Чермен ДЗАНАГОВ: «Мне всегда говорили, что кони – это мой конек…»

Сегодня народному художнику России, заслуженному деятелю искусств Северной Осетии, известному скульптору, старейшему в республике представителю творческой интеллигенции Чермену ДЗАНАГОВУ исполняется 90 лет. Каждый свой юбилей Чермен Урузбекович  встречает с особым волнением, потому что в первые майские дни для него наступает двойной праздник. Вслед за днем рождения всякий раз идет День Победы в Великой Отечественной войне. А Дзанагов – солдат этой великой Победы, один из тех героев Отечества, кто приближал ее в ратных сражениях, не щадя живота своего, являя несгибаемость духа защитника Родины.

Других больших побед, уже творческих, достигнутых благодаря кропотливому труду, таланту и высокому профессионализму, у Дзанагова было в жизни немало. Скульптор внес неоценимый вклад в искусство Осетии и всей России. Среди его работ есть знаковые – памятник «Дружба народов» во Владикавказе в честь добровольного присоединения Осетии к России, обелиски в память героев Великой Отечественной войны в Ардоне и селении Коста, портреты выдающихся сынов и дочерей Осетии – народных артистов СССР В.Тхапсаева, Н.Саламова, В.Дударовой, писателя Д.Мамсурова.

Дзанагов – признанный мастер портрета и конной скульптуры. Вот почему именно к нему за творческим сотрудничеством обращался Сосланбек Тавасиев, когда работал над главными работами своей жизни – памятниками Салавату Юлаеву в Уфе и Коста Хетагурову во Владикавказе. Жители столицы Северной Осетии должны знать, что замечательному  монументу, установленному перед Осетинским театром, мы во многом обязаны здравствующему патриарху национальной скульптуры.

В своем почтенном возрасте Чермен Урузбекович по-прежнему полон творческого вдохновения – примета, свойственная большому мастеру. Сегодня его мастерская – это дом, где он продолжает трудиться и придумывать новые образы. Лепит фигуры из пластилина и глины, которые, хочется верить, скоро найдут свое воплощение в бронзе и предстанут перед широкой публикой. А сам автор будет этому счастливым свидетелем. Лишь бы здоровье было – это, по мнению художника и его близких, сегодня для него – самое главное.

С Черменом ДЗАНАГОВЫМ накануне юбилея встретилась корреспондент сайта «Осетия-Квайса» Марина КАДИЕВА.

– Чермен Урузбекович, как вы решили стать скульптором?

– В селении Фарн, где я учился, каждый школьник чем-то увлекался. А я с другом любил рисовать, и у нас это неплохо получалось. Когда в школе был какой-нибудь праздник, нас всегда просили помочь с оформлением. И мы частенько рисовали портреты Пушкина, Лермонтова, других классиков русской литературы. А во время летних каникул, особенно после дождя, мы с другом лепили из глины машины: отдельно делали колеса и хвастались всей округе.

Перед Одессой. Юный Чермен Дзанагов (справа) с родственниками).

После окончания школы, мы с семьей приехали к родственникам во Владикавказ. Недолго думая, я направился в товарищество художников и познакомился с русским скульптором, которого звали Сергей. Он меня немного подучил, и я стал практиковаться в живописи. Мы тогда жили на ул. Серпуховская (ныне – ул.Митькина), и я часто спускался к Тереку и писал пейзажи. Тогда начал готовиться к поступлению в художественное училище Одессы. Отправил туда документы и, получив разрешение, поехал сдавать экзамены, прихватив свои работы.

– Поездка в незнакомый город вас не напугала?

– Я не знал дальше Осетии ничего, так что ехал в неизвестность. Слышал, конечно, что Одесса – большой и красивый город. А у меня даже не было приличной одежды. Пришлось надеть то, что было – шерстяные носки и осетинские чувяки, которые, чтобы не спадали, я булавками прикрепил к единственным, уже износившимся штанам. Когда приехал, мне выделили место в общежитии, и я в течение 10 дней, пока не начались экзамены, там жил.

Был такой интересный эпизод. Пока я дожидался у кабинета экзамена, смотрю, идет видный молодой человек в строгом костюме и фетровой шляпе. Я подумал: «Это, наверно, преподаватель» и привстал, чтобы поздороваться. По-осетински говорю ему: «Уае бон хорз!» Он, конечно, ничего не понял, но кивнул и вдруг сел рядом. Как потом оказалось, этот молодой человек, как и я, тоже сдавал экзамены, но мне удалось поступить, а ему, такому респектабельному, нет. Это было очень неожиданно.

– Представляю вашу радость!

– Вы не поверите, но сначала я расстроился, причем жутко. Экзамены, вроде, сдал хорошо, но мне поставили двойку и единицу. Откуда мне было знать, что это – высшие баллы? От огорчения не знал, что и делать. Обреченно встал и перед тем, как покинуть аудиторию, попросил: «Верните мне мои документы». Но меня тут же остановили: «Присядьте, пожалуйста. У вас отличные оценки». Так я стал студентом и проучился на скульптурном отделении пять лет.

– Как вы оказались в действующей армии?

– В армию меня призвали в 1940-м году. Я как раз окончил последний курс, сдал экзамены и пошел в военкомат. Мне было 19 лет. Подал документы, и нас целым эшелоном отправили служить в город Львов. А через год началась война. Она застала меня возле пограничного города Перемышль, в десяти километрах от которого в лесу мы работали: копали окопы, строили оборонительные сооружения. Когда нас стали бомбить немецкие самолеты, мы получили приказ немедленно покинуть место дислокации.

– Вы прошли всю войну от звонка до звонка. В каких боях пришлось тяжелее всего?

Дзанагов прошел войну с первого дня до Дня Победы.

– На той войне легких дорог не было. Тот, кто остался в живых, считалось, родился под счастливой звездой. Много крови полито было на Курской дуге, где я воевал в составе 354-й дивизии.  В 1944-м – в Белоруссии. К концу войны, когда наша армия подошла к Берлину, нас перебросили в Варшаву. Там мы захватили плацдарм –  9 на 4 километра. Шли ожесточенные бои с огромным количеством танков и артиллерии. Все вокруг грохотало от разрывов. Многие новобранцы, 18-летние пацаны, плакали от страха. А мы, старослужащие, их успокаивали: «Чего боитесь, вы же в окопах сидите!»

– Где встретили День Победы?

– В Кенигсберге. Генерал армии П.Батов разделил наш фронт и отправил одну его часть в на взятие этого бастиона немцев. 9 мая как раз там и встретили.

– После войны вы не хотели остаться в армии?

– Нет. Я же мечтал стать художником. Но больше всего хотел домой. Очень соскучился. Но вернулся лишь в 1946 году, раньше не отпускали. Сошел с поезда в Беслане и пошел пешком в Фарн. Подошел к дому, постучал, мама открыла дверь и… не узнала – она не видела меня семь лет.

– А отец?

– Отец погиб во время войны. Он был уже в преклонном возрасте, когда председатель колхоза собрал всех стариков села, выделил им коней и наказал переправить в Беслан кукурузу. По дороге их выследил вражеский самолет, который начал расстреливать обоз. Некоторым удалось спрятаться, но папу смертельно ранило. Поэтому после войны мне надо было заботиться о семье, зарабатывать на жизнь, вот мы и переехали во Владикавказ. Стал искать что-то по специальности, пошел в товарищество художников и мне разрешили работать. У нашего сторожа была лошадь, на которой мы возили гипс, цемент, краски – все необходимое для творчества. И я начал лепить свои первые серьезные скульптуры. Это были портреты работников Политбюро.

– Как вы познакомились с Сосланбеком Тавасиевым?

Так рождался самый известный памятник Коста Хетагурову. Дзанагов (слева) и Тавасиев.

– Тавасиев проводил небольшую выставку во Владикавказе, на которой я представил свою работу «Исса Плиев на коне». Она заинтересовала известного скульптора, который, узнав, кто автор, подозвал меня и сказал, что хочет поговорить. В тот же день он предложил мне поехать с ним в Москву и вместе поработать. Я принял приглашение и в 1949-м отправился в столицу набираться опыта и мастерства.

– Так в совместном творчестве и родились ваши широко известные работы?

– Да, мы вместе сделали памятник осетинскому поэту и писателю Коста Хетагурову, что стоит перед Северо-Осетинским государственным академическим театром им. В.Тхапсаева, а также  памятник национальному герою Башкирии Салавату Юлаеву в Уфе.

А с Хетагуровым вышло так. В канун юбилея Коста министерство культуры Северной Осетии объявило всесоюзный конкурс, посвященный Коста Левановичу Хетагурову. И мы с С.Тавасиевым решили участвовать. Поработали месяц и отправили скульптуру на конкурс. В финале из пяти работ выбрали нашу.

– Говорят, с другим нашим художником, будущим великолепным графиком –  Азанбеком Джанаевым, вы познакомились в Москве. Или это не так?

– Азанбек жил в мастерской у Тавасиева. Там мы с ним впервые и увиделись. Тогда Джанаев работал художником-оформителем в газете «Красная звезда». А в центральную печать плохих рисовальщиков не брали. Вскоре Джанаев вернулся в Осетию. И я с Москвой долгие планы не связывал. Проработав несколько лет с С.Тавасиевым, вскоре вернулся на родину.

– Как вас встретила творческая интеллигенция Северной Осетии?

– В 1957-м году я стал членом Союза художников республики. Вскоре был избран его председателем. Тогда нас было всего шесть человек – С.Санакоев, Н.Баллаева, П.Зарон, Н.Кочетов, М.Марабанец и я. А материалы мы перевозили все еще на той самой лошади…

Вообще это было время, которое давало большие возможности для творчества, для совершенствования. Нас часто приглашали принять участие в различных выставках, в том числе всероссийских и всесоюзных. На них Осетию представляли ежегодно от 15 до 20 художников. С нами очень считались. Изобразительное искусство было на подъеме.

Многие мои работы, которые я тогда выставлял, до сих пор находятся в хранилищах в Москве. У меня сейчас, к сожалению, нет возможности перевезти их обратно. Это очень дорого. В Болгарии, где я тоже когда-то выставлялся, до сих пор находится моя скульптура Коста Хетагурова. Где именно она сейчас, не знаю. Раньше были тесные связи с Болгарией, мы были побратимами, а сейчас дружба между нашими братскими народами во многом утеряна.

– Известно, что у вас часто случались и конные выставки. Любите лошадей?

– Деревенские парни всегда неравнодушны к лошадям. А я деревенский парень. В детстве часто водил их к реке, купал – мне это очень нравилось. До сих пор, когда вижу коней, что-то внутри содрогается. Нет более изящного и благородного животного.

Совсем недавно вылепил из пластилина скифа и амазонку, которые верхом на коне в стремительном порыве, вооруженные луком и стрелами, преследуют цель. Мне девяносто, но коней лепить мне удается особенно легко. Мне всегда говорили, что кони – это мой конек, и что лучше меня их никто не делает.

– Ваши кони стоят на площади Дружбы народов с 1974 года. И долго еще будут стоять…

– О, это тоже был большой конкурс. Его объявили в честь 200-летия добровольного присоединения Осетии к России. Решили, что художники, создавая проект, должны работать группами. Я стал работать вместе с Маирбеком Царикаевым и Сергеем Санакоевым. Над памятником мы корпели два года. В итоге выиграли конкурс. Когда нашу работу утвердило министерство культуры, состоялось официальное его открытие. Я вот сейчас думаю, перебираю в памяти сделанное за многие годы и скажу вам так: пожалуй, эту работу я бы назвал одной из самых удачных.

– Кого из осетинских художников вы могли бы назвать достойным подражания и восхищения?

– Махарбека Туганова. Он выдающийся художник и большой патриот Осетии. С ним я был лично знаком. Когда Махарбек приехал во Владикавказ, ему выделили трехкомнатную квартиру недалеко от филармонии. Там он и работал. Его знаменитый «Пир нартов» тоже был написан в этой квартире. М.Туганов часто заходил к нам в мастерскую. Тогда она была в холле нынешнего театра оперы и балета – обветшалом здании, где даже жили бездомные люди. Ходили к нему и мы. Махарбек любил коньяк, и мы часто его баловали.

– Оба ваших сына стали скульпторами. Это вы повлияли на их выбор?

– Заур и Виталий сами избрали этот путь. Младший, Заур, окончил Московский художественный институт им. В.Сурикова. А Виталий – факультет прикладного искусства художественного училища во Владикавказе. У нас много совместных работ. Одна из них – памятник павшим в Великой Отечественной войне в с.Хумалаг.

Вообще Заур, может, и не совсем удобно мне об этом говорить, очень талантливый парень. Его совместную с  товарищами работу – Мемориал Славы – я считаю прекрасной. Проект памятника жертвам трагедии в Беслане  тоже он сделал. Заур с Виталиком сейчас работают вместе.

– Чермен Урузбекович, 3 мая вам исполняется 90 лет. С какими мыслями вы встречаете свой юбилей?

– О себе, я думаю, некрасиво много говорить. Мой труд должны оценить окружающие, тогда это будет правильно. Я мог бы, наверное, еще многое сделать, но, к сожалению, сегодня уже нет той поддержки, которую художники получали в советское время. Выставки тебя только разоряют, заказов практически нет.

Но вот юбилейную выставку попросили организовать. Она откроется как раз 3 мая в музее им. М.Туганова. Специально к ней я написал несколько пейзажей. А еще завершил две работы на аланскую тему, но их надо отлить в бронзе, а денег нет – нужно не менее ста тысяч рублей. Мне это уже не под силу. Так что не знаю, получится ли, чтобы эти две работы увидели люди.

– А как встретите День Победы?

– К сожалению, в параде 9 мая не смогу принять участие – болят ноги, тяжело ходить. Отмечу праздник во дворе дома – у нас здесь много ветеранов живет, и мы договорились собраться. Выпьем по рюмке, вспомним молодость, фронтовые дороги…

С сыновьями Зауром и Виталием.

Один из главных памятников республики. Слева направо: М.Царикаев, С.Санакоев и Ч.Дзанагов.

Ваять Ленина в СССР было почетным заданием. В.Хаев и Ч.Дзанагов.

Редкий снимок: А.Галазов, С.Хетагуров и А.Дзасохов на открытии памятника погибшим в Великой Отечественной войне в Хумалаге.

Этот Плиев мог бы стоять на набережной Терека во Владикавказе, но было принято другое решение.