Трехмерное измерение Аслана ДЗИОВА

Речь не о популярном нынче киноформате 3D. А о «тройственном союзе» заслуженного художника республики Аслана Дзиова с искусством: график и живописец, художник-постановщик, увлекающийся археологией. В уютной мастерской Дзиов творит, искусно и проникновенно играя черным и белым цветами, в пропахших красками цехах Осетинского театра выполняет незримую для зрителя, но важнейшую для качественного спектакля работу заведующего бутафорским цехом, а в увлекательных археологических раскопках «подзаряжается энергетически».

В многочисленных измерениях Аслан не теряется. Напротив, разнообразие профессий и увлечений позволяет освежить взгляд, подумать, почувствовать, «переключиться».

ДРЕСС-КОД ДЛЯ ХУДОЖНИКА

Вернувшись из московской командировки (в столице с успехом проходили одновременно две выставки), Дзиов подметил несколько интересных тенденций. На российском уровне художники из Осетии давно заслужили авторитет. Можно сказать, сформировался определенный бренд: осетинский художник – синоним высокого уровня.

– В Центральном доме художника состоялась совместная выставка со скульптором Аланом Бугаевым и Русланом Баграевым, занимающимся декоративным искусством, под названием «Бронза, дерево, бумага». Мы сознательно представили вместе трехмерную и плоскостную графику и декоративно-прикладное искусство. Можно сказать, органично дополняли друг друга, и зрителю было не скучно. Небольшая, камерная выставка состоялась и в таком «намоленном» месте, как Центральный дом журналиста на Арбате. Публика собралась творческая – писатели, художники. Экспозицию даже продлили.

Позитивная репутация у художников из Осетии сложилась давно. Коллеги, которые живут и работают в столице, рассказывали, что раньше худсоветы заочно «пропускали» осетинских художников. Не по блату, а потому что уровень априори высокий, особенно, если художник «добрался» до выставки в Москве. И имидж в последние годы только подкрепляется.

Я убедился, что место проведения выставки диктует аудитория. ЦДХ, несмотря на излишнюю коммерциализацию, знают и ходят. Сложилась определенная аудитория, которая целенаправленно посещает выставки. Да, Центральный дом художника превратился в коммерческую структуру, где проводят различные мероприятия, ярмарки. Но осуждать их сложно – выживают, как могут. Другое дело – Дом журналиста, где строгий «дресс-код», художник «с улицы» не попадет. Публика писательская, журналистская, по-своему интересная. Хотя даже в среде интеллектуальных людей сохраняются некие клише о выходцах с Кавказа. Многие воспринимают кавказцев по стандартным, известным атрибутам. Но, немного похвастаюсь, изначальное предубеждение пропадало в ходе общения.

На выставку, которую, кстати, анонсировали на канале «Культура», заглядывали известные люди. Приятно было видеть земляка, нашего знаменитого актера Анатолия Дзиваева, который сейчас работает в театре Джигарханяна. Он сказал приятные слова, дескать, мои работы несут некую драматургию. И даже выразил желание перенести некоторые картины на сцену, создать какие-то этюды, зарисовки.

ОСЕТИНЫ – ШАГ ВПЕРЕД

«В тему» вспоминается история главного художника Осетинского театра, известного мастера графики Аслана Кубалова. «Когда я поступил в институт, нашим куратором стал народный художник Игорь Михайлович Юсуфов. «Осетины есть?» – первое, что он спросил, увидев вчерашних абитуриентов. И безмерно обрадовался, когда я с некоторой опаской поднял руку. Хотя на Юге России и обиделись на слова Путина, который сказал, что Владикавказ является культурной столицей всего Кавказа, – данного факта не изменить».

– Даже сопоставить Союз художников Осетии, скажем, с СХ Чечни, – продолжает тему Дзиов. – Официально в нашем республиканском Союзе состоит двести с лишним человек, хотя неофициально гораздо больше. А в Грозном зарегистрировано только 23 художника. Наши соседи относятся с огромным уважением к осетинской художественной школе и считают нас старшими братьями. Хотя для человека «из России», наверное, странно, что в одном регионе, воспринимаемом по стереотипам, очень большие контрасты и различия.

Существует теория, что у людей, проживающих в горах, – особое восприятие формы. Другими словами, горный ландшафт диктует грамотное, целостное восприятие формы. То, чему учат в суриковском или репинском институте пять лет, у осетин в крови. Равно как и хорошие живописцы являются выходцами из районов Средиземного моря. Яркие краски, небо, солнце – сказываются природа, среда. Не хочу никого обидеть, но я плохо представляю хорошего живописца-чукчу. Зато у народов Севера развита резьба по кости.

КОБАНЦЫ VS АЛАНЫ

– Я давно сотрудничаю с археологами в качестве полевого художника. Выезжаю на место раскопок и делаю зарисовки. Важно рисовать не сами предметы в масштабе, а контекст, в котором они найдены, привязку по высоте. А после идет работа в кабинете, детальная зарисовка предметов.

В 90-е годы я работал в Змейской на аланских городищах и могильниках. В Беслане – на аланских курганах, многие из которых разграблены, наверное, в период, когда аланы ушли в горы. В Зарамаге остались ценнейшие памятники кобанской культуры. К сожалению, они затоплены. Хотя и уверяли, что археологам предоставили возможность провести раскопки, считаю, процентов 30 материалов еще осталось, может быть, даже самых интересных. Объясню почему. Ландшафт дает подсказку: до сих пор у местного населения сохранилось название «асинта» – лестница. И чем ниже слой, тем «ступень» более древняя. Есть вещи 13-14 веков до нашей эры и более позднего периода – 7-8 веков до нашей эры. Оставшийся неисследованным участок, наверное, содержит наиболее интересные слои. Котлован затопили, а мы физически не успевали.

Но удалось сохранить массу интересного. Погребения кобанцев с оружием, бронза великолепного качества, в хорошей сохранности, несмотря на расположенную рядом реку. Находили булавы, копья, акинаки, украшения. Повезло, что за многие века намыло много камней и законсервировало схрон. Кобанцы, кстати, произвели большее впечатление, чем аланы. Их культура показалась более сложной. Если даже элементарно сравнивать керамику: аланы делали просто отожженную глину, однородную по всей толщине. А на кобанской керамике несколько слоев. Они использовали уникальную технологию, добавляя слой глины с мелкой стружкой, которая во время отжига выгорала и образовывала пустоты. Фактически получался принцип термоса.

Археология напрямую вряд ли влияет на творчество, но косвенно энергетически получаешь определенную «подпитку». Когда видишь материал, созданный предками, уникальную, единичную, не тиражную вещь. Безымянные художники, которые их создавали, вложили колоссальную эстетическую и энергетическую мощь.

ПОПСА ИЛИ ИСКУССТВО?

«Его образы так выразительны, скупые на частности и детали, но не лишенные индивидуальности, пронизанные тонким юмором и добротой. Можно просто любоваться изяществом линий и выразительностью силуэтов, восхищаться тонкостью форм и меткостью пластических характеристик. Но надо помнить: эти работы многослойны по смыслу, ибо за простым здесь всегда скрыто сложное, за обыденным – сокровенное. Стоит только всмотреться», – очень метко написала однажды вдохновленный творчеством Дзиова критик Залина Тетермазова.

Дзиов создал собственный уникальный почерк, балансируя на грани лаконичности и недосказанности. В графических картинах художника соединяются противоположности, здесь в невероятном соседстве живут простота и глубина. И нехарактерная вещь для кавказских художников – крайне дозированный национальный колорит.

 – Стараюсь избегать вещей, которые на поверхности. Хочется брать другие краски, «играть» другими вещами. К аскезе я пришел сознательно. Возьмем современное искусство, кино. Фильмы сделаны очень натуралистично, красиво, эффектно, но на следующий день сюжета и не вспомнишь. Не зря сейчас Голливуд охотится за хорошими сценариями даже больше, чем за актерами. Сегодня торжество «калифов на час», даже не на час – на минуту. Один из критериев хорошей работы – если хочется посмотреть еще раз.

Недавно я дебютировал в качестве художника спектакля. Андрей Кокоев предложил оформить пьесу покойного Шамиля Джикаева «Отверженный ангел». В оформлении сцены я отталкивался от театра теней. Не сказать, что задумка оригинальная, но у нас почему-то мало используется, хотя является достаточно эффектным визуальным средством. Тем более, что используется в спектакле непродолжительное время, всего в ряде моментов. На мой взгляд, это обогатило спектакль.

Для меня играет роль момент новизны. Важно переключаться с одной деятельности на другую. Не уставать от работы. Не могу в сравнительной степени сказать, что больше нравится – графика или живопись… Я и немного скульптор, и чуть-чуть архитектор. Делаю много эскизов «в стол», чисто для себя. Знаю точно, что ювелирное искусство – не мое, хотя я и поступил на ювелирное отделение.

Большое искушение, когда работы востребованы и их хорошо покупают. Искушение не поддаться и не сбиться на халтуру. У творческих людей немало рифов. Даже в тех местах, о которых не подозреваешь. Знаю многих людей, споткнувшихся в творческом смысле на ровном месте.

Вещь может быть слабого уровня. Но есть люди, которые торпедируют ее на фестивали, проекты, конкурсы, телевидение. И она становится популярной, чего в современном мире достаточно для успеха, достатка и мелькания в телевизоре. Хотя, по определению, картина – слабая. Известный художник может быть очень плохим, а хороший художник – наоборот, никому не знаком. Всегда надеялся, что попса не попадет в этот вид искусства. К сожалению, я жестоко ошибался. Но я абсолютно уверен – в битве с настоящим искусством коммерции и бездуховности никогда не победить.

В.ТУГАНОВ
«Северная Осетия», 12.08.2013