Нодар КАБЕРТЫ: «Чтобы увеличилась рождаемость, надо улучшить жизнь – других рецептов не существует»

Нодар Каберты – кандидат экономических наук, заведующий кафедрой менеджмента Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Хетагурова, старший научный сотрудник Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований. Он уже много лет исследует вопросы демографической ситуации в Осетии. Круг научных интересов Нодара Гавриловича не ограничивается только этой проблемой, он глубоко изучает вопросы миграционной политики, рынка труда и другие социально значимые проблемы.

О демографической ситуации в Осетии, сегодняшнем положении осетин в Грузии, о недавно состоявшейся в Цхинвале научно-практической конференции и еще о многом другом Нодар КАБЕРТЫ рассказал корреспонденту сайта «Осетия-Квайса» Залине ПЛИЕВОЙ.

– Как прошла в Цхинвале международная конференция?

– Во-первых, я был приятно удивлен…

– Чему?

– Сейчас поясню. Эта конференция по счету была уже четвертой международной научной конференцией после признания Россией независимости Южной Осетии. Когда проводили первую, в начале 2009 года, нас, выступающих, было всего шестеро. Мы даже поместились в одной комнате. А вот сейчас все было намного солидней и серьезней – три секции, интересные сообщения, более расширенная география участников.

– На какую тему был ваш доклад?

– Я говорил о демографической ситуации в Южной Осетии и о проблемах репатриационно-переселенческой политики республики.

– Можно подробнее…

– Да, конечно. Сегодня там катастрофическая ситуация с рождаемостью, а смертность, к сожалению, чересчур высокая. Это меня как неравнодушного человека и демографа не может не тревожить. Надо бить в колокола, то есть реально заняться решением столь острой проблемы. Общеизвестно, что миграция населения, по сравнению с рождаемостью и смертностью, намного быстрее реагирует как на положительные, так и на отрицательные изменения. Поэтому в настоящее время в Южной Осетии приоритетным направлением всей социально-экономической политики должна стать именно миграционная политика.

– Вообще эти конференции с точки зрения практики дают какой-то эффект?

– Хороший вопрос! На самом деле, мы понимаем, что зачастую конференции, форумы и съезды проводятся ради галочки. Но польза от них, тем не менее, всегда есть.

– Какая?

– Встречаются ученые из разных городов, стран и, таким образом, расширяются контакты. Без этого наука не может расти. Например, в Цхинвал приезжали из Абхазии, Чечни, Самары, Москвы. Что касается самого вопроса, то мы многое предлагаем, но реализация тех или иных проектов зависит не от нас, а от существующей власти.

– Как часто вы бываете на Юге, помимо командировок?

– Почти каждое лето, и еще в течение года несколько раз удается туда выбраться.

– Наверняка, общаетесь с простыми людьми?

– Естественно.

– И какова ваша оценка социального положения ныне живущих там осетин за последние 2,5 года?

– Оставляет желать лучшего.

– То есть…

– А то, что обещаний и ожиданий было больше, чем народ реально получил. Надо сказать, там многое делается, но, как видно, этого недостаточно.

– Чего конкретно хотят люди?

– Требования у южан не очень высокие – создать рабочие места, увеличить заработную плату, приобрести хоть какое-то жилье и спокойствия – элементарные вещи.

– Получается, есть большая вероятность того, что довольно много семей и людей в Южной Осетии проведут третью зиму фактически без своего очага?

– К великому сожалению, такая вероятность существует. На счет «довольно много семей» не знаю, но в некоторых районах есть те, кто действительно живет в палатках. Говорю то, что видел своими глазами.

– Нодар Гаврилович, вас считают одним из лучших специалистов в вопросах демографии единой Осетии. Поэтому интересно, а как у нас, на Севере, обстоят с этим дела?

– Здесь более благоприятная картина. Другими словами, за последние несколько лет в республике заметно снизилась смертность и увеличилась рождаемость. Но остается одно «но»…

Мы живем в многонациональной республике, поэтому неизвестно, за счет каких именно народов улучшается ситуация. Плохо, что в последнее время в статистике демографических процессов (рождаемость, смертность, брачность, разводимость, миграция), не фиксируется национальность участников этих процессов. И в современных паспортах этой графы тоже нет. Считаю это полным идиотизмом, так как многие задачи в изучаемой мною области зачастую объясняются и решаются исключительно через национальный фактор. Из-за этого никто точно не может определить, сколько осетин или представителей других наций умирает и рождается, сколько уезжает и приезжает… Тем не менее, у меня есть обоснованные подозрения, что численность населения Северной Осетии увеличивается за счет ингушей, кумыков, азербайджанцев, чеченцев, проживающих на нашей территории.

– Тех народов, у которых многодетность на более высоком уровне?

– Именно. Обидно, что мы от них заметно отстаем.

– Какие пути выхода из сложившегося кризиса вы видите? Что делать?

– Только один путь – надо улучшить жизнь народа, чтоб молодые люди не уезжали из республики, не боялись вступать в брак, не боялись заводить детей и воспитывали достойных младших. Если у супружеской пары элементарно нет своей крыши над головой, о какой рождаемости может идти речь? Бездомные и безработные никогда патриотами не будут.

И еще. Перенимать какие-то западные «штучки» и прививать их нашему народу не стоит, так как мы совсем другие. То, что подойдет, к примеру, немцу или французу не всегда понравится осетину или кабардинцу. Ведь каждый из нас индивидуален и уникален. Добавлю, надо разработать и реализовать конкретную демографическую политику, которая бы учитывала особенности именно нашего народа.

– А достаточно ли супружеских пар в Осетии?

– Как это выявить? Единственно, мы по статистике можем определить уровень брачности. И то во время переписи. По данным переписи 2002 года в нашей республике и, в частности, среди осетин, очень высок удельный весь людей зафиксированных в графе – «никогда не состоял в браке».

– Сейчас как раз идет всероссийская перепись населения. Вы ждете каких-то серьезных уточнений в те данные, которыми ученые обладают на данный момент?

– Хотелось бы. Только я сомневаюсь в объективности сведений.

– Почему?

– Во-первых, государство пожадничало. За мизерную оплату невозможно качественно выполнить такую ответственную работу. Во-вторых, как мне кажется, многие переписчики не были достаточно подготовлены и не совсем добросовестно отнеслись к своей работе. Чтобы не быть голословным, скажу следующее – переписчица, которая пришла ко мне домой, не очень четко понимала важность выполняемой ею работы. Когда она ушла, я обнаружил, что некоторые вопросы переписного листа она не задала вообще. И это притом, что самих вопросов не очень много, но и они не позволяют составить полное представление о многих проблемах. В-третьих, к некоторым моим знакомым переписчики не пришли вовсе.

– Послужит ли новая перепись, пусть и с изъянами, почвой для нового анализа?

– Естественно. Несмотря на некоторые недостатки, перепись дает богатый материал для анализа нашей социально-экономической жизни. Специалисты сделают соответствующие выводы, что, конечно же, важно.

– В 2008 году вы издали книгу «Браки и разводы». О чем конкретно в ней идет речь?

– Я там рассказываю о различных демографических процессах,  в первую очередь, о брачности и разводимости в нашей республике. В принципе, раскрываю то, о чем мы с вами и говорим.

– Почему у нас так часто распадаются семьи?

– Причин много – не сошлись характерами, часто виноваты родители, и опять-таки  отсутствие жилья, материальное неблагополучие, пьянство и наркомания, измена – как со стороны мужчин, так и женщин и т.д. В основном люди не хотят называть конкретную причину развода.

– А здесь что предлагаете?

– Надо изучить опыт других регионов и взять что-то хорошее с учетом опять же нашего менталитета.

– Это как?

– Допустим, в Республике Саха (Якутия) разработали и реализуют свою семейную политику. Когда создается пара, государство выделяет им финансовые средства, как бы дает взаймы, чтобы купить дом. Потом при рождении одного ребенка суд снимает определенную часть долга, после второго еще больше, а при рождении третьего малыша, долг полностью погашается. Таким образом, увеличивают рождаемость. Разве это плохо? У них даже выдаются такие звания, как «Почетный отец».

– Чтобы «Матерям-героиням» не одиноко было?

– Вполне возможно (улыбается).

– Вы говорите, что многое в нашей жизни зависит непосредственно от власти и от молодого поколения.

– Совершенно верно!

– Но молодежь очень часто не может найти своего места в жизни. Кого винить, по вашему мнению?

– Мне не нравится, что по окончанию вуза многие молодые люди уезжает в другие регионы России или за границу и там устраиваются, прямо скажем, на «черную» работу, а не по специальности. Наверно, они за это получают хорошие деньги. Другого ответа я не нахожу.

– А где в такой маленькой республике найти работу тем юристам и экономистам, которых ежегодно наши вузы выпускают в огромном количестве? Ведь у нас одни бензозаправки, аптеки и салоны красоты…

– Не могу не согласиться с вами, ибо знаю, что реально устраиваются по профессии единицы. А работу технического плана выполнять практически некому. Один СКГМИ еще выпускает технарей, да и те опять-таки после университета уезжают в другие российские города. То есть для Осетии и это не во всем выгодно.

– Не виновны ли здесь руководители вузов, руководители республики, тот же «Стыр Ныхас», родители, наконец? Проблема же, действительно, очень серьезная?

– Однозначного ответа тут и не дашь. Мы живем в таком столетии, когда редко кому-то что-либо можно навязать. Поэтому пусть каждый сам думает, кем ему быть. Но стараться надо. Если в республике создадут нормальную социально-экономическую обстановку, тогда никто никуда не будет уезжать.

– Ваш сын ведь тоже экономист?

– Да. Он окончил экономический факультет СОГУ, а теперь является аспирантом. Но это тот единичный случай, о котором я сказал выше.

– В детстве Алан был весьма перспективным шахматистом. Почему не удалось еще одному осетину стать гроссмейстером?

– Способность у него, как вы правильно заметили, была. И желание тоже. Проблема в том, что в Осетии шахматы не очень-то развиты, и как таковой поддержки у нас не было. Ребенок все это чувствовал и много переживал. Без материального обеспечения, без участья в серьезных турнирах, гроссмейстерами не становятся. На голом энтузиазме далеко не пойдешь. Вот и вся причина.

– Многие актуальные вопросы в нашем разговоре были затронуты, но не могу не спросить про наших братьев, живущих и живших в Грузии. Кстати, вы же сами оттуда родом?

– У меня и образование грузинское. Я работал в научно-исследовательском институте экономики в Тбилиси и одновременно преподавал в университете.

– Если у вас все было хорошо, почему в Осетию переехали?

– В том-то и дело, что нам в Грузии никогда комфортно не было, и особенно после начала грузино-осетинского конфликта. Мы боялись на улицах говорить на родном языке, даже детей в целях безопасности был вынужден заставлять при ком-то говорить по-грузински. А дома только по-осетински. Более того, многие придирались и к нашим именам.

– Вы сына имеете в виду?

– Да. Здесь это имя на слуху, а в то время и тем более в Грузии Алан – была редкость. Мне не раз приходилось лгать и говорить, что сына зовут Алик. Вот так. Со мной-то ладно. Но были же и такие, у которых не только имена отбирали, а все имущество, все добро, нажитое честным трудом и потом. Простите за подробность, но некоторые убегали оттуда чуть ли не полуголые… Разве это по-человечески? Слава Богу, на земле много и хороших, порядочных людей. К примеру, как Солтанбек Таболов.

– Откуда такая благодарность?

– Он был великим человеком и патриотом своей республики и своего народа. Просьбы людей не откладывал в долгий ящик. Благодаря ему, я по приезде во Владикавказ устроился на работу в СОИГСИ и имею средства для нормальной жизни. Он был великолепным человеком, я таких людей больше не встречал. А в СОГУ меня пригласил работать профессор Цогоев, бывший декан экономического факультета.

– Каково сейчас положение осетин в Грузии?

– Их сегодня внешне особо не притесняют, но все равно их права так или иначе ущемляются, осетинская речь не в почете, если в Тбилиси услышат – сразу начинают оскорблять. Давайте, будем реалистами: так быстро отравленную психологию грузин поменять нельзя. Знаю, что многие остающиеся там осетины хотят уехать оттуда, но им просто некуда ехать.

– Можно ожидать в этом вопросе хотя бы небольших, но реальных положительных сдвигов?

– Сложно ответить. Закон о возмещении ущерба у них давно был принят, я сам его просматривал и уже тогда не очень-то в это верил, а после августовской войны – тем более. Недавно читал в грузинской прессе, что осетины требуют в международных организациях вернуть потерянное.

– Так есть ли шанс на то, что хоть на 5% будет восстановлена справедливость в отношении потерявших все осетин?

– Все эти законы, публичные высказывания некоторых играющих в западную демократию хитрых политиков – это пустые, надутые слова. Грузины до сих пор говорят, что мы добровольно покинули их землю. Причем такую чушь несет не простой народ, а интеллигенция. Это в чистом виде издевательство.

– Слышать такое действительно неприятно. Но вернемся к вам. Над чем сейчас работаете?

– Работаю над новой книгой «Естественное движение населения современной Северной Осетии».

– Какое интересное название. Наверно, и содержание будет не менее интересным?

– Вопросы поднимаю самые разные. То есть, что нас ожидает в демографическом отношении в ближайшем будущем, представлены различные опросы, мнения экспертов…

– Ваши ближайшие планы?

– Как только в Грузии проведут перепись, собираюсь написать книгу «Осетины в Грузии в последние 100 лет». Но об этом пока более подробно не хочу распространяться.