телефонами и ноутбуками, не фотографировать лица бойцов и не указывать настоящих фамилий военных*. Капитан Гиоргий Гегешидзе укладывает целлофановый пакет с запечатанными в нем телефонами и ноутбуками на полку в сейф, рядом с двумя пистолетами «Глок».

— У меня только один вопрос: как вы сюда попали? — недоумевает капитан.— Здесь не то что российских, даже грузинских журналистов никогда не было.

— По заданию.

— Работаете на ФСБ или на ГРУ?

— На СВР. Там самые известные агенты-нелегалы. Взять хотя бы Анну Чапман.

База грузинского спецназа напоминает элитный пансионат с военным уклоном

Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ

— Чапман? Кто это?

— Шпионка. Не слышали о такой?

— Никогда.

— Значит, хорошо работает.

Капитан уселся в кресло и достал бумагу:

— Значит так. Вниманию ФСБ, ГРУ и СВР и что там у вас есть еще? На этой неделе график занятий нашего батальона такой: в восемь утра — подъем, пробежка и другие физические нагрузки. В десять завтрак. С одиннадцати до трех часов занятия в группах, с трех до четырех — перерыв на обед и снова занятия — с четырех до пяти повторение пройденного, потом бокс, борьба, отработка ножевого боя. В семь вечера ужин, как стемнеет — ночные стрельбы, и в 23.00 — отбой.

— Хорошо бы начать с отбоя.

— Нет проблем.

«У НАС ДАЖЕ МИНИСТР ОБОРОНЫ С БОЙЦАМИ ЗА РУКУ ЗДОРОВАЕТСЯ»

Утром следующего дня было серо и пасмурно. С восьми утра в казарме, походящей на трехзвездный отель, начали хлопать двери. Бойцы в одинаковых тренировочных костюмах вываливались из комнат, где из удобств — кондиционер, душевая кабина, шкаф, стол, стулья и кровать, а из неудобств — три-четыре сожителя, и брели на полигон, который по утрам служит стадионом. В графике записано: «личная гигиена — после физических нагрузок». Поэтому сначала трехкилометровая пробежка, отжимания, подтягивания на перекладине и упражнения на пресс — и только потом душ и зубная щетка.

Покончив с физкультурой, лучше поплотнее позавтракать. Можно этого и не делать — обслуживающие военных женщины-поварихи никого насильно сулугуни с мамалыгой не пичкают. Но все и так едят с аппетитом. Мало ли — вдруг предстоит внепланово прогуляться в горы, надев на себя бронежилет (20 кг), каску (1,5 кг), навесив М-4 (3,5 кг), «Глок-21″ (до 800 г), прихватив гранатомет РПГ-7 (6,3 кг) и четыре выстрела к нему (каждый 2,2 кг), заплечный camelbak с питьевой водой (2,5 л) и сухпай (2 кг).

В этот раз обошлось без прогулок. Позавтракав мясными котлетами, вареными яйцами и залитыми соусом сацебели толстыми обжаренными кусками докторской колбасы, бойцы, разбившись на группы по двенадцать человек — в грузинском спецназе их на американский манер называют company, принялись за учебу. Кто-то разбирался с устройством военной радиостанции Harris, кто-то отрабатывал боевой спуск по отвесной стене. Остальные уселись поудобнее и принялись вязать. Вязали узлы на статической веревке: обыкновенный морской узел, узел фиксированный, шесть вариантов австрийского узла.

Еще одна группа отправилась на стрельбище, а другая занялась топографией по старым, когда-то секретным советским генштабовским картам 1987 года. На них абхазское озеро Рица — еще грузинская достопримечательность. Снимки изучающих карты военных с наших флешек позже удалят в пресс-службе минобороны Грузии. Почему — осталось грузинской военной тайной.

Если бы распогодилось, бойцов ждала бы еще полоса препятствий. Но сыпал мокрый снег, и командующий батальоном майор Сандро Маисурадзе решил не гонять их через брусья-бревна-канаты-сетки-рвы-барьеры.

— Зачем?— пожал плечами майор.— Еще покалечатся.

И майор, и капитан Гегешидзе успели послужить в грузинской армии еще советского образца, где все было по-людски — дедовщина, крашеная трава, рытье траншей от забора и до обеда. А теперь, вместо того чтобы требовать от снующих вокруг бойцов брать при виде начальства под козырек, они им пожимают руки и культивируют неуставные отношения — расцеловываются.

— У нас даже министр обороны с бойцами за руку здоровается. Да и ходят все, сам видишь, без головных уборов,— майор поправил прическу.— Это многим странно видеть, особенно тем, кто в советской армии служил.

— Я не служил, но про устав кое-что слышал.

— Э-э-э-э! Есть у нас устав, не переживай ты. Где нужен устав — там будет по уставу, а где можно по душам, там по душам.

«МНОГИЕ СЛУЖАТ ЕЩЕ С ТЕХ ПОР, КОГДА ЗАРПЛАТА БОЙЦА СОСТАВЛЯЛА 60 ЛАРИ»

При поступлении в спецназ — большой конкурс.

— В прошлом году из 750 претендентов начальный курс рейнджеров и финальный спецкурс прошли всего 23 человека,— рассказал капитан Гегешидзе.

Капитан настаивает, что такой конкурс никак не связан с тем, что зарплата рядового бойца составляет 1100 лари ($650), в то время как в среднем по Грузии — всего 680 лари ($400).

— Многие служат еще с тех пор, когда зарплата бойца составляла 60 лари. Да и ту по полгода не платили. Так что деньги — не главное. Если бы все только из-за денег сюда шли, многих бы здесь уже и не было,— говорит капитан Гегешидзе.

— Предположим,— говорю.— Деньги не главное. А что тогда?

— Родина. И не имеет значения, кто президент.

Родине нужны бойцы с сильным телом и духом. Предполагается, что этому способствует курс рейнджеров, который длится шесть-семь месяцев. Тело и дух закаляются по 100-балльной системе. Чтобы получить эту оценку, нужно 82 раза отжаться, столько же раз качнуть пресс и 77 раз подтянуться на турнике. Да еще пробежать 3200 метров за 13 минут 18 секунд, 5 километров за 19 минут, но уже в бронежилете, с автоматом и полным боекомплектом к нему, а также 28 километров в полной боевой выкладке и максимум за три часа.

Спустя шесть месяцев таких занятий тем, кто доберется до финального спецкурса, предстоит поработать не только мышцами, но и немного головой. Сдать тесты по военному делу, истории, географии, математике. Тут главное — не впасть в детство при решении задач с таким, например, условием: «Из точки А в точку В расстояние 600 км. Машина едет со скоростью 120 км в час. За сколько она покроет 2/3 этого расстояния?» Или: «Скорость течения реки 20 км в час. По реке против течения идет катер со скоростью 80 км в час. За сколько времени катер пройдет расстояние в 90 км?»

В любой момент могут поднять с кровати и отправить в горы — искать координату километрах в шестидесяти от места базирования. Или вывезти недели на две в лес с ножом, леской и рыболовными крючками для обустройства лесного быта.

Новоприбывших учат хорошо стрелять. Легко ли выстрелить в живого человека? Так вопрос не стоит вообще.

— Тому, кто к нам приходит, ничего не нужно объяснять про оружие,— растолковывает капитан.— Он знает: если есть пистолет, значит, он должен выстрелить. Не выстрелишь ты — выстрелят в тебя.

Принцип жизнеутверждающий, но не оригинальный. Вряд ли им руководствуются только грузинские военные. Поэтому на случай, если вдруг первым пальнул не ты, а в тебя, все бойцы обучены основам первой медицинской помощи. Чтобы солдаты не падали в обморок при виде искореженной человеческой плоти, обучение проходит в морге. На тех, кому уже ничего не поможет и ничто не повредит, спецназовцы тренируются останавливать венное кровотечение и справляться с задачами посложнее, скажем, находить концы разорванных кровеносных артерий и помогать при ранении в легкое. Бывает, что раненного в легкое человека начинает раздувать. В таких случаях, втолковывал бойцам врач-инструктор, нужно нащупать третье ребро сверху, проделать в этом месте отверстие и вставить трубку или на худой конец часть авторучки. Воздух со свистом вырвется наружу.

Учат обращаться и с содержимым солдатской аптечки. В ней шприцы, морфий, йод, антишок, спирт, таблетки от головной боли и для очистки воды, пластырь, аспирин, мазь от ожогов, гипс, жгут, бинт, вата, перекись водорода и — презерватив.

Зачем в аптечке нужен презерватив, без особого удовольствия могут рассказать спецназовцы-связисты Гога Абциаури и его приятель Дато Чарквишвили.

В августе 2008 года они пробирались к Цхинвали, где уже шли жаркие бои. За ними двигалось мотострелковое подразделение регулярной армии. Гога шел и прислушивался то к канонаде впереди, то к трескотне в наушниках. Он и сам не понял, как в этом гвалте услышал, что позади кто-то стонет. У незнакомого рядового гимнастерка была в крови, и Гога сразу вспомнил усвоенное в морге правило: «сначала надо обозначить раны». Это было нетрудно, поскольку рана была всего одна — аккуратное пулевое отверстие в районе легкого. Кровь из него не текла, а пенилась, как содовая, и раненый уже начинал задыхаться.

Тут и настал черед эластичного контрацептива. Протерев руки и рану спиртом и велев Дато держать раненого, Гога натянул кондом на палец и аккуратно ввел в пробоину в ткани и коже, заткнув дырку в продырявленном легком. Солдат, которому Дато сделал укол антишока, задышал. Палец из его раны Гога вынул уже в госпитале, где раненого быстро залатали врачи. После такой почти интимной близости сын спасенного солдата приходится Гоге крестником.

«ЕСЛИ БОЕЦ ПОРАЗИТ БЕЗОРУЖНОГО ВО ВРЕМЯ УЧЕНИЙ, ОН БУДЕТ НАКАЗАН»

Пока стояла непогода, спецназовцы занимались безопасным делом — отрабатывали бой в жилом квартале.

— В этом месяце мы много стреляем. Бывает, стреляем поменьше,— проинформировал нас майор Маисурадзе.

Есть несколько разновидностей мишеней, на которые батальон спецназа ежедневно тратит тысячи патронов. На классической изображен темный силуэт условного противника. На другой мишени, назовем ее веселой,— разноцветные геометрические фигуры. Еще стреляют по напечатанному почти в натуральную величину снимку, на котором террорист угрожает ножом миловидной брюнетке в кухонном фартуке, и по фотографии целящегося из пистолета бандита.

Стрелять по классической мишени одно удовольствие, потому что главное — в нее попасть. В веселые бить сложнее: нужно запомнить комбинацию, например красный круг, желтый квадрат, зеленый треугольник, и на бегу палить из М-4 или «Глока» только по этим фигурам, пропуская остальные.

В случае с попавшей в беду брюнеткой нужна ювелирная точность. Из-за плеча несчастной виднеется только коротко стриженная голова злодея, в которой — и только в ней — и надлежит сделать дырку. Вооруженный бандит тоже не так прост, как может показаться сначала. Если перед стрельбами его пистолет прикрыт листком бумаги, он считается мирным жителем, а такого трогать уже нельзя.

Во время учебного боя в населенном пункте задача усложняется: мишени расставляют вперемешку, и спецназовцы, сутуло передвигающиеся короткими перебежками по воображаемому кварталу, должны поразить всех злодеев, не причинив вреда гражданскому населению.

— Что будет, если боец всадит пулю в домохозяйку? — спрашиваю капитана Гегешидзе.

— В таком случае вместо увольнения ждет наказание. Если боец поразит безоружного во время учений, он будет наказан внеплановым марш-броском, отжиманиями и повторной отработкой неудавшегося упражнения,— разъяснил капитан Гегешидзе.

Следят ли за подобными просчетами во время реальных боевых операций? Вопрос риторический.

«УДЕРЖАТЬ ЮЖНУЮ ОСЕТИЮ МЫ ФИЗИЧЕСКИ НЕ МОГЛИ»

Последняя боевая операция, в которой побывал батальон майора Маисурадзе,— война в Южной Осетии в 2008 году. Майор вошел туда одним из первых, получил контузию, а потом высшую награду Грузии — орден Горгасали II степени. Первую степень присваивают в основном посмертно, так что майора его вторая вряд ли сильно расстроила. Под его командованием батальон потерял одного бойца, а еще 55 были ранены. Майор родился и вырос в Абхазии и не теряет надежды туда вернуться.

Для Гиоргия Гегешидзе война в Южной Осетии длилась один день. 8 августа 2008 года подразделение капитана подобралось почти вплотную к Цхинвали. По словам капитана, с ведущей туда дороги можно было разглядеть городские многоэтажки. Но рассмотреть их получше помешала шлепнувшаяся неподалеку мина. Капитан очнулся на обочине справа, а стоял — это он хорошо помнит — слева. Ему посекло ноги. Войну, которую Грузия проиграла России, капитан досматривал по телевизору в госпитале.

Вылечившись и получив за участие в боевых действиях в Южной Осетии медаль «За отвагу», Гегешидзе вернулся в строй и занялся тем, чем в мирное время обычно занимаются военные,— подготовкой к войне. Искусство убивать он осваивал в США на курсах американских рейнджеров и «зеленых беретов». Теперь учит этой науке других.

— А вы понимали, когда шли в Южную Осетию, что начинаете войну с Россией? — интересуюсь я у капитана.

— Это вопрос к политикам, а мы солдаты. Пытаться выиграть у такой империи, как Россия, смешно. Но правда тогда была за нами. Вот и все.

— Тяжело было воевать с русскими? — продолжаю явно неприятную для капитана тему.

В разговор вмешивается майор:

— Я не буду сравнивать навыки наших и ваших военных. Но мы задание выполнили — продвинулись вглубь. До Джавы оставалась каких-нибудь пара километров. Удержать Южную Осетию мы физически не могли. Нас бомбили сильно. А вообще, когда мы вошли туда, там уже были русские. Понимаешь? Сидели в хорошо укрепленных местах! — Майор переводит дух: — У России многолетняя военная культура, а мы, по сути, только начали учиться этому делу.

И добавляет:

— Не должны все-таки Грузия и Россия враждовать…

«В ГРУЗИИ НЕТ СТОЛЬКО НАРОДУ, ЧТОБЫ ТАК ЖИЗНЯМИ РАЗБРАСЫВАТЬСЯ»

В выходные на полупустой базе едва ли наберется полбатальона. Часть людей в увольнении, и вернутся они только к вечеру. На месте начальство и дежурная рота — сегодня это «Чарли». Пока рота «Браво» на занятиях, «Чарли» несут боевое дежурство. Дежурить не очень сложно, потому что, случись что, времени на сборы много не потребуется. Гранаты, ящики с патронами, гранатометы, автоматы, пулеметы и пистолеты всегда под рукой. Все это хранится прямо в комнатах — под кроватями, в которых для этого предусмотрены вместительные выдвижные ящики.

— У нас всегда кто-то дежурит. Россия же рядом,— улыбается капитан Гегешидзе.

Хоть Россия и рядом, но по-русски он говорит с заметным усилием. Этот язык для него становится иностранным и далеко не самым главным.

— Наши ребята часто ездят за границу по всяким там, гм…как сказать…— капитан морщит лоб, подыскивая русские слова, но не находит их.— Exchange programs, вот.

У него на столе лежит учебник American Language Course и распечатанные тесты по грамматике. На полке в книжном шкафу рядком стоят «Война Судного дня» Абрахама Рабиновича, «Арабо-израильские войны» Хаима Герцога, «О войне и лидерстве» Оуэна Коннелли, «Стратегия: логика войны и мира» Эдварда Луттвака и даже «Вопросы партизанской войны против японских захватчиков» Мао Цзэдуна.

Телевизор в кабинете капитана настроен на телеканал министерства обороны Грузии. На экране мелькают кадры хроники высадки в Нормандии во время Второй мировой.

— Вот это была война! На земле, на небе, на воде, под ней.

— А как вам русские полководцы?

— Суворов был хорош.

— А Жуков?

— С таких военачальников нам пример брать проблематично,— размышляет капитан.— Слишком много крови. В Грузии нет столько народу, чтобы так жизнями разбрасываться, тем более жизнями бойцов.

Он задумывается и формулирует следующую мысль:

— А интересно было бы с вашим спецназом ГРУ потренироваться, ну или со спецназом ФСБ.

— А что ни разу не было такой возможности?

— С русскими-то? С русскими… Что у нас было с русскими?

— 2008 год у вас был с русскими.

— А, ну да… Кстати, мы не копируем слепо натовские стандарты. У той же Америки какая политика? Наступательная. А у Грузии она — оборонительная. Поэтому методика наших тренировок разрабатывается с учетом грузинской специфики. Кое-что перенимаем и из российского опыта.

— Каким образом?

— Передачи смотрим по телевизору. Если захочешь что-нибудь узнать — узнаешь. Даже из телевизора. Последняя операция ваших силовиков в Дагестане дала нам кое-что в смысле тактики (масштабные спецоперации в Дагестане проводились весь февраль.— «Власть»).

Особняком на капитанской полке стоит Библия. Его любимая цитата оттуда: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».

«ЭТИ ВОЙНЫ У НАС, КАК ОЛИМПИАДА. РАЗ В ЧЕТЫРЕ ГОДА»

Над базой наконец появилось солнце. Спецназовец в полной боевой выкладке очень фотогеничен. Американский шлем из прочных синтетических волокон, скрывающая лицо черная маска, скроенная в Германии форма, непромокаемые ботинки (сделаны в США), пластиковые наколенники (американские), набедренная пластмассовая кобура с виднеющимся из нее австрийским «Глоком-21″ 45-го калибра, бронежилет (американский) и небрежно болтающаяся черная винтовка М-4 даже тщедушного хлюпика превратят в грозного воина. Щурясь на солнце, три группы бойцов выходят из казармы в боевом снаряжении и под присмотром капитана Гегешидзе отправляются в горы. Пострелять. Там, в отличие от полигона на базе, есть где развернуться и можно отвести душу, уничтожив пару-тройку вражеских укреплений из РПГ-7 или из «Мухи».

По возвращении военных ждет новость: завтра на базу наведается президент Михаил Саакашвили. Вечером, накануне визита, капитан Гегешидзе входит в нашу комнату и предлагает съездить в город.

— Вам же нужно позвонить?

— Нет,— говорим.— Не планировали.

— Купить, может быть, кое-что надо? — настаивает капитан.

— Да есть вроде все.

— Может тогда пивка попить? — не унимается Гегешидзе.

Приманка сработала. Из жидкостей на базе разрешены только вода, компот и лимонад. Есть еще автомат с газировкой, упрямо выплевывающий вместо Sprite банки с Coca-Cola. Зачем перед приездом президента нас понадобилось вытаскивать с базы, капитан так и не сознался. И даже обиделся, когда понял, что мы не очень поверили этому порыву его души:

— Вот так, хочешь людям доброе дело сделать… Эх…

Известие о приезде президента выбило батальон из графика и буквально обезоружило. С утра вместо пробежки бойцы таскали из своих комнат на склад оружие и ящики с боеприпасами. Если бы все оставили как есть, собака, с которой сотрудники службы безопасности президента обходили казарму перед его приездом, наверняка бы свихнулась от обилия тревожных запахов. Хорошо не надо было драить казарму: уборщицы (вполне себе гражданские) ежедневно совершают рейд по коридорам с пылесосами наперевес.

Президент Саакашвили ворвался в расположение батальона с пятилетним сыном Николозом. Оба в камуфляже и без головных уборов. Энергичный главнокомандующий пробежался во главе одной из рот по полигону, юркнул в спортзал, где инструктор демонстрировал бойцам, куда нужно бить противника ножом, чтобы рассечь артерию, посидел на тренажере, съел тарелку супа из общего котла и так же стремительно отбыл.

На следующий день во всей Грузии был выходной — отмечали День матери. В этот день на кладбище Мухадгверди, где открыт мемориал погибшим в 2008 году в Южной Осетии военным, становится довольно оживленно. Под табличками в изголовье там лежат 33 солдата регулярной армии (всего Грузия потеряла 170 военнослужащих и полицейских). Могилами бойцов заполнена только одна из четырех равных частей мемориала. Три оставшиеся — пустуют. На вопрос, с чем связана такая предусмотрительность, капитан Гегешидзе ответил так:

— Эти войны у нас, как Олимпиада. Раз в четыре года.

*По просьбе минобороны Грузии все фамилии военных были изменены, все совпадения просим считать случайными.

Журнал «Коммерсантъ Власть» 21.03.2011

Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ