Бойтесь данайцев, «дары» приносящих!

О дарах Осетии от Владимира Соскиева

Известный российский скульптор Владимир Соскиев подарил Владикавказу свое очередное детище — памятник Александру Сергеевичу Пушкину. Я уже высказывался об этом «даре» в газете «Пульс Осетии» (№ 12 т. г.). Вот кое-что из сказанного:

«Я внимательно просмотрел более десятка фотографий этого «шедевра» (из разных точек и в разных ракурсах) и потому имею довольно точное представление о случившейся по вине маститого скульптора очередной беде.

 От сооружения веет холодом, хочется укутаться и поскорей отойти. Все мрачно и безрадостно, как и в других последних работах В. Соскиева (монументы Коста Хетагурова в Санкт-Петербурге и во Владикавказе). Абсолютно ясно, что это памятник не величайшему русскому поэту, а грязным худым волам, которые почему-то оказались на оживленном городском перекрестке. Вся композиция находится в чудовищном диссонансе с архитектурным окружением.

 Спрашивается: а где же Пушкин? Его фактически нет — в том огромном и непропорционально высоком (трехметровом?) мужчине, посаженном на какой-то ящик позади кучера и спрятавшем лицо под сильно надвинутой шляпой, трудно опознать поэта, которому, если верить ваятелю, и посвящен монумент…»

Как видим, Пушкин, в трактовке Соскиева, спешно покидает ненавистный ему городок. Свидетельство тому — загнанные животные и сама поза поэта, не желающего видеть ничего вокруг. В мае месяце ему, тридцатилетнему, почему-то нестерпимо холодно (впрочем, как и кучеру), а главное, противно здесь находиться. На самом деле нет никаких данных о его неудовольствии от посещения нашего края.

 Не могу понять, зачем нужно было осетину увековечивать в бронзе не соответствующее действительности негативное отношение Пушкина к нам?

 Еще один фрагмент из моей статьи:

 «Зададимся простым вопросом: разве эта мрачная композиция из двух волов-мутантов и двух кое-как вылепленных фигур седоков передает нашу любовь, нашу признательность мировому гению? Я уж не говорю о вопиющем диссонансе этого “чуда” с яркой, живописной городской средой.

Никогда не поверю, что культурная, богатая талантами Осетия не способна создать монумент, передающий наши чувства к поэту. Монумент, который бы отражал величие нашего народа. Монумент, который бы прибавил красоты любимой столице». А чего стоят слова Соскиева, сказанные им на открытии этого… (не могу подобрать приличного слова) сооружения: «Каким я захотел сделать памятник, таким и сделал. Памятник будут обсуждать. Но меня это не очень волнует».

Трудно придумать большего неуважения к нам, землякам. Речь ведь идет не о картине, которую художник намалевал, как «захотел», и повесил над кроваткой. То же относится и к скульптуре: если делаешь ее для себя, то и размещай в своей мастерской или на даче. Когда же создаешь что-то для народа, да еще столь гигантских размеров, изволь считаться с его мнением и учитывать сложившуюся застройку.

Корреспонденту Ольге Орловой он пояснил: «Не все воспринимают то, что я делаю. Ведь в нашем виде искусства мало кто разбирается. Да и не надо. Главное, чтобы тебя коллега понял. Для меня оценка коллеги, которого я уважаю, дороже, чем оценка толпы».

Как видим, для Соскиева все мы, не окончившие суриковский или репинский институты, — толпа. Монументальное искусство, оказывается, недоступно для нашего понимания. Я категорически не согласен с таким мнением. Это чудовищное заблуждение ваятеля и некоторых его защитников, открывающее простор для появления подобных «шедевров». Разве требуется специальное художественное образование, чтобы испытать трепет и восторг от созерцания, например, памятника Петру Первому в Санкт-Петербурге или Салавату Юлаеву в Уфе?! Миллионы «непрофессионалов» со всего света ежегодно приезжают в нашу страну, только чтобы взглянуть на эти выдающиеся произведения искусства!

 Появление во Владикавказе двух «даров» Соскиева (памятников Коста Хетагурову и якобы Пушкину), которые народ уже окрестил «Бедный Коста» и «Монумент волам», заставило меня взглянуть и на другие его творения.

 Владимир Борисович Соскиев известен в своей среде как мастер малой скульптуры. Его работы, небольшие по размерам, предназначены для выставок, музеев и частных коллекций. В них он показал себя весьма талантливым и самобытным художником. Кстати сказать, и данная скульптурная группа хорошо смотрелась, когда была еще миниатюрой. Она вполне была бы уместна в виде барельефа, например, на пьедестале монумента, посвященного действительно Пушкину, а не рогатым мутантам.

 Трагедия Соскиева, на мой взгляд, началась тогда, когда он взялся за городскую скульптуру, тем более за монументы. Уверовав в свою непогрешимость, не обладая градостроительным (пространственным) мышлением, он, тем не менее, творит без участия архитектора — смело врываясь в сложившуюся городскую среду. Все его монументы лишены представительности — такие понятия, как подиум, пьедестал, условия восприятия и пр., наверное, ему не известны. Все скульптуры ошибочны по размерам, размещены в случайных местах, не увязаны с природным и архитектурным окружением. Это можно видеть не только на примере рассматриваемого «чуда» («Монумента волам»), но и памятников Марине Цветаевой в Тарусе, Коста Хетагурову в Питере и во Владикавказе. Это касается и надгробия Гайто Газданову на русском кладбище в Париже.

 Работать без архитектора — колоссальное заблуждение. Могу ответственно заявить: нет ни одного выдающегося монумента, ни у нас, ни за рубежом, выполненного без участия талантливого зодчего. Так, скульптор Этьен Фальконе работал над памятником Петру Первому (в Питере) совместно с академиком архитектуры Юрием Матвеевичем Фельтеном, а наш гениальный земляк Сосланбек Дафаевич Тавасиев создавал Салавата Юлаева в контакте с известным татарским архитектором, профессором Исмаилом Галеевичем Гайнутдиновым.

Нередки случаи, когда именно архитектор, в силу особенностей своей профессии, определяет местоположение будущей скульптуры, задает общий характер ее трактовки и основные параметры. В качестве примера могу привести всемирно известный монумент «Рабочий и колхозница» для советского павильона на всемирной выставке в Париже в 1937 году. Его концепцию разработал архитектор мирового уровня Борис Иофан (а саму скульптуру — победительница конкурса Вера Мухина).

 Весьма интересна история создания памятника Салавату Юлаеву в Уфе. Она поучительна и для нас — «толпы», и для Соскиева и сотоварищи. Я знаю эту историю не только из печати, но и от самого Сосланбека Дафаевича, с которым мне довелось общаться, бывать у него (на Масловке) в Москве.

 После многих лет творческих исканий он остановился на знакомом нам варианте монумента. Была выполнена (из гипса) модель скульптуры в натуральную величину. Повторяю, в натуральную величину! А это 9,8 метра! Далее модель прошла всестороннее обсуждение специалистов и была одобрена коллегией Министерства культуры СССР. Казалось бы, всё — бери и отливай ее в бронзе! Так нет, Тавасиев повез модель в Уфу. Там ее установили в фойе Башкирского театра оперы и балета. Как рассказывал он мне сам, все бесконечно хвалили и его, и работу. Желали лишь одного — скорейшей ее реализации. Но одна женщина из «толпы» пожурила его: «Для батыра — богатыря фигура Салавата Юлаева у вас слишком хрупкая». Это заставило скульптора внести коррективы в одобренную всеми модель.

 Как это не похоже на то, что делается сегодня в нашей столице. Кто-то, возомнивший себя гением, что-то лепит, но никому не показывает. Что происходит дальше, владикавказцы уже знают…

 Напомню, что за памятник Салавату Юлаеву наш земляк получил Государственную (Сталинскую) премию первой степени.

 Из путеводителя по городу Уфе:

 «Памятник стал визитной карточкой Уфы: его изображение есть даже на гербе республики!» На мой взгляд, это наивысшая оценка работы любого мастера!

 «В Уфе существует традиция для новобрачных — возложение цветов к памятнику». А кому возлагать цветы в данном случае — волам-дистрофикам?

 «Памятник является местом паломничества туристов». Вполне допускаю, что и на «Монумент волам» тоже будут слетаться туристы. И не мудрено: где еще увидишь такое — не у туземцев в какой-нибудь африканской глуши, а в центре прекрасного города?

 О памятнике Коста Хетагурову в Санкт-Петербурге

 Нельзя обойти молчанием еще один, особенно возмутительный «шедевр» маститого скульптора — монумент Коста Хетагурову в Санкт-Петербурге в сквере института им. Репина, в котором Коста учился.

 Монумент имеет вид столба или колонны. Издалека его легко принять за засохшее, лишенное коры дерево. Высота сооружения — свыше 5 метров, при этом сама скульптура занимает верхнюю треть. Разглядеть лицо водруженной так высоко скульптуры невозможно. К тому же какого-либо сходства с Коста здесь просто нет — какой-то дряхлый бородатый старичок, похожий на монаха-отшельника, с поднятой к небу головой.

 Спрашивается, можно ли это чудище назвать памятником величайшему из осетин — основоположнику осетинской литературы, борцу за свободу своего народа, философу, мыслителю, поэту, писателю и художнику? Почему ваятель не сделал хотя бы попытку поведать петербуржцам о гениальности этого человека? Возможно, он не любит Коста, если решился на такое издевательство?! А быть может, просто не ведает, что творит. Своим «шедевром» он позорит не только великого человека, но и нашу великую нацию.

 Я долго не мог понять, как в Петербурге — культурной столице России могло появиться такое «чудо»? Ответ нашел на интернет-сайте «Фонтанка.ру»: «Памятник работы Владимира Соскиева установлен по инициативе и на средства РСО-Алания. По этой причине ему не пришлось проходить утверждение в комитете по градостроительству и архитектуре». Как говорится, комментарии излишни!

 Там же, в Интернете, можно прочитать и многочисленную хулу возмущенных горожан. Но одна запись буквально вывела меня из себя: оказывается, сей монумент ассоциируется с засохшим деревом не только у людей — собаки справляют возле него нужду.

 Нужно срочно снести это уродливое сооружение!

 Могу предложить менее хлопотное решение — убрать с него все надписи, имеющие отношение к Коста Хетагурову. Пусть это будет памятник неизвестному монаху.

 Многие земляки, как и я, просто не знали об этой работе Соскиева. Будь у нас информация, уверен: нынешних бед с памятниками Хетагурову и Пушкину во Владикавказе удалось бы избежать. Глумиться над великими людьми народ бы не позволил. И никакие связи ему бы, скульптору, не помогли!

О памятнике Коста Хетагурову во Владикавказе

 Сама мысль создать образ нашего великого земляка как объект декоративно-парковой скульптуры — а не монументального искусства! — является ошибочной. В такой роли обычно выступают шутливые герои литературных произведений, кинофильмов или сказок, клоуны (памятник Остапу Бендеру в Одессе, Юрию Никулину в Москве), а также любые, вызывающие улыбку персонажи. Для примера могу назвать прекрасные работы Ибрагима Хаева: «Нардисты», «Ослик с собакой», «Городовой».

По моему твердому убеждению, Коста Хетагуров не может быть объектом для шуток.

 По замыслу скульптора Коста сидит на привычной парковой скамье. Оставленное на ней место приглашает любого из нас усесться рядом. Такая задумка автора тоже является ошибочной. Ведь он создал условия, когда всякий прохожий, в том числе и плохо воспитанный, может не только фотографироваться с нашим гением, но и панибратски хлопать его по плечу, обнимать и пр. Что, к сожалению, и происходит.

 Скажу вроде бы очевидное: когда хотят проявить уважение к изображаемому человеку — а разве Коста Леванович этого не заслужил? — его скульптуру ставят на возвышение или даже на пьедестал, чтобы исключить саму возможность панибратства.

 Каждый ваятель знает (обязан знать!), что скульптура человека — в монументе! — непременно должна превосходить его истинные размеры. Не равняться, а именно превосходить! Только в этом случае он (человек) будет выглядеть естественно. Что касается декоративно-парковой скульптуры, то здесь требования иные — персонаж чаще всего имеет точные размеры своего прототипа. Но ни в коем случае не меньшие! Это просто аксиома, о которой мне даже неудобно говорить! В этом нас убеждает мировая практика — сейчас этот вид изобразительного искусства весьма популярен. А что мы видим здесь? Не реальную, а уменьшенную копию Коста. Это — нонсенс, дикость, досадный и труднообъяснимый просчет немолодого мастера.

 Не могу не сказать еще об одном его досадном упущении. У меня, как и у всех, возникает вопрос: почему «наше всё», как мы говорим о Коста, представлен в столь удручающем виде — исхудавший, погруженный в горькие думы? Почему для его изображения нужно было взять последние годы жизни поэта, когда он, возможно, так и выглядел — уставший от вечных преследований и развившейся болезни? Ведь были же в жизни Коста и светлые моменты — достаточно вспомнить хотя бы знакомый нам с детства его «Автопортрет». Это — во-первых. Во-вторых, художник (скульптор) — не фотограф, и он вправе по-своему трактовать образ. Если бы перед ним стояла задача «вышибить слезу», вызвать у нас жалость к нашему гению — тогда бы такая трактовка была оправданной. Досадно, что перед нами не сам выдающийся писатель и просветитель, а скорее его мумия. Это отчетливо видно на фотографии, где скульптор присел рядом с героем своего произведения.

 Выскажу еще одну банальность (о которой почему-то не знал ваятель): произведения декоративно-парковой скульптуры призваны «очеловечить» городскую среду, вызвать добрую улыбку, а не наводить тоску.

О памятнике Пилюгину

 Николай Алексеевич Пилюгин — выдающийся ученый-физик, дважды Герой Социалистического Труда, академик, конструктор систем управления ракет-носителей, сподвижник С.П.Королева (Википедия).

 Спрашивается: чем это творение Соскиева лучше гипсовых истуканов в виде девушки с веслом или пионера, отдающего честь, которыми когда-то была наводнена наша страна? Привожу компетентное мнение других людей:

 «…Скульптура бесхарактерная, в ней нет отношения к герою и его роли в истории: стоит человек и стоит» (Николай Малинин, архитектурный критик).

 «…Памятник вышел какой-то непропорциональный: папа получился слишком долговязым… сходства с отцом в этой фигуре нет» (Надежда Пилюгина, дочь).

 Как говорится, вот такие мы имеем пироги!

 При этом нельзя не заметить способность Владимира Соскиева обходить градостроительные советы, игнорировать мнение специалистов и «толпы». Так было с каждым его детищем — памятники Цветаевой в Тарусе, Коста Хетагурову в Питере и Владикавказе, Пушкину во Владикавказе, академику Пилюгину в Москве, надгробие Гайто Газданову. Ни одна из этих работ не досталась ему в честной конкурентной борьбе.

 Мне известен лишь один случай его участия в творческом соревновании. Было это в 2000 году, он участвовал в конкурсе на памятник Булату Окуджаве в Москве, которое проводило Министерство культуры РФ. Безоговорочную победу там одержал народный художник России скульптор Георгий Франгулян (архитекторы Игорь Попов и Валентин Прошляков). Памятник получился исключительно интересный, не случайно он включен в каталог «Культурное наследие Москвы». Тем не менее до сих пор в десятках публикаций о Соскиеве ему приписывается авторство этого произведения. Вполне допускаю, что сей обман вершится не с его подачи. Но почему бы ему, известному человеку, не внести ясность? Факт, не делающий ему чести. Это непорядочно по отношению к коллегам, которые вправе подать на него в суд.

 Мне, как осетину, особенно оскорбительны его «дары» Осетии — памятники Коста в Санкт-Петербурге и во Владикавказе, а также нынешний «Монумент волам». Невольно прихожу к парадоксальному выводу: наши недоброжелатели не сделали столько плохого для имиджа республики, сколько сделал наделенный всеми регалиями наш земляк.

 Считаю необходимым эти «дары» срочно вернуть дарителю. В крайнем случае, их нужно перенести в малодоступное для обозрения место. Готов внести материальную лепту (500 евро) на проведение этих работ.

 Коснусь еще одного, не мене важного аспекта. Краевед Генрий Кусов недавно написал: «Я уверен, что люди, работающие во властных структурах Владикавказа, искренне хотят, чтобы наш город был краше и интереснее» (газета «Северная Осетия»). Я полностью разделяю его мнение, однако хочу спросить: а кто им мешает организовать нормальное рассмотрение любого важного элемента, необходимого городу, в частности уличной скульптуры? Рассмотрение должно быть всестороннее — от замысла будущего произведения и до его реализации.

 Недавно, к своему ужасу, я узнал, что Владимир Соскиев грозится украсить Владикавказ новыми «дарами» — монументами ученому Васо Абаеву и художнику Махарбеку Туганову. При его умении обходить все преграды эта угроза может стать реальностью.

 Владикавказцы, будьте бдительны! Бойтесь данайцев, «дары» приносящих!

Олег БУТАЕВ, доктор архитектуры, член Союза архитекторов СССР, Ганновер
«Пульс Осетии», 13.05.2014

Читать по теме:

4.04.2014 // Историзм и памятники, или как переехать Крестовый перевал

21.03.2014 // Во Владикавказе появился самый необычный памятник Пушкину

16.05.2013 // Бронзовое значение гения

≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈ ≈