Фатима МАРГИЕВА: «Моя дочь как политическое оружие»

Второй Новый год в Южной Осетии в качестве признанного государства жители республики встречают в невеселом настроении. Нет обещанных массовых новоселий, для большинства простых людей суровые жизненные трудности не только остались, но и усугубились. Не прибавилось и справедливости на государственном уровне. Старший преподаватель кафедры истории Юго-Осетинского государственного университета Фатима Маргиева вступает в год 2010-й в качестве обвиняемой. Ей, одной из самых принципиальных и последовательных критиков власти Э.Кокойты, по-прежнему инкриминируют незаконное хранение оружие, которое нашли в ее доме в ходе поиска антипрезидентских листовок.

Сделав из своего политического оппонента чуть ли не главного криминального авторитета в республике, нынешний режим не стал церемониться и с дочерью Маргиевой. Стремление сделать детей заложниками и рычагом неприкрытого давления на родителей глубоко безнравственны, но ярко отражают сегодняшнюю ситуацию в Южной Осетии. Обо всем этом специальный корреспондент сайта «Осетия-Квайса» Игорь ДЗАНТИЕВ поговорил в Цхинвале с Фатимой МАРГИЕВОЙ.

– В каком состоянии заведенное на вас уголовное дело?

– Последнее заседание суда было назначено на 19 ноября, однако оно, как уже сообщалось, не состоялось. Причину мне никто не объяснил. После этого со мной также никаких разговоров на эту тему не было, но обвинения с меня не сняты. В настоящее время меня больше беспокоит судьба моей дочери Елены Калоевой.

– Неужели и на нее хотят завести уголовное дело?

– Скорее, ее используют, как способ воздействия на меня, стремясь «сломать» ее неправедным служебным преследованием.

– Поясните, в чем это преследование заключается?

– Преследованию она подвергалась еще до того, как на меня было заведено уголовное дело. Подвергалась только потому, что она – дочь редактора оппозиционной газеты, человека, который не боится публично высказывать свое мнение и открыто критиковать действующую власть за конкретные недостатки. Елена с отличием окончила юридический факультет Юго-Осетинского госуниверситета и два года назад была принята на работу в паспортный стол министерства внутренних дел республики. Ей полагалось присвоить звание младшего лейтенанта, однако ее стали переводить с одного места на другое внутри паспортного стола, чтобы таким образом не дать ей звания. Затем, как нам стало известно, президент распорядился больше не включать ее в штатное расписание паспортного стола, и Елену перевели в патрульно-постовую службу городской милиции, что в условиях Южной Осетии равнозначно оскорблению девочки, выросшей в семье с традиционной национальной культурой.

– Вы пытались как-то разрешить эту ситуацию?

– Я обратилась к министру внутренних дел Южной Осетии Валерию Павловичу Валиеву с просьбой вернуть ее на первоначальное место работы, так как в нынешних условиях правового беспредела девочка не может патрулировать Цхинвал. Да и есть ли необходимость для этого специалисту с красным дипломом? Не слишком ли это расточительно?

– Ваши доводы убедительны. Нашли ли они понимание у министра?

– Валерий Павлович хорошо принял меня, внимательно выслушал и попросил, чтобы Лена сама пришла к нему на прием. Но когда она к нему пришла, он ей сказал, что знает ее ситуацию, что оставит ее в качестве прикомандированной в паспортном столе, но с работой следует подождать до завершения суда надо мной. Если меня осудят, то, по его словам, Елена больше работать в МВД не будет. А если меня оправдают, то она продолжит работу в приемлемой для нее должности. Сейчас дочь не может ходить на работу, она очень тяжело переживает свое отлучение от профессионального дела. И, помимо всего, нас некому поддержать материально, так как мой муж и ее отец умер семь лет назад. Сейчас мы можем рассчитывать только на себя, и нам приходится очень тяжело.

– А вы не обращались к президенту РЮО с тем, чтобы не увязывать вашу общественную деятельность, которая ему не нравиться, с судьбой молодого специалиста, не имеющего к этому никакого отношения?

– Лично к президенту я не обращалась, но я обращалась к Ирине Юрьевне Гаглоевой, которая была министром информации, к советнику президента Коста Георгиевичу Дзугаеву, к послу Южной Осетии в Российской Федерации Дмитрию Николаевичу Медоеву. Но все они, судя по всему, люди подневольные, и помочь мне не смогли.

– Получается замкнутый круг. Если суд под разными предлогами будет бесконечно откладываться, как быть молодому специалисту?

– Мне не остается ничего иного, кроме как назвать это выживанием коренных жителей из республики. А потом мы удивляемся, почему и после признания независимости Южной Осетии отток населения, в первую очередь молодежи, продолжается!? Мне как матери очень больно, что моя дочь страдает совершенно невинно и в настоящее время находится в крайне депрессивном состоянии. К сожалению, таких, как она, сегодня немало. Есть отторгнутые властью специалисты с дипломами института управления, знаменитого бауманского училища или даже МГУ. Получается, что нашему молодому государству не нужны свои квалифицированные кадры. И это очень обидно.

– Может ради дочери вам следует прекратить заниматься общественно-политической деятельностью?

– Я почти двадцать лет преподаю в университете. Я в Южной Осетии родилась, я здесь выросла и не могу стоять в стороне от того, что происходит на моей родине. Все, чего я хочу, это сделать так, чтобы в Южной Осетии было больше справедливости, больше внимания к проблемам простых людей и больше продуктивной работы государственных служащих. Заставлять меня отказаться от этого – бессмысленно. Я и до Кокойты действовала так же,  останусь такой же и при его преемниках. А такими неприемлемыми шагами, которые, по сути, являются репрессиями, нынешняя власть только способствует тому, что я вынуждена публично защищаться.