Югоосетинский демарш

Югоосетинский политический кризис, который к концу 2011 года, если не был полностью разрешен, то вошел в вялотекущую стадию, обнаружил новые признаки жизни. Лидер оппозиции Алла Джиоева заявила, что отзывает свою подпись под Соглашением, подписанным 9 декабря прошлого года при посредничестве российской стороны. Джиоева потребовала от исполняющего обязанности президента Южной Осетии Вадима Бровцева передачи ей всей полноты властных полномочий, как законно избранному главе республики…

В своем заявлении Джиоева недвусмысленно высказалась, что «отказ от выполнения настоящего требования будет расценен как незаконное удержание власти со всеми вытекающими из этого последствиями». Как видим, политический язык требований лидера югоосетинской оппозиции говорит о том, что она готова к повышению ставок в игре.

Для того, чтобы подкрепить радикальные требования делами Джиоева определила для Бровцева своеобразный «дэдлайн» для ответа. И.о. президента должен проинформировать ее о своем решении в срок до 23 января 2012 года. Для пущей убедительности сторонники оппозиции (хотя сегодня в полной мере говорить о соратниках Джиоевой, как об оппозиционерах не вполне корректно, о чем мы еще скажем ниже) наметили на 21 января проведение митинга.

Попытаемся разобраться, почему именно сейчас политические противники Эдуарда Кокойты решили перейти в наступление.

Для этого придется открутить пленку югоосетинского политического триллера на некоторое время назад. После того, как власти и оппозиция, не найдя возможностей для достижения компромисса, зашли в тупик, на помощь им пришла Москва. При помощи чиновников из администрации президента 9 декабря 2011 года было подписано «Соглашение о совместных действиях по урегулированию политического кризиса в Республике Южная Осетия, возникшего по итогам выборов Президента Республики Южная Осетия в ноябре 2011 года». Данный документ (как и вся посредническая комбинация) имел как очевидные сильные стороны, так и слабые и откровенно провальные моменты. С одной стороны, он предлагал компромиссный размен (уход в отставку Эдуарда Кокойты и наиболее близких ему знаковых персонажей из югоосетинского «топа»). Он также открывал возможности для интеграции представителей оппозиции во власть, а для Аллы Джиоевой для участия в «третьей части политического балета».

Однако при этом с правовой точки зрения Соглашение было, мягко говоря, несовершенным. Роль парламента при его подписании была абсолютно проигнорирована (что потом вышло боком, когда кандидатуры генпрокурора и председателя Верховного суда предстояло уволить в соответствии с Основным законом республики и предусмотренными для этого процедурами). Да и сами Соглашения базировались на «реальной политике», а не на праве. Отсюда и уязвимость компромисса, поскольку он был поставлен в зависимость от персональной ответственности лиц, а не от формальных правовых оснований.

Добавим к этому еще один момент – качество российского посредничества. После того, как команда Эдуарда Кокойты постаралась (и было бы наивным предполагать, что, не имея правовых ограничителей, такие устремления не будут реализованы) провести ревизию Соглашений, Москва сделала вид, что ничего страшного не происходит. Фактически снова произошло самоустранения модератора.

Не будем подробно рассматривать историю с голосованием в республиканском парламенте, когда генеральный прокурор Таймураз Хугаев и председатель Верховного Суда Ацамаз Биченов сохранили свои позиции. Просто зафиксируем сам факт. Но, пожалуй, единственное, что сделали в этой ситуации российские «кураторы», так это стали убеждать оппозиционеров «не раскачивать лодку» и «не нагнетать ситуацию». Впрочем, ничто «не ново под луной». И в Южной Осетии повторилось то же, что и в большой России. Все та же кампания относительно недопустимости революционных потрясений.

В канун нового года ситуация в Южной Осетии развивалась в соответствие с формулой «ни компромисса, ни революции». Символ старой власти Эдуард Кокойты покинул свой пост, показав, что дело его живет. Вадим Бровцев стал осваиваться с новой ролью.

Но недовольство сильно засело в сердцах оппонентов Кокойты. В самый канун новогодних праздников практически никто не заметил Обращение Аллы Джиоевой к высшему руководству России (от 30 декабря 2011 года). В тексте Обращения она идентифицировала себя, как «избранного президента Южной Осетии» (что уже не слишком вязалось с духом и буквой Соглашения от 9 декабря), и выражала пожелание лично встретиться с представителями правящего тандема для информирования «о ситуации в республике, причинах и основаниях политических осложнений». Помимо этого Джиоева предлагала включить в повестку дня такой встречи обсуждение «конкретного плана кардинального повышения эффективности российских инвестиций в восстановление и развитие Республики Южная Осетия».

Понятное дело, Новый год дракона сделал свое дело. И даже такая интересная тема, как «эффективность российских инвестиций» в восстановление до сих пор не восстановленной в полном объеме республики не смогла оторвать заинтересованных московских «ответственных лиц» от праздничных хлопот, за которыми поспели и другие хлопоты, куда менее приятные – предвыборные. И все это на фоне возрождения публичной политики в России, когда победа Путина только за то, что он – Путин уже невозможна. Следовательно, югоосетинская проблематика была отодвинута на второй, если не на третий план.

При этом представители оппозиции начали в январе 2012 года интегрироваться во власть. Так госсоветником президента по здравоохранению и социальному развитию стал Джемал Джигкаев, участник президентской кампании прошлого года, который после решения Верховного суда Южной Осетии о признании выборов недействительными принимал участия в оппозиционных акциях. Именно это говорит о том, что в старом смысле слова использовать понятие «оппозиция» проблематично. Здесь, как минимум, нужно говорить об определенной ее трансформации.

Помимо этого 12 января некоторые члены команды Эдуарда Кокойты были освобождены от своих должностей (представитель президента в парламенте и его советник по связям с общественными объединениями). И, тем не менее, гром грянул 18 января 2012 года, когда, казалось бы, для недовольства и.о. президента нет серьезных оснований. Такой разворот произошел по нескольким причинам.

Во-первых, эффект новогодних праздников закончился. Во-вторых, выборная партия еще не сыграна до конца. В этой связи сделать обострение игры для оппозиционного лидера вполне возможно (другой вопрос, какой эффект от этого получится). В-третьих, Алла Джиоева пытается напомнить Москве о себе и о югоосетинской проблеме в целом.

Похоже, многие в российской столице расслабились и посчитали вопрос решенным, как минимум до марта 2012 года. В реальности же ситуация (как было видно из того же обращения от 30 декабря) была (и остается) не такой уж благостной. Джиоева считает, что компромисс, достигнутый при российском посредничестве, на самом деле не выполняется. Она полагает, что все это делает Соглашение от 9 декабря юридически не работающим. Впрочем, таковым оно было с самого начала, ибо, повторюсь, строилось на основе политической целесообразности.

Между тем, демарш Джиоевой поднимает много сложных проблем. Означает ли выход из Соглашения от 9 декабря, что президент Кокойты уже может не считать себя бывшим президентом и заявить о возвращении к исполнению своих обязанностей? В строгом юридическом смысле, скорее всего, нет. Но ведь Соглашения к правовым сюжетам и не апеллировали. Они основывались на персональных договоренностях двух политиков и стоящих за ними команд.

Но и это еще не самое сложное. Что предложить взамен компромисса, достигнутого под занавес 2011 года? Кто будет это делать, когда администрация президента занята не только накачиванием бюрократического ресурса, но и в гораздо большей степени, чем в 2004 и в 2008 годах публичной политикой (хотя бы и ограниченного радиуса действия)?

Кстати сказать, не стоит сбрасывать со счетов «российское пробуждение». Югоосетинские оппозиционеры видят, что сегодня управлять и решать вопросы встарь уже проблематично. Следовательно, есть определенный соблазн попробовать расширить пространство не только для подковерной борьбы и интриг, но и для публичной политики.

И все это в конечном итоге ставит под вопрос качество российского посредничества. Если Соглашения между властью и оппозицией не могут продержаться даже месяца, то риторический вопрос, какой уровень политической медиации есть сегодня в Москве.

В своей деятельности на протяжении последних месяцев Алла Джиоева продемонстрировала, что не слишком заинтересована в доведении ситуации до «точки кипения» и уж тем более до «точки невозврата». Не раз она жала на тормоз, когда скорость общественного противостояния набирала слишком крутые обороты. Тем самым происходило повышение собственной капитализации без излишних социальных потрясений. Не исключено, что и сегодня Алла Джиоева хочет для себя (и для своих близких соратников) более качественных гарантий. И именно поэтому стремится обострить игру, ибо доверия к оппонентам не испытывает. Да и российских модераторов иногда лучше брать не только письмами верноподданнического содержания.

Сергей МАРКЕДОНОВ,
приглашенный научный сотрудник
Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США)

«Политком.RU», 19.01.2012