От Магриба до Беслана
Посетив бесланское кладбище, Дмитрий Медведев сделал то, чего так и не смог сделать Владимир Путин. Но, как считает спецкорреспондент ИД «Коммерсантъ» Ольга АЛЛЕНОВА, этим пока успехи президента в борьбе с терроризмом и исчерпываются.
На прошлой неделе президент провел во Владикавказе заседание Национального антитеррористического комитета (НАК). Логичнее такое заседание было бы провести в Кабардино-Балкарии, события в которой и стали поводом для созыва НАК. Да и для жителей КБР было бы важным присутствие на этой земле первых лиц государства.
Однако выбор Владикавказа для заседания НАК объясняется просто. Это не только традиционный форпост России на Кавказе, но и самое безопасное место для московских гостей: под боком 58-я армия. А в соседней КБР настолько нестабильная обстановка, что безопасность высшего должностного десанта, высадившегося на полдня на Кавказе, не могут гарантировать даже главы МВД и ФСБ.
Уже во время поездки стало ясно, что была еще одна причина провести заседание НАК именно в Северной Осетии: президент России посетил новое бесланское кладбище.
С сентября 2004 года — с того дня, как школа N 1 была расстреляна из тяжелых орудий и это кладбище в считаные дни обросло могилами,— Путин здесь так и не побывал. В свой предыдущий визит в августе 2009 года Медведев ограничился возложением цветов к монументу «Дерево скорби», а на прошлой неделе встретился с самыми лояльными матерями, с теми, кого к нему пропустили. Нелояльных — с плакатами, призывающими к ответу Рашида Нургалиева и Николая Патрушева,— оттеснили так далеко, что можно было смело их не заметить. Лояльные, впрочем, не потеряли дара речи от счастья видеть президента и попросили отдельной встречи — чтобы в очередной раз изложить свои вопросы и претензии к следствию.
Подобная встреча однажды уже состоялась в Кремле с тогдашним президентом Владимиром Путиным — он играл роль несчастного царя, которого недобросовестные придворные не информировали обо всех деталях спецоперации в Беслане. И обещал разобраться. И уже шесть лет разбирается.
Медведев тоже пообещал матерям встречу. Но он в этот день выгодно отличался от своего предшественника. Его визит на бесланское кладбище, как бы цинично это ни звучало, очень правильный пиар-ход. До сих пор в Осетии была и есть только одна главная претензия к федеральной власти — Беслан. После визита премьера Путина на могилу убитого фаната Егора Свиридова осетинское многоголосье в интернете слилось в один вопрос: почему он до сих пор не пришел на бесланские могилы? И вот теперь пришел Медведев. И этот вопрос не просто потерял актуальность. Он переведен в совершенно другую плоскость. Теперь в Осетии знают, чем Путин отличается от Медведева. Перед выборами они ходят на разные могилы.
Заседание во Владикавказе ознаменовалось еще одним достижением Дмитрия Медведева — правда, совсем из другой области: он почти переплюнул премьера Путина и ФСБ вместе взятых в оценке внешних угроз для России. Никак иначе нельзя расценить решительное заявление президента о том, что он не допустит повторения египетских событий в России. Другими словами, падение режима Мубарака, продержавшегося у власти 30 лет, российский гарант воспринимает как прецедент и угрозу себе лично. Понятное дело, страшно, когда таким титанам, как Мубарак, приходится позорно бежать, а западные банки еще и счета им могут заморозить. Но ведь можно было хотя бы сделать вид, что вам не страшно. Нельзя же так откровенно признавать, что нынешняя российская власть и режим Мубарака — это одно и то же. Ведь не пришло же в голову Никола Саркози или Бараку Обаме говорить, что у них этот сценарий не пройдет,— вероятно, потому, что они не считают себя деспотичными восточными режимами. А российские власти, получается, считают.
Не отстал Дмитрий Медведев от своего предшественника и в оценке кавказского подполья: оно у него захлебнется кровью и будет безжалостно уничтожено в своих «норах». Я все понимаю, с террористами по-другому нельзя, но почему в президентском лексиконе в этот день преобладали, с одной стороны, «террористы», «непримиримые», «выродки», а с другой — только герои милиционеры? Мне правда очень жаль милиционеров, гибнущих на Кавказе чуть ли не каждый день. Мне жаль их детей и жен. Но жалость — это не решение проблемы. Непонятно, почему президент не говорит о главном — о том, что МВД и ФСБ не справляются со своими обязанностями в этом регионе. Почему президент не говорит о том, что этих самых «террористов» и «выродков» не так уж сложно найти в лесах Кабардино-Балкарии и даже Дагестана и для этого вовсе не нужно гнать сюда целую армию? Для этой цели не надо даже отменять реформу МВД в Кавказском регионе и отказываться от сокращения штатов — просто потому, что именно эта отмена и может быть одной из причин кавказского обострения. Многие кавказские руководители уже давно открыто говорят о том, что правоохранительные органы не справляются со своей работой — или просто не хотят ее делать. Не случайно ведь периодически здесь рождаются идеи создания народных дружин, призванных облегчить работу силовиков, а по сути — их заменить. В способность милиции и ФСБ защитить граждан от бандитов многие кавказцы не верят. В Кабардино-Балкарии ходит упорный слух о недавней перестрелке, в которой местный милиционер расстрелял нападавшего боевика, а потом выяснилось, что у этого боевика борода приклеена, а в кармане — удостоверение сотрудника ФСБ.
Один мой знакомый в Нальчике убежден, что осложнение ситуации в КБР связано с предстоящей Олимпиадой в Сочи и черкесским вопросом: «Хотят раскачать лодку, а потом скажут, что Олимпиаду проводить нельзя из-за черкесов. Так будут списаны благополучно освоенные чиновниками олимпийские миллиарды». Идея, может быть, и слишком экзотическая, однако после двух чеченских войн, списавших бюджетные миллиарды, вполне объяснимая.
Версии о том, что в последних терактах в КБР замешаны силовики, придерживается исламская правозащитница Лариса Дорогова: «Еще до убийства туристов говорили о необходимости введения КТО (контртеррористическая операция.— «Власть») в нескольких районах. Убивают туристов, сразу вводят режим КТО, то есть создана ситуация, когда надо удовлетворять требование из КБР о дополнительных мерах, тогда как, на мой взгляд, режим КТО выгоден кому-то в Москве. У нас говорят, война в Чечне начиналась так же».
На Кавказе есть еще одна версия: подполье не смогло бы существовать, если бы не получало финансовую поддержку. Только эта поддержка идет не из-за рубежа, как нас все время убеждают власти, а от вполне российских граждан. Кавказские бизнесмены, чиновники, милиционеры платят боевикам взносы за то, чтобы не убивали. Об этом почти открыто говорят многие чиновники на Кавказе. С другой стороны, боевиков уже давно используют как наемных киллеров для решения бизнес-вопросов — и используют вполне солидные и легальные люди.
Известная кавказская журналистка Фатима Тлисова, получившая убежище в США, считает, что события последних месяцев в КБР являются следствием войны двух кланов — президентского и оппозиционного ему: «Владелец «Газеты юга» и «Каббалкнефтепродукта», дочки «Роснефти», Валерий Карданов всегда был врагом Канокова. Он пошел на альянс с Михаилом Залихановым — ученым, депутатом Госдумы, самым авторитетным балкарцем. К ним примкнули еще и глава департамента по борьбе с экстремизмом МВД России генерал-полковник Юрий Коков и очень влиятельный в КБР начальник милиции экономической безопасности Асланбек Хаупшев. Последний был при Валерии Кокове практически неприкасаем. Прославился тем, что прослушивал и записывал всех без исключения, кто хоть что-то из себя представлял. Был страшный скандал, но Хаупшев от него не пострадал, просто поменял должность. Многие говорят, что он до сих пор самый информированный человек в КБР. Обладает базой данных на всех. Две недели назад Каноков поставил требование об увольнении Хаупшева, с тех пор последний в Москве, пытается решить вопрос. И тут кто-то убивает туристов и взрывает канатную дорогу».
Как рассказал мне знакомый чиновник в местной администрации, примечательно также и то, что все нападения и подрывы в последний год осуществляются там, где у клана Канокова есть бизнес-интересы: в Эльбрусском районе, Баксанском и Нальчике. Конечно, Каноков, как и все российские лидеры, работает не в ущерб своим бизнес-интересам (по данным журнала «Финанс», президент КБР сегодня занимает 179-е место среди богатейших людей России с капиталом 18,3 млрд руб.), однако это едва ли не единственный чиновник в КБР, кому определенно невыгодно, чтобы в республике убивали людей. Потому что его за это могут лишить президентства, то есть самого успешного бизнес-проекта.
«Каждое убийство в КБР следует рассматривать не в рамках борьбы подполья с федеральной властью, а как отдельное преступление,— говорит мне тот же знакомый чиновник.— Иногда эти преступления совершают с целью устранения конкурента, и тут надо искать тех, кому это выгодно. Когда убили главу ДУМ Анаса Пшихачева, кто-то очень надеялся, что традиционный ислам выйдет на тропу войны с радикалами, КБР взорвется, Канокова уберут. Не получилось войны. Тогда убили известного черкесского ученого-этнографа Ципинова — надеялись, что начнется конфликт между балкарцами и черкесами. Опять не вышло. Теперь убили русских туристов и взорвали канатку — и вот наконец Москва проснулась, большой резонанс, пострадали москвичи. Медведев собрался на Кавказ, ввели дополнительные войска, Хлопонин испугался ответственности и, по сути, сдал Канокова, обвинив его в происходящем. Вот и выходит, что те, кто все это устроил, своего почти добились. И дело не в том, что Канокова могут снять, а в том, что вот такие методы политической борьбы здесь никогда не закончатся».
О том, что подполье на Кавказе — это очень выгодный бизнес-проект, говорят многие мои знакомые. И что идеи кавказского имарата и борьбы с неверными — это просто такой маркетинговый ход для молодежи. Чем выше авторитет подполья, чем больше туда уходит молодых людей, тем более жизнеспособным и прибыльным становится этот проект. И от того, что президент Медведев много раз пообещает кавказскому подполью, что оно «захлебнется в крови», этот проект не закроется.
«КоммерсантЪ-Власть», 28.02.2011
Фото – пресс-служба Президента РФ, REUTERS/Dmitry Astakhov/RIA Novosti/
