Наветы и действительность

Людвиг ЧИБИРОВ,
заслуженный деятель науки РФ и РСО-Алания,
профессор

В интернете на сайте «Осетия-Квайса» ознакомился с материалом профессора МГУ Ивана Аршаковича Гобозова «Грубая ложь В.И.Абаева». Материал  возмутил меня и расстроил, обидно стало за своего старого приятеля, известного ученого-философа.

К сведению читателя. Последние четверть  века жизни В.И.Абаева (1976-2001 гг.) мы находились в очень близких отношениях, дружили семьями. Я систематически посещал его в Москве, не пропускал его юбилейные торжества в Москве, Владикавказе, Цхинвале. Во время неоднократных приездов Василия Ивановича в Южную Осетию постоянно сопровождал его в поездках по достопримечательным и историческим местам,  имел непосредственное отношение к строительству для него особняка в Цхинвале, который был разрушен во время августовской войны 2008 года.

По моей же инициативе еще при его жизни был открыт памятник ученому в центре города, а также присвоено его имя одной из центральных улиц столицы Южной Осетии.

Общение и контакты с этим великим человеком – одни из самых лучших страниц моей биографии. Более подробно о Василии Ивановиче и наших с ним  взаимоотношениях я рассказал в книгах «Встречи с Васо Абаевым (вышла во Владикавказе к 100-летию со дня его рождения) и «Имена», изданной в текущем году в том же  Владикавказе (с приложением писем четы Абаевых к автору книги).

Все вышеизложенное я озвучил только лишь как основание  для того, что столь близкие отношения, встречи и продолжительные беседы с Абаевым дают мне право высказать свое мнение по вопросам, затронутым Гобозовым.

Итак, по порядку. Меня как читателя возмутила Ваша статья, где Вы, Иван Аршакович взяли на себя смелость характеризовать Абаева как ученого, человека и осетина, выставив его в столь негативном, нелицеприятном свете. К сожалению, лучше него бы никто не ответил на всякие нападки, но, увы, Василия Ивановича нет больше в живых. Ушел из жизни и его друг и верный ученик, профессор Магомет Исаев. Возможно, найдутся желающие отреагировать на злословие профессора  Гобозова, но я посчитал своим долгом перед памятью старшего товарища и друга не отмалчиваться, не уходить от вызова, брошенного его светлому имени. И хотя меня с Иваном Аршаковичем связывают длительные приятельские отношения, однако, как говорил Сократ: «Платон мне друг, но истина дороже».

Как ни странно звучит, но Вы Иван Аршакович пишете о том, что в Осетии Абаева считают великим ученым, в чем Вы лично глубоко сомневаетесь. Однако позвольте Вам напомнить некоторые очевидные вещи, которые, возможно, прошли мимо Вашего  внимания. Действительно, в Осетии Абаева называют восходящим солнцем осетинского народа, вторым после Коста светилом на небосклоне Осетии. Никто иной, как Абаев, стал первым лауреатом Государственной премии им. К.Хетагурова. К Вашему сведению Василий Иванович еще при жизни обессмертил свое имя. К нему пришла действительно народная слава. Его имя при жизни стало легендарным, было примером для подражания осетинской научной интеллигенции. Своим научными изысканиями он совершил подвиг, а его знаменитый «Историко-этимологический словарь осетинского языка», за один том которого он был удостоен звания Лауреата Государственной  премии СССР за 1983 год – наиболее выдающееся произведение после «Ирон фандыра» Коста Хетагурова.

Выдающийся научный подвиг Абаева высоко ценят не только ученые-осетиноведы, но и мировая лингвистическая наука. По Вашему примеру и я позволю познакомить Вас с некоторыми цитатами.

«В.И.Абаев – ровесник ХХ века. И это  по-своему символично. Я не удивлюсь, если потом будут говорить о веке Абаева в иранистике и осетинской этимологии, имея ввиду время ее наивысшего расцвета» (академик РАН О.Н.Трубачев).

Представьте, Иван Аршакович, ХХ век вошел в мировую иранистику как век Абаева!  Что, этого для вас мало?

«Профессор Абаев является лингвистом, которого я не только уважаю, как наиболее выдающегося ученого, но также осмеливаюсь считать себя его другом» (проф. Нилс Хомлмер).

«Судьба подарила Осетии выдающегося человека. Василий Иванович, вероятно, сегодня является иранистом номер один во всем мире» (В.М.Солнцев, директор Института языкознания РАН).

Вы пишите, что  подружились с Ж. Дюмезилем и, верно называя его великим ученым и великим человеком, противопоставляете его Абаеву, которому, по Вашему мнению, далеко до французского коллеги.

Ваши суждения о Дюмезиле и противопоставление его  Абаеву вызывает лишь улыбку. Вы пишите, что Вы не лингвист и не можете судить об Абаеве как ученом. В таком случае как же Вы определили, что Дюмезиль – великий ученый? Получается, что Вы знакомы с трудами Дюмезиля, однако не только никогда не интересовались, но даже не имеете элементарного представления об исследованиях своего соотечественника по истории и языку Вашего родного, горячо любимого Вами осетинского народа. Неужели у Вас как осетинского патриота, ученого-гуманитария (а не физика или кибернетика), никогда не появилось желания хотя бы ради спортивного интереса открыть какую-либо из его работ? Или на худой конец ознакомиться хотя бы с одной из многочисленных книг и статьей, изданных или печатавшихся к его юбилеям, которые периодически отмечались каждые пять лет в течение всей второй половины ХХ века? Вы же тоже лингвист! Откровенно, такой антирекламы редко кто мог себе сделать, как это умудрились Вы своими несуразными рассуждениями об Абаеве.

К Вашему сведению, Иван Аршакович, между Дюмезилем и Абаевым поддерживалась большая дружба и высокое уважение друг к другу, благодаря чему осетиноведение поднялось на более высокий уровень развития. Знаете ли Вы, что монографии Дюмезиля («Осетинский эпос и мифология» и «Скифы и осетины») на русском языке вышли под редакцией и предисловием Абаева, который был самым высоким ценителем заслуг Дюмезиля в развитии научного осетиноведения? Известно ли Вам, Иван Аршакович, что книгу «Скифы и нарты» Дюмезиль посвятил «В.И.Абаеву и другим коллегам», которых поименно не перечисляет? Если бы Вы соизволили перелистать эту книгу Вашего французского друга, Вы бы прочли там такие строки о столь Вами нелюбимом Абаеве:

«В Москве исследовательскую работу возглавляет осетин высокой культуры. В.И.Абаев – языковед, историк и этнограф, автор многочисленных статьей и нескольких книг первостепенной важности»

Вы постоянно с нескрываемой гордостью повторяете, что познакомились и подружились с Дюмезилем. Это, разумеется, для Вас  великая часть. Но с какого боку отразилась Ваша дружба в развитии научного осетиноведения? Непонятно также, почему Вы упрекаете Абаева в том, что он не пригласил Дюмезиля в Осетию, не принимая во внимание ни его возраст, ни его положение? А вот моя ответная претензия к Вам: при определенном желании, как человек более энергичный, мобильный, Вы бы подобную услугу могли оказать своей Родине. Но ведь не сделали же!

Вас не украшает как ученого и пассаж о том, что Василий Иванович не владел французским языком. Вы, Иван Аршакович, усомнились и в том, знал ли вообще Абаев языки («лингвист по определению должен знать кучу языков»). Он, безусловно, владел языками, в том числе и французским, что в то же время никак не предполагало, чтобы он читал «Махабхарату» на санскрите. Не могу судить о степени владения Абаевым французским, но знаю достоверно: как крупнейшего ученого-ираниста его не раз приглашали в Париж читать лекции.

Особого внимания заслуживает реплика в Вашей статье, в которой Вы повествуете о том, как переводили Дюмезилю письмо Абаева  с русского языка. Полагаю, это было сделано, прежде всего, для того, чтобы подчеркнуть «невежество» Абаева на фоне Вашего  безупречного владения языком.

Еще раз к Вашему сведению. В.И.Абаев был выдающимся лингвистом и знал не «кучу», а десятки языков, европейских и восточных. Его уникальность как ученого состоит, прежде всего, в том, что на материале 190 языков (вдумаетесь в эту цифру!) мира В.И.Абаев проследил этимологию и историю осетинского языка (не французского!) и в итоге создал в пяти объемистых томах словарь, который является беспрецедентным явлением в мировой лингвистике. Подобных фундаментальных трудов нет даже  у народов, численность которых исчисляется десятками и сотнями миллионов. Давайте уж опять говорить цитатами его истинных коллег, если мои слова вызывают у Вас сомнение. Вот что говорили  именитые ученые об этом  словаре:

«Дорогой Василий Иванович! Великое спасибо Вам за третий том Вашего словаря! Вы один из немногих языковедов, который с полным правом может сказать: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»! (Ф.П.Филин, член-корреспондент АН СССР).

«Ваш Историко-этимологический словарь осетинского языка –  вершина этимологической науки нашего века» (И.М.Стеблин-Каменский, декан восточного факультета СПУ, профессор).

«Дорогой Василий Иванович! Поздравляю с выходом еще одной Вашей замечательной фундаментальной книги! Не только осетиноведы, но и мировая наука будет благодарна Вам за этот колоссальный труд!» (проф. Шалва Инал-Ипа).

С большим уважением и пиететом об Абаеве писали всемирно известные ученые, такие как  С.Бархударов, Г.Вернадский (США), Гарольд Бейли (Англия), Ш.Лазарь (Франция), Г.Моргенстриерне (Норвегия), И.Клобнок (Германия), Л.Лигерти (Венгрия). Цитаты можно продолжать, хотя суть, как говорится, совсем не в этом. Просто обратите внимание на имена и на приведенные выше отзывы об отдельных томах словаря и уж оттуда судите о непреходящей ценности  пятитомного издания в целом.

Не особо «радовался»  Василий Иванович и развалу Советского  Союза. Он очень быстро разочаровался в горбачевских реформах. Тем более, что вся эта перестройка довольно быстро трансформировалась в межнациональные конфликты, обернувшиеся для его родины кровопролитиями. Свое негодование всеми этими переменами он неоднократно выражал во время наших бесед. За четверть века близких с ним отношений я ни разу не слышал от него негативных выражений в адрес советской власти. Более того, он всегда подчеркивал значение советской власти для Осетии, и то, как осетинский народ за это время сильно продвинулся вперед, как минимум, в плане образования.

Тем не менее, у него могло быть прохладное отношение к ней. И на это имелись веские аргументы. В начале 50-х годов Абаев был подвергнут преследованиям, за свою позицию к критике марризма. Газета «Правда» опубликовала разгромную статью о Василии Ивановиче под названием «Неразоружившийся маррист», Даже  в библиотеках родной для него Осетии было запрещено пользоваться его трудами. И в то же время Сталин был знаком с трудами Абаева и, вероятно, высоко ценил Абаева как ученого. Когда в начале 50-х годов ему принесли список ученых, подлежащих репрессиям, он собственноручно вычеркнул фамилию Абаева, сказав при этом: «Не трогайте этого человека. Переведите его в Москву и пусть продолжает работать». И вскоре он был переведен в Москву на постоянную работу.

Смею утверждать: никогда за все время моего общения с ним из уст В.И.Абаева не выпадали такие вульгарные, оскорбительные выражения в адрес Сталина, какие ему приписывает публикация в журнале «Мах дуг», на которую Вы ссылаетесь. Это противоречило его высокой морали, интеллекту и культуре. Да, у него было абсолютно равнодушное отношение к любой власти, в том числе и сталинской. Поэтому Иван Аршакович, Вы, в отличие от меня, и приняли за чистую монету преподнесенный журналом «Мах дуг» «сенсационный» материал.

Однако, допустим, что автором опубликованного в журнале материала о Сталине действительно оказался Абаев. Это было, как Вы помните, перестроечное время. Напрашивается вопрос: если бы материал был предназначен для публикации, кто бы помешал Абаеву самому опубликовать его? Никто. И для благих ли целей опубликовала его редакция? Весьма сомнительно!

Публикацией стихотворных строк Ш.Джикаева и отрывка из мнимой статьи Абаева «Сталин» редакция журнала «Мах дуг» преподнесла две горькие пилюли (одна с трагическим исходом) подавляющей массе осетинской интеллигенции, оказала медвежью услугу своему народу.

К Вашему сведению, совершенно недавно молодой талантливый ученый, доктор филологических наук И.С.Хугаев, основываясь на лингвистических сравнениях и анализе текстов Абаева, аргументировано доказал, что Василий Иванович не имеет к приписываемой ему  вышеуказанной статье о Сталине абсолютно никакого отношения.

Далее. Убийственно Ваше заключение и о том, что «он не был патриотом Осетии». Уверяю Вас, он любил ее гораздо больше, чем мы с Вами. Примеры? Их достаточно на протяжении всей его жизни. Юношей он выехал в Санкт-Петербург, четверо суток трясясь в товарном вагоне, только лишь для того, чтобы поступить на восточный факультет Санкт-Петербургского университета. Мог так далеко не забираться. Мог стать физиком, агрономом, учителем французского, на худой конец. Однако выбрал  восточный факультет университета только лишь для того, чтобы получить базовую подготовку для изучения истории и языка своего родного осетинского народа.

Вопрос: мог бы не патриот и безразличный ко всему национальному человек принять подобное решение? Разумеется, нет.  Он целенаправленно выбирал именно эту специальность. И даже если бы он не был осетином по рождению и написал бы, к примеру, только «историко-этимологический словарь французского языка»,  даже в этом случае остался бы Василием Ивановичем Абаевым, великим, увы, уже французским ученым.

О патриотичности Абаева лучше всего могут сказать его труды и люди, которые имели честь общения с ним. Вряд ли он достиг бы таких научных высот, не люби он свой народ, язык, на котором он говорил. Как-то во время одного из визитов в Южную Осетию, В.И.Абаев посетил святилище Джеры дзуар. Когда во время праздничного застолья присутствующие подняли тост за его здоровье, он ответил буквально следующее: «И здоровье мое будет лучше, и смогу еще кое-что сделать, если я буду слышать хорошие вести из Осетии, радоваться вашим успехам».

В другой раз, говоря об Осетии, он сказал: «В прошлом она испытывала невероятные трудности. Но в настоящее время дела идут хорошо. Наш народ продвинулся вперед. У нас появилась замечательная интеллигенция. И, как видно, наш завтрашний день будет еще счастливее».

Он очень сильно переживал трагедию Южной Осетии 1989-1992 годов, и, видимо, прожил бы еще дольше, если бы не та война. Однажды в разгар военных событий, будучи в Москве, я, взяв за правило, нанес визит Абаевым. Как всегда, его первый вопрос был: «Как дела на юге?». После моей информации он подвел меня к стене, на которой висела икона Христа Спасителя, и произнес: «Людвиг, ты знаешь, я человек неверующий. Но каждое утро я подхожу к этой иконе и прошу Всевышнего помочь Южной Осетии».

Во время одного из последующих визитов на вопрос о самочувствии Василий Иванович ответил: «Поживаю-то в целом сносно, и со здоровьем слава Богу неплохо, но мое сердце омрачают события в Южной Осетии. Я очень переживаю за каждого из вас».

Касательно Грузии. Вы, Иван Аршакович, в корне неправы, объясняя участие грузинского посла в панихиде Абаева в Москве только лишь тем, что он «выступил в защиту Грузии». Надо просто знать его биографию, которая на определенных этапах его жизни была связана с Грузией. Он родился в осетинском селении Коб, затем  окончил Тифлисскую классическую гимназию, без которой он вряд ли смог бы стать студентом Петроградского университета. Он  пользовался непререкаемым авторитетом и уважением среди своих грузинских коллег, дружил с известными грузинскими учеными Харадзе, Ахвледиани, Шанидзе, Чикобава, Мегрелидзе и др., был автором трудов, посвященных исследованию грузинского языка и эпоса.

И что значит «выступал в защиту Грузии»? Его пассаж на ранней стадии конфликта о том, что естественная граница России и Грузии проходит по Кавказскому хребту? Не стоит к неполитику, человеку в возрасте, стремящемуся к недопущению кровопролития, предъявлять слишком большие требования. Даже такие люди имеют, как минимум, право на ошибку.

Вы когда-нибудь брали в руки его брошюру «Трагедия Южной Осетии»? Если да, то не могли обратить внимания хотя бы на оглавление работы. Если нет, позвольте Вам напомнить, как они звучат. «Война топонимов», «История истинная и выдуманная», «Там не только пахнет фашизмом, там воняет им», «Беспредел геноцида» и т.д.

Если одни только подзаголовки не произвели на Вас должного впечатления, то позвольте процитировать краткие выдержки из этой работы. Итак: «То, что происходит в Южной Осетии воспринимается как ночной кошмар. На глазах всего цивилизованного мира совершается чудовищный геноцид народа. Экс-президент Грузии господин Гамсахурдиа как-то заявил в интервью, что осетины необразованный, дикий народ. Единственный несомненный дикарь, который распознается в этом заявлении – это сам Гамсахурдиа. Оказывается можно быть сыном большого писателя, получить  прекрасное образование и оставаться лишенным всякой моральной культуры, варваром, способным охаивать целый народ».

Думаю, достаточно. Работа эта имела широкий общественный резонанс, прежде всего в силу своей научной обоснованности и высокой публицистичности, разоблачавшей грузинский провинциальный фашизм. И в то же время в те тяжелые для Южной Осетии годы с разоблачительными статьями гамсахурдиевского режима выступили многие представители осетинской диаспоры, но что-то я не слышал в их рядах гневного голоса патриота Осетии, философа Гобозова.

Вам, Иван Аршакович, очень не нравится, когда говорят, что после Коста Хетагурова, В.И.Абаев – наиболее выдающаяся личность, которая вышла из осетинского народа и прославила своим трудами родной край. Однако это – факт. Вот поэтому он был похоронен во дворе Осетинской церкви рядом с К.Хетагуровым, в изучении творчества которого им было сделано гораздо больше, нежели кем-либо  из нас.

Считаю, что правильно поступили мы на юге, установив ему при жизни памятник в центре города, дав его имя одной из центральных улиц. И если все Ваши претензии к Василию Ивановичу Абаеву изложенные в паре страниц, перевешивают хотя бы созданный им словарь осетинского языка – что ж, никто не без греха. Однако стоит, наверное, иногда спросить себя: а имею ли я право?

Рассказывали, будто некая цхинвальская писательница преподнесла директору издательства свои произведения с просьбой о публикации ее творений. На реплику директора о том, что он никогда не слышал о такой писательнице, возмущенная дама произнесла: «Вы и о Пушкине  никогда не слышали, но это же не значит, что такого поэта не было?!»

К сожалению, на мой взгляд, единственной мотивацией, побудившей Вас издать столь неудачный антиабаевский пассаж, является то, чтобы в Осетии услышали наконец-то  имя философа Гобозова.  Но вряд ли это тот путь, который украсит Вас как ученого, как философа, как гражданина Осетии, и прежде всего как человека.

Закончить же свое обращение к Вам, я хотел бы цитатой самого В.И.Абаева, который, к сожалению, не смог ответить на оскорбления сам: «Все научные книги я променял бы на ту единственную, что помогла бы нам всем стать чище и человечнее, что бы спасло общество от состояния нравственного маразма, которое оно ныне переживает».