Когда не покидает чувство горечи

Ольга РЕЗНИК

Южная Осетия, по которой война прокатилась два года назад, и сегодня выглядит разбомбленной, обнищавшей и какой-то заброшенной. Посмотришь вокруг, и складывается впечатление, будто бои здесь завершились только вчера, поэтому и взирают грустно на проезжающих пустые глазницы полуразрушенных зданий. В населенных пунктах вплоть до самого Цхинвала жителей почти не увидишь. Разве что какой-нибудь старик выглянет из-за покосившегося забора. Да и в самом Цхинвале дела обстоят ненамного лучше, хотя два года – срок немалый, а летом 2008-го все в этих краях были уверены, что восстановление разрушенного войной будет вестись если не ударными, то, во всяком случае, очень быстрыми темпами. Однако, увы…

При въезде в столицу Южной Осетии вдоль дороги обращают на себя внимание выстроившиеся в ряд полуразрушенные дома. И только где-то в стороне отливают на солнце крыши новостроек нового микрорайона, названного Московским. Все знают, что он строился московскими организациями при непосредственном кураторстве Юрия Лужкова. Вот и кафе вдоль дороги тоже называется в тему – «Подмосковье». Далее вновь следуют полуразрушенные строения, которые ближе к центру начинают чередоваться с новенькими – восстановленными. На одном из зданий, к примеру, можно прочесть: «Восстановлено Спецстроем России».

Но самое удивительное в Цхинвале – люди, красивые, несломленные, несмотря ни на какие трудности. Они, по правде говоря, поражают, особенно женщины: стильные, ухоженные, довоенные. Смотришь и диву даешься! А ведь многие из них до сих пор живут в не выдерживающих никакой критики условиях: в палатках или сараях. И при этом элегантны, подтянуты и даже креативны.

Время идет, а надпись остается. И это правильно.

На контакт цхинвальцы идут охотно, люди здесь по большей части открытые. Кстати, свои эмоции они выражают не только словами, но и в надписях на заборах, а то и прямо на стенах домов. Поэтому идешь по городу и читаешь: в одном месте – «Россия – Осетия навеки вместе», в другом – «Спасибо, великая Россия», в третьем – «Единая Осетия вместе с Россией и Путиным». А вот и надпись на стене совершенно иного содержания: «Саакашвили – маньяк и убийца». Стирать ее, судя по всему, пока никто не собирается. И это, должно быть, правильно. В городе, пережившем войну, такие надписи сродни крику души, и в них сокрыта сермяжная правда.

Если у цхинвальца спросить, как пройти по тому или иному адресу, он доброжелательно подскажет, покажет да еще и проводит. Так моей собеседницей совершенно случайно стала преподаватель частной школы «Альбион». На вопрос «Как живете?», ответила, что хорошо, потому что частный дом, принадлежащий ее семье, во время последней войны пострадал незначительно. Что такое мелкие бытовые трудности по сравнению с проблемами людей, которые и летом, и зимой вот уже два долгих года ютятся, где придется? И таких в Цхинвале, утверждает моя собеседница, много. Женщина также рассказала, что школа, в которой она преподает, находится в здании Дворца пионеров. То крыло, где размещается Дворец, полностью восстановлено. А вот другое, где находится школа «Альбион», восстанавливать пришлось своими силами. Детки в школе учатся хорошие. По окончании учебного заведения поступают в престижные московские и питерские вузы. Только вот условия для проведения занятий, увы, оставляют желать лучшего.

За разговорами мы незаметно дошли до школы № 6 имени Эдуарда Бекоева, восстановленное здание которой призывно сияет чистотой и свежестью. Таких школ-новостроек в городе три – вторая, пятая и шестая, рассказала моя собеседница. До войны их было 12, плюс две школы-интерната. Сейчас все они, вроде бы, функционируют, но детей там обучается немного – по 70-100 учащихся в каждой…

А вот и разрушенное здание театра в самом центре Цхинвала. По рассказам писателя Тамерлана Тадтаева помню, что оно превращено ныне в отхожее место. Означит ли это, что и когда отгрохотали пушки, музы должны молчать? Если судить по такому самородку, как Тадтаев, все с точностью до наоборот. Но, кроме него, голос интеллигенции мало слышен.

Светлана Кабулова боится встречать и третью зиму в ветхом сарае.

А разговор по дороге, между тем, закрутился вокруг занятости населения Южной Осетии. Производство стоит, бытовое обслуживание на самом низком уровне, сельское хозяйство не развивается. Ну, на Юге ладно, была война, утверждает моя собеседница, а на Севере-то что мешает развивать то же сельское хозяйство? А ведь вокруг красивейшие места, здоровая экология, теплый, мягкий климат, свежий воздух. В Южной Осетии более 100 минеральных источников. Здесь бы строить летние и зимние курорты. Тогда бы Швейцария отдыхала. Но в этом направлении как ничего не делалось, так и не делается. И ближайшее время едва ли что-то изменится.

«Где же в таком случае работают южные осетины и какова средняя зарплата в РЮО?» – задаю я вопрос далеко не праздный. Моя собеседница называет цифру 4-5 тысяч рублей. Силовики и строители, говорит она, получают больше. Но работать электриком или строителем, за те деньги, что платят, здесь не каждый захочет. Кстати, на эту же проблему обратил внимание и один из чиновников, с которым довелось пообщаться. Он возмущался, что строительством на территории республики по большей части занимаются приезжие, в частности из той же Северной Осетии. Свои за эти деньги работать не хотят.

Кстати, о средней заработной плате. Дежурная в гостинице привела мне совсем другие цифры, нежели моя случайная спутница. По ее мнению, 5 тысяч – это вовсе даже неплохо. Дежурная в гостинице, к примеру, получает всего-то 3 тысячи в месяц, поэтому находится в перманентном поиске дополнительного заработка. К тому же, сообщила она мне почти шепотом, случается, что зарплату не выплачивают по полгода. Вот и крутись, как можешь.

Чем занимается основная часть населения Цхинвала? Да так, куплей-продажей, рассказывает другая моя попутчица. «О народе никто не думает», – вздыхает она. – Президент наш что-то расслабился после войны. В реальности мало что делается. Создается только видимость работы. Разберут, скажем, крышу, чтобы показать, что взялись за дело, и на том останавливаются. И неважно, что дождевая вода струится по стенам. И ничего тут не поделаешь. Устали уже ходить по инстанциям и вымаливать то, что нам, казалось бы, положено. Непонятно только, куда деньги ушли?»

Все, однако, познается в сравнении. Если те, для кого главная проблема – прорехи в кровле, живут еще более-менее в сносно, то тем, у кого нет ни стен, ни крыши над головой, приходится в буквальном смысле не жить, а выживать, задаваясь извечным гамлетовским вопросом «Быть или не быть?»

Именно так уже на протяжении двух лет живет в сарае вместе с сыном и братом Светлана Кабулова, ставшая еще в 90-е беженкой из Тбилиси. Семья Кабуловых проживала в доме № 14 по проспекту Ленина. Сейчас он носит имя Алана Джиоева. Восьмого августа 2008-го в дом попал снаряд. На месте некогда добротного здания остались одни руины.

До этого дома строительная активность так и не дошла.

Здесь теперь, рассказывает Светлана, собираются строить новый дом. Вот уже два года, как собираются. Но на сегодняшний день, как проинформировали жильцов дома № 14, на повестку дня встал другой вопрос – об отсутствии финансирования. На самом деле, как будто, все не так плохо: дом № 14 вроде бы подвязалась строить какая-то организация, но при одном условии – на первом этаже в новом здании должен быть магазин. Жильцы уже согласны и на такое условие, кроме, однако, тех, кто проживал на первом этаже. Как в итоге разрешится вопрос, пока никто не знает. Хотя и к гадалке не ходи, понятно: кто вкладывает деньги, тот диктует условия.

«Но жить так дальше невозможно, – сетует Светлана Кабулова. Крыша в сарае протекает, мыши чувствуют себя в нем, как дома, туалет и вода во дворе. Летом еще куда б ни шло, можно выйти во двор, помыть голову, обсохнуть на солнышке. А вот зимой, когда ветер задувает во все щели и с крыши сочится вода… «Опасаюсь, что и третью зиму придется зимовать здесь. Боюсь, что больше этого не выдержу», – признается Светлана Кабулова.

Согласна с ней и ее бывшая соседка Татьяна, пришедшая навестить подругу. Женщина рассказала, как 8 августа в их квартиру, находившуюся по тому же адресу, влетела ракета. 90-летняя мать Татьяны и ее супруг тогда чудом остались живы. Сейчас ютятся в нежилой комнате в частном доме, куда хозяева их милостиво пустили. Комната по части удобств мало чем отличается от сарая, в котором живет Светлана. Туалет, кран с водой, то есть элементарные удобства, находятся на улице. Дочери Татьяны сейчас живут в Днепропетровске. Они бы и рады вернуться домой, да возвращаться пока некуда.

В таком же незавидном положении находятся и жильцы многоквартирного дома № 139 по ул. Октябрьской. В одном из подъездов несколько квартир разрушено. Но люди живут и в них, потому что деваться некуда. Ныне корпус собираются сносить. Куда при этом переселятся жильцы, никто не знает…

На обратной дороге из Цхинвала во Владикавказ меня не покидало чувство горечи. Опечалиться, что ни говори, было от чего. Ведь во имя достойной человека новой жизни в Южной Осетии на протяжении двух десятилетий приносились огромные  жертвы, а люди как жили, так и живут, «под собою не чуя страны», оставленные практически один на один со своими бедами. Неужели ничего лучшего они не заслуживают?