Родники творчества и искорки таланта

// Слово о поэзии Батрадза КАСАЕВА

Стихотворец от бога, человек из народа, неустанный труженик на поэтической ниве Осетии… Было время, когда он пахал, сеял, копнил и скирдовал в родном селении Ольгинском, в родовом ауле Суатис. Батрадз КАСАЕВ для читателей открыт, весел, простодушен, в нем постоянно живут молодецкая удаль, творческая страсть, готовность отдать себя людям…

Отдать без остатка и без сожаления. Думается, что именно эта особенность его поэтической натуры была точно подмечена в нем народным поэтом Осетии Шамилем Джикаевым, когда он рекомендовал сельского паренька, выпускника филологического факультета СОГУ, в Союз писателей страны. «Стихи Батрадза Касаева, – писал его вузовский педагог на страницах молодежной газеты, – являют собой сгустки, отрывки судьбы. Он стремится к показу психологического состояния человека, что, на мой взгляд, свидетельствует о его несомненной одаренности».

Первая книга стихов Батрадза Касаева, увидевшая свет 20 лет назад, называлась «Шум весны». Весна – первая муза поэта, она учит и трудолюбию, и терпению, и нравственности, и, конечно же, вдохновению. Она взыщет по полной программе с тех, кто проигнорирует «весенний первый гром» и весенний первый сев. Неслучайно наши предки говорили: «Один день весны весь год кормит».

Эта мудрость обращена не только к тем, кто покинул родные (сельские) просторы и этим нанес обиду старшим, она в первую очередь обращена к самому поэту. Такой упрек-самоукор не каждый наш современник примет, – надо иметь большое мужество признаться в том, что в проблемах родного села есть и твое упущение. Поэт же говорит о Родине через призму национальной морали, по-осетински, как верующий, по-христиански, и как честный человек – с покаянием:

Осетия, свет колыбели!

Ты с самого первого дня

Спасала меня от метели,

От зноя спасала меня.

Неважно, богатый ли, бедный,

Отмыт сединой добела, –

Я шел в направленьи легенды,

И жизнь, как легенда, была.

Для талантливого человека каждая травинка родной земли – история, каждая жизнь – жемчужина неба, которая со временем начинает излучать свет далекой звезды:

Итожа потери и риски,

Сжигаются думы во мгле.

И жизнь превращается в искры,

А с ними светлей на земле.

Настоящая поэзия незаменима, ибо она всегда обращается к душе и сердцу человека. Судьба художественного слова неотделима от судьбы автора и гражданина. Батрадз Касаев проверяет свое поэтическое вдохновение судьбой. Конечно, не всегда ему это удается в полной мере, но само по себе такое стремление представляется мне закономерным и перспективным. Поэт не боится подобных испытаний, поэтому рано или поздно, но к нему приходит удача: его герой становится воплощением животворящей силы самой земли. Автор всем существом своим растворяется в природе, образуя свой особый мир, привлекающий глубокой поэтической поучительностью.

Читатель давно уже оценил, что поэтическое слово Батрадза Касаева – явление самобытное, вольное, распахнутое, нежное, глубоко интимное чувство, взращенное свежестью горных родников и обогретое жаркими поцелуями дарьяльского солнца. Быть может, поэтому оно так западает в душу, после чего человеческая память возвращает его в многоцветный, радужный мир действительности. Слово, если оно выстрадано, передается, возвращается к людям, пересекая пространство и время, каким-то чудом воссоздавая облик самого творца, воспевающего надежду, веру и любовь.

После прочтения второй книги автора «Круговорот судьбы» (1994) вспоминаются гравюры Харитона Сабанова. Тот же пропущенный через сердце художника мир осетинской действительности, освоенный и поднятый до уровня глубоких поэтических откровений и философских умозаключений. В таких пейзажах, как «Снежная вершина», «Горная река», «Городской сюжет», «Вечером в горах», «Листья, как последние дни жизни», «Горная дорога», «В горах», правда слышится нам как что-то уже знакомое, услышанное, увиденное. Но сквозь это проступает живая индивидуальность самого поэта. И опять – характерные для сегодняшней поэзии раздумья о судьбе художественного слова, о его весомости, в которых поэт утверждает силу духа, волю к победе, стремление к правде и подвижничеству.

Тонкий лирик силен в своей эмоциональной сосредоточенности на таких ценностных понятиях, как любовь, верность дружбе, служение народу. Он не боится повторить какие-то известные вещи: «Что скажут люди?», «что нужно человеку?!», «почему?!!», «ты выпила кровь мою, правда…», «когда мужчины остаются одни…» Поэт ищет опору в историческом и нравственном опыте народа, запечатленном в фольклоре, в классической литературе.

Однако где же ее «варианты ответа», где же тот «перекресток жизни», на котором должны встретиться традиции народа и опыт его собственных душевных переживаний? Этот вопрос отнюдь не преждевременный, ведь обращение к вечным проблемам уже несет в себе определенную меру ответственности; большая цель требует больших усилий. Для утверждения образа жизни как ценности непреходящей, видимо, было необходимо, чтобы Батрадз Касаев заново, со всей эмоциональной остротой и философской углубленностью, осознал закон вечного обновления природы, осознал и вовлек в этот «круговорот жизни» своего лирического героя:

От мелочных ваших желаний,

От призрачных счастий и бед

Уйду я путем испытаний.

В нем – звезды,

В нем – ветер,

В нем – свет!

Пафос этого стихотворения состоит в требовательности вопроса, обращенного лирическим героем к самому себе: «В чем смысл жизни?» Вопрос этот ставится уже не отвлеченно – философски, за ним просматривается определенное гражданское кредо, желание, чтобы поэзия стала «колесом судьбы».

Но за осознанием и провозглашением собственной поэзии должно наступить ее последовательное художественное утверждение. И никак иначе, ибо поэт должен создать свой поэтический мир.

Что и говорить, задача чрезвычайной сложности. Не просто понять свою собственную индивидуальность. Так, в рассуждениях о поэзии мы слышим, что автор находится под влиянием кого-то из шестидесятилетних. Схожесть кое-где действительно обнаруживается и в характере образных реминисценций, и в воспроизведении реалий сегодняшней жизни, и в подчеркнуто грустно-романтической интонации.

Но важнее то, где он самобытен. Благо, что такие стихи, где индивидуальность Батрадза Касаева достаточно уверенно заявляет о себе, у него, безусловно, есть. В них веришь каждому штриху, каждой детали, где сквозь сдержанный тон лирического повествования пробиваются искренние, доверительные нотки, которые могли и не возникнуть, если бы изображаемое не было пережито всем существом поэта…

Затем – третий сборник – «Светоч» (2008). Все те же размышления о сущем, вечном, о том, что близко и памятно сердцу… Но образы ни в коем случае не повторяются, мысли все чаще уводят в те времена, когда и деревья были большими, и люди будто бы были добрее. Ну, зачем мы жалеем друг для друга улыбку, доброе слово, просто участливый взгляд?

Мастер родного слова к 65 годам жизни свое поэтическое кредо, конечно же, обрел. Вот и пожелаем ему: «Пиши, верши, поэт, и все выше, ряд за рядом, поднимай свою башню до видимых вершин, чтобы не стыдился сесть на нее горный орел, и осветить первый солнечный луч, и первый лунный свет, и первое признание восторга от твоих стихов!» Будут еще книги, и многое будет еще возможно сказать народу, если рука будет тянуться к перу, а Вдохновение – сопровождать по жизни…

Б.ХОЗИЕВ, Т.ТЕХОВ
«Северная Осетия», 04.06.2015