Солтан ДЗАРАСОВ: «Теперь никто не стреляет, теперь надо Южную Осетию поднимать»

Сейчас внимание российской общественности вновь привлечено к Южной Осетии. И не только из-за вызвавшего большой резонанс недавнего высказывания В.Путина о том, что свою историческую судьбу на севере и на юге должен определять сам осетинский народ. Во-первых, август для Южной Осетии – месяц особенный: на пороге третья годовщина отражения грузинской агрессии и признание Россией государственности РЮО. А, во-вторых, скоро, в ноябре – президентские выборы.

Все это вместе взятое неизбежно рождает волнующие многих вопросы. Что удалось и что не удалось сделать за три послевоенных года? Какие перспективы у Южной Осетии? Как жить и действовать дальше?

Ответить на них главный редактор сайта «Осетия-Квайса» Игорь ДЗАНТИЕВ попросил крупного российского ученого, доктора экономических наук, члена Совета старейшин Московской осетинской общины Солтана ДЗАРАСОВА.

– Какими, на ваш взгляд, были послевоенные годы?

– Эти три года, к сожалению, надо считать временем упущенных возможностей. Россия сделала все, что могла в создавшейся ситуации. Она отразила грузинскую агрессию. Она защитила осетин. Она признала Южную Осетию в качестве самостоятельного государства. И, наконец, оказала (и оказывает) посильную финансовую и экономическую помощь, чтобы устроить жизнь людей. Ничего другого от нее ожидать больше не следует. У России самой и без Южной Осетии забот полон рот.

Но мы сами не сделали всего, что необходимо. Не сделали того, чтобы открывшиеся возможности использовать в своих собственных интересах.

– На чем основаны ваши выводы?

– На том факте, что прошло уже три года, а народ в Южную Осетию не возвращается. Помните, что публично говорили после победы: мол, на благодатную землю осетинского юга чуть ли не очередь из желающих выстроится. Но не только не начался поток северных осетин, даже южные осетины не возвращаются. И тогда надо спросить: «Почему? Нужна нам Южная Осетия или нет?»

Если люди не возвращаются, то, значит, на это есть причины. Ведь каждый устраивает свою жизнь там, где ему лучше. А без того, чтобы в Южной Осетии был народ, восстановить ее, наладить в республике нормальную жизнь невозможно. И, я думаю, судя по всем имеющимся признакам, эта неустроенность жизни в Южной Осетии начинает раздражать российское руководство.

– Внешне это ни в чем не выражается…

– Есть логика политических действий. Россия ведь защитила Южную Осетию за счет потери некоторой части своего престижа. Потому что на западе – справедливо или нет, но это так – российское вмешательство было расценено очень болезненно. И это ни к чему России. Но если зацветет в Южной Осетии жизнь, и она покажет себя серьезным государственным образованием – не просто формально признанным, а таким, в котором есть нормальная жизнь, утвердились демократические институты, воспринятые общественностью России, да и Европы, то это стало бы на международной арене в какой-то мере реабилитацией действий России в Южной Осетии. А пока и поскольку этого нет, то грузины могут кричать все, что угодно. И в мире их будут слушать, а их пропагандистский бред будет казаться правдоподобным.

Исходя из этого, в России, как я это понимаю, сейчас очень озабочены состоянием дел в Южной Осетии. Тем, что мы сами, осетины, не можем устроить свою жизнь, что мы не воспользовались тем благоприятным шансом, который нам  создала Россия.

– Может быть, новый шанс появится в связи с президентскими выборами? Выборы – это же всегда надежда на перемены?

– С моей точки зрения, предпосылок для оптимизма пока не видно. Главное не в том, кто конкретно будет президентом. Не это имеет первостепенное значение. Главное в том, каковы мы сами, жители Южной Осетии, все осетины, и насколько нам дороги интересы своей страны. Не зря ведь говорят, что народ достоин такой власти, какой он позволяет ей быть. Будет сплоченность, гражданская активность, общенациональный настрой – изменится и ситуация.

А пока мы не устраиваем свою жизнь подобно тому, как это делают евреи, создав государство Израиль. Государство Израиль создано евреями всего мира. И были созданы условия для того, что все евреи, желающие этого, могли приехать туда и устроить там свою жизнь. Такой пример надо было взять и нам, если у нас имеются такие же духовные и интеллектуальные силы, о чем мы много говорим. Но, к сожалению, такого подхода у нас нет. Мы не умеем договариваться между собой. Вот эта начавшаяся возня вокруг должности президента мне совершенно не нравится. Главное, повторяю, не в том, кто будет президентом. Главное, как себя будут вести и что собой представлять рядовые граждане. Важно, чтобы власть, хочет он того или нет, обязана была бы считаться с общественным мнением.

– Вот вы приводите в пример строительство государства Израиль. А нынешняя власть утверждает, что осетины из других регионов вообще не должны вмешиваться в дела Южной Осетии, а тем более в президентские выборы.

– Считаю, что это совершенно неправильно. Президентом должен быть достойный человек, независимо от того, где он родился, где работает и где живет. Я бы лично даже согласился с тем, чтобы это был не осетин. Лишь бы был достойным и компетентным, мог честно вести дела, организовать всех. Все остальное вообще никакого значения не имеет. Брать надо, еще раз повторюсь, пример с государства Израиль, где огромное количество людей, находящихся у власти, которые там не родились. Зато все они желают обеспечить стране процветание. Что и делают.

– Но ваш тезис невозможно реализовать, потому что существует принятый недавно в Южной Осетии закон, ограждающий многих потенциальных претендентов: специально под выборы ввели ценз, что кандидат обязан проживать в РЮО последние десять лет.

– Я считаю, это глупейший закон. Нечто подобное, но все равно не до такой степени, существует в Америке. Но мы же не Америка. В США живет 200 миллионов человек. А сколько живет в Южной Осетии? США – экономически и политически сложившееся государство. А мы только ищем, как нам вообще выйти на путь развития. Только наша разобщенность и гражданская пассивность позволяют принимать подобные недальновидные запретительные решения. И, хотя я считаю, что важнее всего, каковы мы сами, уже сейчас надо сделать все возможное, чтобы президентом Южной Осетии стал бы достойный человек, независимо от места его проживания.

– То есть, если я вас правильно понял, вы считаете, что выбор в итоге должен быть за самими людьми, а не за законодательными уловками, которые специально проведены, чтобы лишить этого выбора?

– Да, я совершенно с этим согласен. Если бы я жил в Южной Осетии, то считал бы, что лучше всего избрать президентом человека не из какого-то нашего клана. Президент должен быть объективным и не зависеть от одних в ущерб другим.

– Откуда вы черпаете информацию о том, что сегодня происходит в Южной Осетии?

– Я стараюсь общаться с людьми. И в Москве, и во Владикавказе, когда там бываю. Вот недавно отдыхал в Железноводске, так ко мне туда приехал очень симпатичный молодой человек, которого я раньше и не знал. Он привез мне показать свой проект разрешения проблем в Южной Осетии. У него было много интересных предложений, хотя некоторые, на мой взгляд, носили идеалистический характер. Я ему честно об этом сказал. Не знаю, обиделся он, или нет, но, во всяком случае, мотивы у него были самые честные, самые высокие. Этот пример еще раз мне показал, что есть очень много неравнодушных людей, искренне озабоченных судьбой Южной Осетии.

Так вот, мой гость подробно рассказывал, какая сложилась ситуация, приводил конкретные жизненные примеры. И так происходит постоянно. Не могу сказать, что формируемые таким образом мои впечатления абсолютно достоверны, но во всех встречах и разговорах существует мотив обеспокоенности положением дел в Южной Осетии.

– Три года назад действующая власть обещала превратить Южную Осетию в оазис буквально за одну зиму. Потом просили еще немного подождать. А в последнее время нашли новый способ объяснений провала в восстановлении республики. Мол, проблемы копились целых 18 лет, и их невозможно решить сразу, потому что выстроена стратегическая линия не на быстрое, а на капитальное, основательное решение вопросов. Вы увидели какую-то стратегию действий в экономике?

– Никакой стратегии за эти три года я не увидел. Сам я в свое время написал большую статью на эту тему, которая была опубликована в газете «Северная Осетия». В ней я изложил свои соображения по экономическим вопросам. Но толку никакого от этого не было. Системная работа в этом направлении не ведется. И это меня очень сильно огорчает. Потому что без экономического развития, без создания экономического потенциала жизнь не может возродиться.

– Но в Южной Осетии что-то строится. Об этом все время рассказывают, а иногда и показывают. Например, недавно в Цхинвале открыли прекрасный стадион…

– При всем моем уважении к спортсменам, не спорт создает жизнь. Жизнь создается экономикой. Нужны рабочие места. Люди должны зарабатывать себе на жизнь – это основа. И тогда будут и спорт, и культура, и театр, и музыка. Но если основы нет, то все остальное не имеет значения.

– Когда вы были в Цхинвале последний раз?

– В октябре 1991 года.

– Тогда шла война, которая растянулась на полтора года. И до желанной свободы было ой как далеко. А вы работали в Академии наук СССР и оказались в осажденном городе. Вспоминаете то время?

– Да, конечно. Часто вспоминаю эти несколько дней пребывания в Цхинвале. Перед глазами – постоянные ночные артиллеристские обстрелы. В одну из ночей, как только начался обстрел, прибежал с позиций сын Ларисы Остаевой, у которой мы ночевали. Он настоял на том, чтобы мы покинули квартиру на четвертом этаже и спустились вниз, где было более безопасно. Обстрел в ту ночь был интенсивным и длительным. Простояли там до утра.

Незабываемое впечатление на меня произвело зрелище, которое я увидел следующим вечером во дворе той же пятиэтажки. Опять был обстрел Цхинвала, но начался он раньше обычного. А во дворе жильцы давили виноград, как ни в чем ни бывало.

Шла война, но сколько в народе было стойкости! Я встретил тогда множество замечательных людей. И был восхищен храбростью и мужеством всех окружавших меня, их готовностью идти на любые жертвы для того, чтобы защитить свой край. Это на меня произвело самое большое впечатление.

В один из вечеров нас пригласили молодые ребята. В квартире был накрыт стол, за который многие из пришедших сели, положив рядом свои автоматы. Ко мне подошел один из них и попросил пересесть. «Солтан Сафарбиевич, – сказал он. – Если снаряд залетит в окно, то вас убьет». И стол передвинули так, чтобы я оказался у наиболее плотной стены. А я подумал: «Если в комнату попадет снаряд, какая разница, где и как мы будем сидеть!» На меня нашел некий страх и стыд, потому что по возрасту я был самым старшим из присутствующих. И мне было неловко, что молодые не боятся, а я боюсь.

Так что впечатления у меня остались самые яркие и самые положительные. Я, конечно, был проникнут гордостью за наш народ, который оказался в такой беде и с такой силой и мужеством защищает себя. Тем более, я переживаю за Южную Осетию сейчас, когда наступило совершенно другое время. Теперь никто не стреляет. Теперь надо строить, жизнь надо налаживать, экономику поднимать.