Снежная Революция. Мы сейчас власть, а они – оппозиция
Первый КПП после Рокского тоннеля, границы между РФ и РЮО, встречает совершенно сибирским пейзажем. Снег идет большими хлопьями, россыпь дров для печки, сугробы в полчеловеческого роста, небритый мужик в ушанке с сигаретой в зубах сурово просит паспорт. Надо зарегистрироваться, имя и фамилию ручкой переписывают в огромный журнал, напомнивший мне школьный, с оценками.
В этом действии и в этом месте вся Южная Осетия. Бессмысленное действие в ужасающих условиях — попытка сохранить стабильность ситуации. В этом огромном журнале, лежащем в фанерном домике в горах, никто не найдет, если понадобится, мою фамилию, и записывают её туда скорее для проформы.
В Южной Осетии президентские выборы. Первые после признания независимости, первые в которых может победить женщина, первые в которых не было ясно, кто выйдет во второй тур, первые в которых не участвует Эдуард Кокойты, хотя ему этого так хотелось бы.
Я не был на войне 2008 года, но хорошо помню свой прошлый приезд сюда, в 2006 году. Конечно, я был наслышан о том, что деньги, выделенные на восстановление РЮО были украдены, конечно, я видел своими глазами, как это происходит, скажем в Абхазии, но я не ожидал увидеть того, что увидел в Цхинвале.
Я не сторонник политизировать название города, даже местные жители постоянно чередуют Цхинвал и Цхинвали. Когда я приехал в этот город впервые, я знал его как Цхинвали, а теперь, по официальной местной версии, он называется Цхинвал.
Но какую букву в конце названия столицы РЮО не поставь, ситуацию это не изменит. Лужи по колено и шириной метров в 10-15, полное отсутствие крышек на люках, ямы и колдобины, канавы, а если подморозит, то ледяная корка! Скорость передвижения на машине по городу, в среднем, составляет 10-15 км/ч. Брюки превращаются в грязную тряпку за одну прогулку по центральной улице. При этом то там, то тут разрушенные, (многие еще в 1991 году) и неумело заделанные на скорую руку штукатуркой дома, почти везде новые, тонкие, однослойные (читай самые дешевые) пластиковые окна, поставка была централизованной в декабре 2008 года, почти все магазины, расположенные в подвальчике или маленькой будке, или в чем-то подобном, дорогие и непрезентабельные, не говоря уж об антисанитарии, в больнице нет лекарств, и вода бывает только утром.
Не представляю, как по таким дорогам может проехать скорая с больным человеком. В центре, на улице Сталина, переходящей в главную площадь, восстановлен один дом, где-то еще несколько школ. Вокзал был восстановлен еще до 2008 года (зачем? единственная ж/д ветка ведет в Грузию.), но сейчас это чуть ли не одно из самых чистых зданий города.
На «лужковские деньги», СУ-155 построило 300 домов, которые назвали «московским» микрорайоном, но эти 2,5 млрд. рублей, говорят местные, не входили в те 46, 54, 75, — каждый называет свою заоблачную сумму, — миллиардов рублей, выделенных на восстановление республики. Именно тут можно постоять на перекрестке улиц Путина и Медведева. Именно тут раньше было грузинское село Тамарашени, а сейчас стоят однотипные постройки слабого качества. Если отойти на 50 метров от «московского», то можно войти в сады Тамарашени, побродить по развалинам полностью сожженного и уничтоженного села. Каково людям жить рядом с «кладбищем домов», не представляю.
Зато могу представить, как обучают в ЮО, как лечат, как платят, как живут. Зарплаты в 7-8 тысяч при многомиллиардном финансировании вызывают у местного населения только грустную усмешку. «Вон, в Грозном строят „Грозный-Сити“, дороги, дома новые» — говорит мне в одном из кафе капитан армии Южной Осетии, «а я на свои семь тысяч должен кормить двух детей и жену». Выглядит со стороны это все страшнее любого, самого страшного российского города, даже страшнее Николаевска-на-Амуре в начале двухтысячных годов (это был самый жуткий город, который я видел в России). Больше всего мне Цхинвал напоминает Африку. Ресурсы до людей не доходят, хотя если бы просто все выделенные деньги раздать людям в чемоданах, каждый отстроил бы себе дворец. И народ это знает и прекрасно понимает, и это злит его больше всего.
И вот, в такой обстановке обездоленный и озлобленный народ подошел к выборам. В принципе, любой дальновидный политик в такой ситуации может сделать себя национальным героем в два счёта: если просто будет честно выполнять свои обязанности. Построит жилье тем, у кого дома нет, проложит дороги, построит больницы, школы, детские сады, магазины, кинотеатры, рестораны, гостиницу, в конце концов! Любой, кто из хаоса приведет страну к стабильному существованию, будет героем навечно.
После первого тура выборов, в котором проголосовало 29 тысяч человек, и разница между финалистами составила 14(!!) голосов, в шорт-лист вышли два кандидата.
Поддержанный Кремлем, отличающийся мощным телосложением герой войны 2008 года, генерал-майор югоосетинской и майор российской армий, Анатолий Бибилов, которого оппоненты зачастую зовут обидным «Дибилов», выпускник рязанского училища ВДВ, (как и, скажем, президент африканского Мали Амаду Туре), министр и создатель МЧС РЮО, но, в отличие от нашего Шойгу, не создавший себе среди народа героического образа, — сказываются особенности маленьких кавказских республик, все друг друга знают. Ходят слухи про некую украинскую преступную группировку, которой он руководит уже много лет, но эту информацию сам кандидат комментирует просто — «уже много лет ищут, и пока ничего не нашли».
Второй кандидат, Алла Александровна (хотя многие называют ее Алексеевна) Джиоева, бывший учитель, министр образования РЮО, осужденная за торговлю дипломами и квотами на обучение в российских вузах, хотя сама она называет тот процесс политическим, собравшая протестную команду, вместе с обожаемым народом Анатолием Баранкевичем, Героем Южной Осетии, генералом-лейтенантом армии Южной Осетии, и Джамболатом Тедеевым, главным тренером сборной России по вольной борьбе, а так же невероятно уважаемым в Осетии политическим и общественным деятелем.
Что людей не убивает, делает их сильнее. Так можно сказать про народ, который дошел до крайней точки. Когда я разговаривал с Анатолием Бибиловым в день перед вторым туром выборов, он охотно делился своими планами на будущее. «Не структурные изменения, а плановые спокойные поступательные реформы» — именно таким Бибилов видит будущий процесс восстановления страны.
А Джиоева, напротив, видит единственный шанс для Осетии не в смене личности, которая управляет государством, и ресурсами, поступающими из РФ, а в смене всей властной системы, смене ситуации в стране.
В результате, Бибилова официально поддержали Кремль и Единая Россия, а в перерыве между первым и вторым турами выборов, во Владикавказе с ним встречался сам Медведев, которого в Осетии терпеть не могут как политика, но уважают за признание независимости. Любое действие Кремля, с одной стороны, помогает Бибилову, а, с другой стороны, в два раза больше, помогает Джиоевой. Состояние людей сейчас такое, что любая ассоциация с действующим режимом и властью, что российской, что югоосетинской, вызывает у народных масс только приступ отвращения.
На этом Алла Александровна Джиоева и строит свою политическую игру. Консолидировав весь протестный электорат, даже несмотря на то, что впервые участки для голосования во Владикавказе были закрыты, и огромная часть граждан Южной Осетии, уехавших от разрухи и безнадеги, не смогла проголосовать, она уверенно и совершенно честно побеждает во втором туре выборов.
Весь день 27 ноября 2011 года я ходил по участкам, с участковыми избирательными комиссиями ездил по домам к больным избирателям, наблюдал за голосованием кандидатов и президента, и ни разу не видел ни одного случая подкупа, агитации или давления, о которых, в своей жалобе УЖЕ ПОСЛЕ оглашения результатов выборов, кстати без приведения фактов, заявила партия Единство. На вопросы о том, почему они не подали эту жалобу ДО объявления результатов, в предвыборном штабе Бибилова отвечают: «Ну, мы рассчитывали, что итак победим», то есть в случае победы правильного кандидата на нарушения закрыли бы глаза.
Вечером 27 ноября в штабе Джиоевой было людно. Постоянно прибывали гонцы с итоговыми протоколами, которые были подписаны председателями избирательных комиссий, но, что более ценно, наблюдателями от обоих кандидатов.
Довольно быстро стало понятно, что результаты экзит-полов, как и в первом туре, неверные. Вряд ли ГУ ВШЭ так плохо проводит послевыборные опросы, скорее, особенности местного менталитета и всеобщая напряженность на этих выборах, не позволяют людям отвечать правдиво, либо отвечать вообще.
В момент, когда почти все протоколы, кроме Ленингорских (плохая дорога, около пяти часов пути) были доставлены в штаб, стало ясно, что преимущество Джиоевой составляет более пяти тысяч голосов. Штаб Бибилова не отвечает на звонки и не выдает своей информации о результатах. Сажусь в машину и еду в штаб главы МЧС, в надежде узнать цифры другой стороны, но застаю там только несколько человек, которые смотрят телевизор и не могут ответить ни на один вопрос. В этот момент впервые чувствую явный подвох. Оказывается, Бибилов на площади со своими сторонниками ждет оглашения результатов. Встречаю Анатолия Ильича и спрашиваю его о цифрах. Точных результатов (как у Джиоевой) он дать не может, однако называет данные экзит-пола, как свои. Сторонники Бибилова обнимаются, размахивают флагами ВДВ и партии «Единство», празднуют победу, однако, не дождавшись оглашения результатов ЦИКом, отправляются к себе в штаб.
Буквально через несколько минут в штабе Джиоевой Анатолий Баранкевич грозно кричит в толпу собравшихся в комнате: «Тихо ВСЕ!» — и по телефону получает первую информацию от ЦИКа, который, посчитав 25% голосов, предварительно объявил Джиоеву победителем. Штаб взрывается ликованием. Алла Александровна делает заявление, — «Это еще не победа, но мы пойдем до конца». Сложный день подходит к концу.
На следующее утро Джиоева появляется в пресс-центре, в полуразрушенной гостинице «Алан». На 9 утра назначено оглашение результатов ЦИКом, но ни в 9, ни в 10, ни в 11 часов этого не происходит. Появляется слух, что председатель ЦИК, Бэлла Плиева, захвачена, на нее оказывается давление, она не может приехать в пресс-центр, чтобы огласить результаты выборов. Толпа журналистов срывается с места и отправляется в ЦИК. Охранники с автоматами удивленно расступаются, завидев столько камер. Плиева признает предварительную победу Джиоевой с отрывом в пять тысяч голосов. Примерно в это же время глава Верховного суда и, по случайному стечению обстоятельств, двоюродный брат Эдуарда Кокойты, Ацамаз Биченов, объявляет в пресс-центре, что от партии Единство в ВС поступила жалоба, и до ее рассмотрения выборный процесс останавливается. Я сразу представил себе, как в РФ какая-то партия подает жалобу, скажем на Единую Россию, и весь выборный процесс останавливается, пока эта жалоба не будет рассмотрена.
Ну, а дальше, дальше все все знают. Джиоева вывела на улицы тысячи человек, и они мирным шествием прошли по городу, выкрикивая «Победа!», «Алла!» и «Слава России, Путину и Медведеву». В какой-то момент в толпе пошли слухи, что Медведев поздравил Джиоеву с победой, и толпа взорвалась криками радости. Уже через полчаса стало понятно, что это была дезинформация, т.к. Кремль все это время продолжал хранить молчание, а вот Верховный суд Южной Осетии вынес решение об отмене результатов выборов. Как рассказывают коллеги, сам Биченов отказался давать комментарии, а секретарша суда, которая трясущимися руками держала бумажку с тремя абзацами текста, закончив читать, тут же развернулась и пулей убежала от журналистов, которые пытались задать хоть один вопрос.
Все это время по государственным каналам не показывали никакой информации о выборах. Кандидат Кремля проиграл, народ решил, что не хочет, чтобы ему указывали. Но народ Южной Осетии не может победить кремлевскую пропагандистскую машину. В тот момент, когда суд признал выборы несостоявшимся, а Джиоева маршировала по Цхинвалу с многотысячной толпой, Первый канал показывал репортаж своего китайского журналиста о том, как какой-то художник умеет раскрашивать людей так, что бы они сливались с окружающим фоном. Добавить, конечно, нечего.
Вечером 29 ноября у штаба Аллы Александровны собралось много людей, на улице валил снег, и для согрева в железных бочках разожгли костры. Люди не знали, что делать, ждали решения. Джиоева с кем-то долго говорила по телефону. Через некоторое время вышел Баранкевич и объявил, что штаб выдвинул предложение, больше похожее на ультиматум, штабу Бибилова: «Через час мы встречаемся на телевидении в прямом эфире, Бибилов признает свое поражение, полностью отменяется решение суда, я жму ему руку, и мы начинаем нашу жизнь с чистого листа». Разумеется, ни через час, ни через два, Бибилов с Джиоевой и Баранкевичем не встретились и не пожали друг другу руки. История начала затягиваться.
На следующий день Джиоева в очередной раз собрала огромную толпу, которая пыталась попасть в ЦИК, к президенту. Несколько раз даже стреляли в воздух. Но информационный фон вокруг этих выборов свелся к сообщению о том, что в Цхинвал из Кремля приехал высокопоставленный чиновник, который начал вести переговоры со всеми сторонами конфликта «в конструктивном русле».
Увы, но ситуация такова, что если ты зависим от России на сто процентов, будь ты хоть трижды честным политиком, любимым и поддерживаемым народом, воровать все равно придется, и воровать все равно будут. Очень верно описал эту проблему мой друг, абхазский журналист Ахра Смыр: «Симбиоз Абхазии/Южной Осетии с Россией — это как секс с инфицированным партнером». И действительно, нельзя забрать от России деньги и построить свое демократическое государство, придется делать это по правилам того, кто платит. А правила таковы, что никому не выгодно, да и просто не нужно ничего строить и развивать. Главное украсть.
Никому, кроме народа Южной Осетии, который готов в очередной раз взять в руки оружие и проливать кровь, чтобы самим решать свою судьбу и не давать ее решать кому-то другому, даже России. Ненависть к российскому руководству среди народа сейчас настолько велика, что среди сторонников Джиоевой я слышал даже фразы: «они, что хотят, что бы мы к Грузии вернулись? Мы вернемся!» или «…в принципе, я тебя могу прямо тут убить, за то, что вы с нами делаете…».
Когда толпа сторонников Джиоевой, 30-го ноября, направляясь к ЦИКу, проходила мимо посольства РФ, крики «Россия-Россия» сменились свистом и ругательствами. Но, наверняка, этот свист был адресован не России.
Митя АЛЕШКОВСКИЙ,
aleshru.livejournal.com, 1.12.2011
