О чем-нибудь поговорим… Возможен ли в Южной Осетии диалог между властью и оппозицией?

Вячеслав ГОБОЗОВ,
председатель Социалистической партии «Фыдыбаста»

23 марта с.г. на совещании с руководителями общественных и политических организаций РЮО президент Южной Осетии Эдуард Кокойты впервые заявил о возможности сесть за стол переговоров со своими оппонентами. «Я призываю всех к конструктивному диалогу, в том числе и партию «Фыдыбаста», и тех, которые называют себя Народной партией, всех конструктивных политиков», – сказал он.

Однако уже 15 апреля, спустя всего три недели, президент Южной Осетии фактически взял обратно свое предложение о диалоге. В интервью государственному агентству «Осинформ» он назвал своих оппонентов «политически безграмотными и недальновидными» и обвинил их в том, что они не готовы к серьезному разговору. «Я обращался ко всем с призывом переступить через личные обиды, амбиции и консолидироваться перед самой важной задачей – восстановлением Южной Осетии. К сожалению, эти слова не услышаны», – сказал Э.Кокойты.

Поскольку название Социалистической партии «Фыдыбаста» (РСПФ) прозвучало в призыве Э.Кокойты к диалогу, есть, по всей видимости, необходимость более полно осветить нашу позицию по данной проблеме и, в том числе, по вопросу о том, кто к диалогу действительно готов, а кто нет. К тому же, «Фыдыбаста», как единственная оппозиционная организация, участвовавшая в парламентских выборах в прошлом году, непосредственно на себе испытала всю «конструктивность» действий нынешнего руководства РЮО, а потому мы можем достаточно обоснованно судить о проблеме взаимоотношений между властью и оппозицией в Южной Осетии.

Отмечу, что до недавнего времени данный вопрос практически не стоял в повестке дня. «У нас нет оппозиции», – безапелляционно  заявил, к примеру, года три назад один из депутатов парламента РЮО четвертого созыва. Заявил, даже не поняв, что тем самым показывает не достоинства, а ненормальность сложившейся в Южной Осетии политической системы.

Впрочем, он был не совсем прав. Оппозиция в Южной Осетии была и тогда. К примеру, на парламентских выборах в 2004 году, как и совсем недавно,  в качестве оппонентов команды Э.Кокойты выступала наша организация – «Фыдыбаста». И была в нарушение всех мыслимых и немыслимых правовых норм снята с выборов. Вдумайтесь только в этот абсурд: организацию, занявшую на «дококоевских» парламентских выборах (в 2001 г.) второе место, имевшую свою фракцию в Парламенте РЮО третьего созыва, президент и его чиновники не допустили на выборы, признав… несуществующей (?!).

«Народ Южной Осетии лишили права выборов», – констатировала тогда общеосетинская аналитическая газета «Айдан-Зеркало» («А-З», № 1, май 2004 г.).

Так что оппозиция в Южной Осетии была и шесть лет назад. Ее просто в нарушение всех законов не пропустили в Парламент. Как, впрочем, и сейчас. Поэтому повторные репрессии против «Фыдыбаста», другие скандалы на последних парламентских выборах – отнюдь не случайность, а, похоже, фирменный стиль борьбы нынешнего руководства РЮО со своими оппонентами. Борьбы, имеющей мало общего с демократией и «конструктивным диалогом». Разница только в одном: в 2004 году РЮО как непризнанная республика была мало кому интересна, а потому наши слова о недемократичности сложившегося здесь режима оказались «гласом вопиющего в пустыне»; сейчас же, когда в результате признания Россией Южной Осетии наша республика во многом оказалась в центре внимания, – получили широкий резонанс.

Как бы то ни было, непризнанность и постоянная угроза военного вторжения обусловили развитие в республике комплекса «осажденной крепости», что позволяло властям РЮО автоматически наклеивать на своих оппонентов ярлыки «агентов грузинских спецслужб» или на худой конец – «смутьянов, разрушающих наше единство перед лицом врага». В таких, весьма специфических условиях создание сколь-либо эффективных оппозиционных структур было до поры до времени делом довольно затруднительным и весьма опасным.

В итоге же, мы получили государственно-политическую систему, которую трудно назвать соответствующей общепризнанным в мире критериям, характеризующим демократические государства. Ее недостатки особенно ярко проявились в августе прошлого года, а два послевоенных года окончательно показали, что  она недееспособна и неэффективна. Для того, чтобы построить нормальное демократическое государство в нынешних принципиально изменившихся условиях, необходимы кардинальные политические реформы, структурная и качественная перестройка всей политической системы республики.

Последние парламентские выборы показали, что руководство РЮО еще способно – правда, с помощью громких скандалов и масштабных фальсификаций – не  допускать своих оппонентов до властных рычагов. Однако они также продемонстрировали, что правящая команда уже не может подавить или взять под контроль легальную оппозицию, которую поддерживает значительная часть, если не абсолютное большинство народа.

Действительно, даже по официальным данным, за оппозиционную Социалистическую партию «Фыдыбаста» проголосовало около трех тысяч человек. Это достаточно внушительно, если учитывать реальное, а не «проявляющееся» от выборов к выборам число избирателей. Отмечу, что результат РСПФ был бы гораздо более внушительным, если бы не разобщенность и грубейшие ошибки оппозиции.

Чего стоит один только призыв к бойкоту выборов. Рано или поздно станет известно, чем руководствовались авторы этой изначально обреченной на провал, антиосетинской и антироссийской идеи – неудовлетворенными личными амбициями или конкретным заданием своих истинных хозяев. Я лично убежден, что идея бойкота была блестящей находкой политтехнологов Эдуарда Кокойты, своеобразным «троянским конем», красиво преподнесенным оппонентам нынешнего руководства республики с помощью пропрезидентских «кротов» в оппозиционном лагере. Она объективно ослабила позиции РСПФ, единственной оппозиционной силы, участвовавшей в кампании, и сыграла на руку властям РЮО, облегчив им задачу получения нужного результата при голосовании.

Несмотря на все это, именно последние парламентские выборы показали со всей очевидностью, что в Южной Осетии безвозвратно ушел в прошлое период безальтернативного политического комфорта для власть предержащих, а, значит, разумной альтернативы пути демократизации государственно-политической системы РЮО просто нет. В такой ситуации немаловажное значение приобретает то, какой будет будущая модель взаимоотношений между властью и оппозицией в РЮО. Определить же ее можно только путем диалога заинтересованных сторон. Неудивительно поэтому, что в последнее время призывы к власти и оппозиции РЮО сесть за стол переговоров все чаще звучат на различных мероприятиях.

В частности, 4 февраля 2010 года во Владикавказе состоялся круглый стол «Республика Южная Осетия – общеосетинский проект: проблемы и перспективы строительства независимого демократического государства в Южной Осетии», организованный редакцией общенациональной аналитической газеты «Айдан-Зеркало». Его участники – представители органов власти, политических партий, общественных организаций, научной и творческой интеллигенции, политологи, экономисты, журналисты Северной и Южной Осетии – призвали власть и оппозицию РЮО начать политический диалог.

Об этом же, среди прочих, шел разговор на научно-практической конференции «Республика Южная Осетия: проблемы и перспективы строительства независимого государства», состоявшейся 28 апреля в Цхинвале. Организаторами ее выступили Администрация Президента РЮО и оппозиционная Социалистическая партия «Фыдыбаста» (РСПФ), при участии «нейтрального посредника» – Владикавказского научного центра Российской академии наук и Правительства РСО-А (ВНЦ). Многие наблюдатели даже поспешили назвать это началом политического диалога между властью и оппозицией. Впрочем, я абсолютно четко высказался по поводу данных спекуляций на самой конференции, подчеркнув, что научно-практическая конференция и политический диалог между властью и оппозицией – это две принципиально разные вещи.

Надо отметить также, что и руководство Южной Осетии много в последнее время говорит о том, что «без конструктивной, дееспособной оппозиции не будет движения вперед», что необходимо «создать демократическое гражданское общество» и т.д. и т.п. Однако способно ли оно не на словах, а на деле преодолеть старые стереотипы, приспособиться к качественно новой ситуации и наладить реальный, равноправный диалог со своими оппонентами?

Мало кто обратил внимание на то, что призыв президента РЮО к диалогу, прозвучавший  на упомянутом выше совещании, носил отнюдь не всеобщий и безусловный характер. Э.Кокойты четко сказал, что он не собирается общаться «с теми деятелями оппозиции, к которым у властей Южной Осетии имеются претензии уголовного характера». Между тем, такая попытка «сортировать» оппозицию на тех, с кем власть говорить готова, и тех, с кем «должны говорить правоохранительные органы», изначально ставит под сомнение саму возможность начала политического диалога.

Странно было также слышать на том же совещании тезис о том, что «определенная часть нашего общества с оппозиционными взглядами не в состоянии самоорганизоваться», а потому наша власть готова «помочь создать здоровую оппозицию», чтобы заполнить «пустующую оппозиционную нишу».

Странно, во-первых, потому, что оппозиционная ниша в Южной Осетии, пусть и слабо структурирована в настоящее время, однако отнюдь давно уже не пуста. В противном случае, кого президент призывает к диалогу?

Во-вторых, нигде, никогда, ни одна вменяемая власть не будет создавать себе оппозицию. Имею в виду, конечно, оппозицию реальную, а не псевдооппозиционные организации. Минимум, что делает в такой ситуации вменяемая власть, – это терпит оппозицию, не препятствует ей высказывать свое мнение публично, в том числе и через средства массовой информации, не грозит ей поминутно правоохранительными органами. Максимум – ведет с ней серьезный диалог, разрабатывает совместно общие правила «игры», и обе стороны строго соблюдают их.

В любом случае, прозвучавший 23 марта призыв Э.Кокойты к оппозиции так и остался лишь на словах. Никаких конкретных действий и предложений по возможному предмету и характеру диалога от властей РЮО не последовало до сих пор.

Складывается впечатление, что, призывая к диалогу, власти РЮО не столько хотели действительно начать его, сколько расколоть своих оппонентов, не дать им объединиться и выработать единую тактику и стратегию действий. А затем – «под шумок» – попытаться размыть оппозиционный электорат путем создания карманной оппозиции, псевдооппозиционных организаций. Президент, правда, предпочитает от этого публично открещиваться. Однако вряд ли является случайностью то, что в Южной Осетии – именно после его слов о готовности «помочь создать здоровую оппозицию»! – стремительно, как грибы после дождя, начали появляться различные партийные проекты, а также резко возросло число желающих заняться партстроительством.

Между тем, для того, чтобы начался реальный диалог между властями и оппозицией, нужен, прежде всего, соответствующий благоприятный фон. Согласитесь, трудно говорить о конструктивности, когда власть видит в своих оппонентах исключительно «агентов вражеских спецслужб», «уголовников», когда преследует их  по политическим мотивам. Кроме того, в ходе предварительных консультаций необходимо четко определиться с тем, какими конкретно должны быть предмет возможных дискуссий и механизмы реализации достигнутых договоренностей.

По моему глубокому убеждению, главным результатом  диалога между властью и ее оппонентами должна стать реформа государственно-политической системы РЮО. И эта реформа нужна, прежде всего, для того, чтобы исключить в дальнейшем излишнюю концентрацию полномочий в руках одного человека, либо одной из ветвей власти. Именно в системе, неизменно порождающей «диктаторчиков», основная сегодня беда Южной Осетии. Все другие – только лишь производные от нее.

К сожалению, пока нет практически никаких оснований верить в то, что югоосетинская власть готова пойти на такие кардинальные перемены. А без этого любой диалог – не более чем фикция типа «о чем-нибудь поговорим».

Впрочем, руководству РЮО не стоит забывать о том, что подобный деструктивный путь чреват непредсказуемыми последствиями. Ибо у оппозиции, искусственно лишенной парламентской трибуны, не имеющей шансов довести свою точку зрения до общественности через СМИ, разочаровавшейся в возможности диалога с властями, просто не останется иного выхода, как искать другие легальные и более жесткие варианты реализации своих предложений.