Влюбленные тополя Юрия ПОБЕРЕЖНОГО

Юрий Побережный – один из ведущих российских графиков. Он живет и работает в «северной столице» Осетии – Моздоке, городе, где родился и вырос. Преподает в детской художественной школе. Является членом Союза художников России, членом Международной академии графики, лауреатом премии независимого бьеннале в Санкт-Петербурге. Но это, так сказать, внешняя канва биографии.

Другое дело – выплеснувшийся на бумагу неповторимый мир художника, проповедующего любовь. В графических работах Юрия Побережного, выполненных в удивительной декоративно-узорчатой технике черной тушью, в игре света и тени оживают сны города детства, сказочные персонажи, трогательные и наивные влюбленные, которые живут по своим законам тяготения.

О том, что даже звезды не выше любви, художник говорит очень камерно, по-своему, что находит отражение даже в названиях его произведений – «Воскресают виденья весны», «Речка детства Безымянка», «Мальчишечье царство», «Я спал, а жаль», «В разливе летнего дождя», «Первое яйцо воронихи», «Подлунные разговоры», «С первого взгляда», «Цветы любимому». С графиком, погруженном в романтику, беседует специальный корреспондент сайта «Осетия-Квайса» Ольга РЕЗНИК.

– Юрий, по окончании Ставропольского художественного училища вы занимались дизайном. Как произошло, что вы вернулись в «чистое» художественное творчество?

– Вновь взялся за перо – в лихие 90-е, когда по семейным обстоятельствам вернулся в Моздок. Как дизайнер (окончил я отделение декоративного оформления интерьера) работал в г. Курчатове, на Ставрополье. В Моздоке, увы, сделал всего одну дизайнерскую работу и понял, что родному городу дизайнеры не нужны. Когда мне предложили преподавать в Троицком филиале Луковской школы искусств, с радостью согласился, хотя зарплата была мизерная – 37 рублей с копейками. С того времени так там и работаю. Сейчас преподаю еще в Моздокской художественной школе.

Так вот, рисовать я начал, работая с детьми. Кстати, всегда хотел заниматься живописью. Но тогда, в 90-е, в продаже ничего не было – ни холстов, ни красок. Поэтому я купил гуашь и стал рисовать миниатюры. Пошли сюжеты, в общем, меня прорвало. Тушь и перо оказались самыми дешевыми и доступными материалами. К тому же, в графике меня привлекли небольшие размеры. Можно было, занимаясь с детьми, самому что-то рисовать.

– Получается, что время тотального дефицита определило ваш выбор? Дети видели ваши первые работы?

– Да, они и стали моими первыми зрителями.

– Вы сказали, что на какое-то время уезжали из Моздока, потом вернулись. Одна из первых созданных вами серий называется «Сны старого города». В ней словно оживает сказка из вашего детства – настолько опоэтизирован родной город. Скажите, а что для вас Моздок?

– Знаете, все со временем возвращается на круги своя, и проходит осознание того, чего мы не понимали ранее. Я ведь в свое время бежал из Моздока. Дома – заботы, хозяйство, которое было на нас, трех братьях, так как родители постоянно работали. А мне хотелось романтики, чего-то неизведанного. В общем, уехал я «за туманами». Пожил и на шестом, и на седьмом, и на четырнадцатом этажах. Так нажился, что до сих пор в подъезды не могу заходить. На земле – совсем другое дело.

Родина есть родина, здесь все родное. Я ведь вырос на окраине Моздока, за которой начиналось село Троицкое. Учился в Троицкой средней школе. Поэтому в своих учениках с первых дней работы стал безошибочно узнавать их родителей. Всех я знаю, все свои. Нахлынули воспоминания детства. А город разваливался в 90-е. Сердце за него болело. Он и сейчас разваливается. Вот тогда я и создал ностальгическую серию «Сны старого города». Многие почему-то увидели в этих работах архитектуру Санкт-Петербурга. А, между тем, это Моздок, каким он остался в моих детских воспоминаниях.

Все для меня начиналось со «Снов старого города», с работ «Как в сказке» (она заставляет вспомнить стихотворные пушкинские строки «И днем, и ночью кот ученый…», кот есть, цепь есть, а вот дуб необычный, он растет в Моздоке и является ровесником самого города), «Наш Пушкин», который у каждого свой. Спускаешься на три ступеньки вниз. И вот он, бюст Пушкина. Моздокчане порой спрашивали меня: «Где это?». –  «Да у нас, в Моздоке».

– Кого считаете своим учителем?

– На каждом жизненном этапе – свой учитель. В раннем детстве – отец. Я с трех лет рисую. Он это заметил и стал покупать мне краски, блокноты, хотя жили мы небогато – простая рабочая семья. Отец сам рисовал – Чапаева и Петьку. Была у нас такая лубочная картина. К сожалению, пропала.

Когда я учился в третьем классе, в газете появилось объявление, что идет набор в Моздокскую художественную школу. Я загорелся, сказал об этом родителям. А они: «Вот станешь отличником, тогда пойдешь». Отличником я, конечно, не стал, но в школу пошел. С детства себя представлял только художником.

Хорошо помню наших учителей. Таймураз Махарбекович Тадеев, родом из Дур-Дура. Он был директором нашей «художки». Его жена – Любовь Александровна Качаева (она до сих пор преподает). Роман развивался у нас на глазах. Юрий Владимирович Тотоев – царство ему небесное. Они вкладывали в нас душу, учили разумному, доброму, вечному.

Потом я учился в Ставрополе. А когда вернулся в Осетию, главным моим учителем стал Магрез Келехсаев. Никогда не забуду пленер в Фиагдоне. Ведь я до него 18 лет не писал. Первому же моему этюду Магрез Ильич дал высокую оценку и даже название ему придумал: «Третий лишний». У Юры, говорит, все про любовь, у него даже тополя влюбленные. Поддержал меня и Шалва Евгеньевич Бедоев. Интересно было общаться с молодыми художниками – Ахсаром Есеновым, Тамерланом Маргиевым и другими. Глядя на них, я тоже учился. А Магрез Келехсаев отправил меня в автономное плавание, заставил поверить в то, что я художник. По его же инициативе во Владикавказе в Доме искусств состоялась моя первая персональная выставка. В 1998 году я вступил в Союз художников. Магреза Келехсаева и Шалву Бедоева считаю и своими друзьями, и своими учителями.

– Все, чего вы касаетесь, очень поэтично. Это просматривается и в серии «Фиагдон», и в «Аграфене купальнице», где оживают образы русской старины, и в «Снах старого города». Поэтичны и названия произведений – «Одной звезды я повторяю имя», «Ромашки для Наташки», «Звездочка моя ясная», «За стихами и за тишиною заходите», «Ночевала тучка», «Ждет-пождет с утра до ночи», «Чернила высохли и рифмы нет», «При долине куст калины», «Травка-муравка, зелененький лужок»… Откуда это? Ведь у художников, как правило, бывают проблемы с названиями. Вы часом сами не пишете стихи?

– Нет, стихи я не пишу. Но у меня бывает так: или от работы название идет, либо есть название, и я его пытаюсь обыграть. Вот, к слову, очень хотелось обыграть есенинские строки: «Осень, рыжая кобыла, чешет гриву», но пока не получилось. Когда я рисую, на полях записываю разные названия, которые приходят на ум. Считаю, что незамысловатые по сюжету и технике работы потерялись бы без хороших названий. Они должны быть красивые, загадочные. Тогда и зрители домысливают что-то свое, становятся соучастниками. Так, собственно, и должно быть.

– Ваши работы не единожды демонстрировались на персональных выставках во Владикавказе, в музее-заповеднике Лермонтова и в доме-музее Алябьева в Пятигорске, в Санкт-Петербурге, где вы получили почетный диплом… А какие из выставок вам самому больше запомнились?

– В Санкт-Петербурге я стал лауреатом премии независимого международного бьеннале графики, участниками которого являлись 1100 художников. Было учреждено 20 премий, и одну из них получил я. Это, конечно, памятно.

С особой теплотой вспоминаю сегодня и свою первую персональную выставку, которая состоялась в 1997 году во Владикавказе, в Доме искусств.

– Часть ваших работ находится в частных коллекциях за рубежом. Две работы даже оказались в НАТО. Как они туда попали?

– Когда у меня состоялась персональная выставка в Раменском, целую делегацию из НАТО привела туда одна из поклонниц, украсившая моими картинами свою квартиру. Так, с ее легкой руки и представители НАТО купили две мои работы – «Дедовские тополя» и «Завтра будет зима».

– Кто вас вдохновляет? Расскажите, пожалуйста, о своей семье. Ваши дети тоже рисуют?

– Дети оба рисуют, но художниками не стали. Старшему – Денису – 33 года. В детстве он очень хорошо рисовал.

Но из-за семейных проблем не смог получить нормального художественного образования. В свое время Денис окончил Северо-Кавказский горно-металлургический институт по специальности «художник по металлу». Как-то он ставил в детском доме керамическую печь и так увлекся общением с ребятишками, что поступил потом во Владикавказский педагогический институт, где выучился на социального педагога, и в Северо-Осетинский государственный университет на факультет психологии. Сейчас работает школьным психологом и в комиссии по делам молодежи.

Младшего моего сына зовут Даниил.

– Так вот кому вы посвятили цикл «Картинки для Данилки»?

– Ему. Данилке 14 лет. Он тоже замечательно рисует. Когда мы всей семьей летом жили в Коломне, в Кремле, то рисовал он даже больше папы. Собирался стать иконописцем. Работы Данилки находятся в Русском музее, в музее Достоевского в Старой Руссе.

А в седьмом классе сын увлекся биологией. Занял первое место в республиканском конкурсе «Шаг в науку. Сейчас опять собирается во Владикавказ на олимпиаду по биологии за девятый класс, хотя сам учится в восьмом.

– Может быть, это увлечение пройдет? Хочется ведь, чтоб он пошел по вашим стопам?

– Да нет, он всерьез решил стать биологом. Собирается заняться микробиологией, чтобы спасти человечество от рака. У меня отец умер от рака. Они с Данилкой дружили. Сын за дедом ухаживал. Вот он и принял решение найти панацею от страшной болезни. Думаю, биология – это серьезно. Данилка вообще с раннего детства занимается жучками-паучками, еще фотосъемкой…

– А ваша супруга кто по профессии?

– Жена – физик, прекрасный педагог. Правда, сейчас она работает зам. начальника районо.

– В общем, у вас в семье есть и физики, и лирики.

– Это точно. Телевизор, электричество – это все по части Наташи. Зато я руками, что угодно, сделать могу. Мы живем в частном доме. Неподалеку от него построил недавно себе мастерскую.

– А до этого, где работали?

– До этого под мастерскую у меня была оборудована часть курятника. Я его утеплил, провел туда электричество и работал. Зато сейчас благодать. Мы с Данилкой вместе строили. И Наташа нам помогала.

– Проводила электричество?

– Нет, электричество проводил ее брат. Он живет в Германии. Как раз приехал погостить.

– Так, брат, выходит, тоже по этой части. Это у них семейное?

– Семейное (смеется).

– Кто-то из поэтов написал: «Художник воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться». Похвалитесь своими учениками. Я знаю, что вам есть, чем гордиться.

– Мои ученики ежегодно участвуют в различных всероссийских и республиканских выставках и конкурсах.  Работы экспонировались в Санкт-Петербурге, странах Балтии, Финляндии.

– Пять работ ваших учеников находятся в детском фонде Русского музея. Как они туда попали?

– В 2005 году в Санкт-Петербурге прошла выставка «Дети Осетии». Там и были запримечены те пять работ, что попали в Русский музей.

Многие мои ученики были участниками конкурса детского рисунка «Кавказская святыня – Моздокская икона Божией Матери», проведенного в Моздоке. Сейчас они принимают участие в грандиозном проекте «Православие глазами детей». В Моздоке в настоящее время достраивается новый храм – Никольская церковь. При ней уже работает воскресная школа. Будет еще и детский театр, стены которого распишут сами дети на тему «Тринадцать православных праздников». Объявлен конкурс. Подведение его итогов состоится на пасхальной неделе. А часть работ уже экспонировалась на выставке в Пятигорске. Сейчас выставка переехала во Владикавказ.

– Этот год для вас юбилейный. 22 ноября вам исполнится 55 лет. Как собираетесь отпраздновать свой юбилей, прежде всего, в плане творческом?

– Не думал пока. Наверное, юбилей ознаменуется выставкой, но где и когда она будет проходить, пока не знаю. Хотелось бы, чтобы во Владикавказе, если, конечно, осилю.

– Пусть все из задуманного у вас получится. Удачи вам и творческих успехов!