Заурбек КАМАРЗАЕВ: «Мы – спасатели, а не восторженные романтики»

Екатерина ДЖИОЕВА

2010 год – юбилейный для Министерства по чрезвычайным ситуациям России. Ровно 20 лет назад была создана первая спасательная служба. Северо-Осетинский поисково-спасательный отряд МЧС России в этом году тоже преодолел неплохой возрастной рубеж, достиг, можно сказать, совершеннолетия. И хоть служба и опасна, и трудна, но, как показала многолетняя практика, жизненно необходима.

В канун всероссийского праздника – Дня спасателя – гостем редакции сайта «Осетия-Квайса» стал человек, готовый по первому зову прийти на помощь к тем, кто в ней нуждается. Спасатель первого класса Северо-Осетинского поисково-спасательного отряда МЧС России Заурбек КАМАРЗАЕВ рассказал о себе и об особенностях своей специфической работы.

– Как вы попали в спасательную службу?

– Я учился в Горском сельскохозяйственном институте на ученого-агронома, и, откровенно говоря, до поры до времени даже не догадывался, что буду спасать людей. Более того, не знал, что это за профессия. Но так получилось, что на последнем курсе в составе группы студентов я попал в МЧС, чтобы пройти обучение на спасателя-общественника. После этого сомнений в выборе профессии просто не осталось, и после аттестации я пошел устраиваться в республиканский спасательный отряд. Знал, что попасть туда непросто, но надежда все-таки оставалась. Поскольку мест в отряде не было, пришлось поработать полгода с испытательным сроком, так сказать, показать себя. И с марта 2005 года я официально стал спасателем.

– И сразу в новом качестве приступили к работе…

– И сразу приступил к учебе! У меня была неплохая физическая подготовка. Всегда уважал спорт, занимался джиу-джитсу. Но в профессии этого недостаточно. Вот и обучался промышленному альпинизму, прошел десантную, газодымозащитную, водную подготовку, овладел навыками стропальщика. Поучился в Ростове, Сочи, Минске, а здесь в республике прошел горную подготовку.

– Как работается? Тяжело быть постоянным свидетелем чужого горя?

В Южной Осетии.

– Для меня нет. Наверное, характер такой. Надо, в первую очередь, понимать, что это работа. И пусть даже она и связана с чужим горем, но все же остается только лишь работой. Да, конечно, важно уметь посочувствовать, поддержать пострадавших, оказать им первую медицинскую и психологическую помощь, но одним только состраданием делу не поможешь. Мы спасатели, а не восторженные романтики. И если все принимать близко к сердцу и тратить драгоценное время на размышления о чужой доле, то исход спасательной операции будет, скорее всего, плачевным. Наоборот, надо собраться, взвесить все «за» и «против», принять решение и начать действовать. Пусть ты не в силах выстроить людям разрушенные дома, вернуть родных, но должен сделать все, чтобы предотвратить еще более тяжелые последствия.

– Никогда не мучили после чрезвычайных ситуаций какие-то воспоминания, страшные сны?

– Сны мне вообще снятся редко, а вот воспоминания… Я просто задаю себе вопрос: «Что изменится, если постоянно об этом думать, нервничать, переживать или бояться?». И сам себе отвечаю: «Ничего». Поэтому, наоборот, стараюсь вспоминать о том, что удалось спасти кому-то жизнь.

Как-то в одно мое дежурство был в смене с Зауром Ардасеновым, а он у нас специализированный врач, поступил вызов на ДТП. Авария была серьезная. Мы вытащили водителя из машины, и он стал, можно сказать, медленно «уходить». «Скорая» на тот момент еще не приехала, была в пути. Пострадавшему повезло, что в нашей смене был врач. Заур поставил ему капельницу, и тот стал оживать прямо на глазах. Давление пришло в норму, реакции стали более-менее адекватные. У меня было такое чувство удовлетворения! Понимаю, что в этой ситуации я был лишь ассистентом врача, следил за давлением, подавал все необходимое, но так приятно ощущать, что наши действия были не напрасны, что все это не зря, и что мы оказались нужны.

– Как родные относятся к риску в вашей профессии? Переживают?

– Поначалу переживала мама, но и она уже успокоилась. Может, смирилась, а может, оттого, что я стараюсь поменьше ее посвящать в особенности работы. У меня с мамой договоренность. Если от меня не будет вестей, ну скажем, три дня, тогда она может переживать, в других случаях нервничать смысла нет. И вообще меня никогда в семье не контролировали, у нас не принято назойливо бесконечно звонить. Одним словом, мы друг друга понимаем. Правда, мама очень сильно переживала, когда я поехал в Цхинвал в 2008 году.

– Это неудивительно. И напрашивается вопрос: что должен делать спасатель в военных условиях? Он – солдат, санитар или кто-то еще?

Палатки для беженцев близ Алагира. Август 2008-го.

– Спасатель, кроме собственно спасательства, выполняет множество задач гражданской обороны, одна из которых – жизнеобеспечение мирного населения. Например, в Южной Осетии мы разбили лагерь для беженцев, раздавали воду и хлеб, каждый день ездили кормить стариков, которые не могли самостоятельно прибыть за водой и пищей. Разгружали машины с гуманитаркой, бывало и среди ночи, чтобы днем людям было, что поесть. Кроме того, обеспечивали безопасность грузинского населения, проживающего на территории Южной Осетии, вывозили грузин в Гори.

До поездки ставили палатки для беженцев здесь, в Алагире. Скажи, например, простому человеку, что надо работать всю ночь, он задумается: «Смогу ли я?», а тут начали работать в семь часов вечера, вроде времени прошло немного, а уже рассвет. Даже не верилось, что проработали до утра.

– Чтобы быть всегда готовым оказать экстренную помощь, наверное, много приходится тренироваться?

– Каждый день. Натягиваем на базе переправы, отрабатываем спуск пострадавшего. Выезжаем потренироваться в недостроенное здание больницы по улице Весенней, где ежегодно проходят антитеррористические учения с участием силовых структур, медицинских работников и других ведомств. Кроме того, наш штатный доктор постоянно отрабатывает с нами приемы первой медицинской помощи, чтобы мы могли сориентироваться в любой чрезвычайной ситуации и оказать необходимую помощь до приезда «скорой», правильно транспортировать пострадавшего. Периодически проходят занятия по психологии.

Ну и, конечно, выезжаем на обучение в другие города, где есть специальные базы, предназначенные для учебы спасателей.

– Я знаю, что не так давно вы стали спасателем первого класса…

Десантная подготовка в Сочи.

– Да. Аттестация проходила в Ростове в ноябре. Учась в институте, никогда так не переживал и не готовился. А на сей раз пришлось понервничать. Может, потому, что в комиссии сидели серьезные люди, генералы. Ответственность большая. Но в глубине души был в себе уверен. Всему, что было возможно, научился у наших руководителей, что-то вынес из учебников. Сдавать надо было 11 дисциплин! Физическую подготовку, медицину, пожарную технику, радиационную, химическую, биологическую защиту, психологию, топографию, десантную подготовку, работу с веревкой. Были спасатели из Осетии, Ингушетии, Ставрополя, Краснодара, самого Ростова, всего 73 человека. И все подошли ответственно, аттестацию прошли.

– У вас есть какое-то хобби, ведь много времени приходится проводить в ожидании?

– У нас очень хороший спортзал. Штанги, тренажеры. Собираемся сделать боксерскую грушу. Я этого очень жду. Есть где побегать, есть турник. Можно занять себя и физически, и теоретически, было бы желание.

– Какие вызовы, в основном, бывают?

– Самые разные. По городу выезжаем на дорожно-транспортные происшествия. Когда люди зажаты в искореженных машинах, прежде чем оказать им медицинскую помощь, нужно извлечь их из груды металла. В этом году несколько раз выезжали в Моздок, искали утонувших. Теряются люди в лесу, в горах – ищем. На Транскаме тоже дежурят наши ребята, в Цее у нас есть база.

Недавно был случай в Дигории: обвалилась скальная порода. Под завалами оказались два сотрудника дорожной службы, которые делали дорогу на этом участке. У нас был вызов в девять часов вечера, освободились мы только к семи вечера следующего дня. Разобрали завалы, несмотря на то, что был риск повторного обвала. Одного удалось извлечь живым, он попал в больницу с серьезными травмами, второй, к сожалению, погиб.

– Для работы нужен, наверное, какой-то специальный инструмент?

– Очень помогает в работе гидравлический инструмент «Спрут», предназначенный для деблокации пострадавших. За шесть лет я ни разу в нем не усомнился.

– У вас есть какие-то награды?

– За работу в Южной Осетии я получил нагрудный знак МЧС России «Участник ликвидации последствий ЧС», награждался грамотами и благодарностями.

А если вы имеете в виду наш спасательный отряд, то не могу не сказать, что у нас из 65 штатных спасателей 48 – спасатели международного класса. Это очень высокий показатель. Мы занимали первое место на региональных и второе место на российских соревнованиях спасательных служб МЧС России. Дважды были признаны лучшей спасательной службой МЧС России и получали переходящий кубок.

– Всю нашу замечательную службу спасателей и вас, Заур, лично хочется поздравить с профессиональным праздником. Удачи вам, крепкого здоровья и отличных результатов в вашей благородной миссии!

*   *   *

Спасательная операция в Южной Осетии