Тамерлан АГУЗАРОВ: «Мне не нужна радикальность диагноза, мне нужна его объективность»

Исполняющий обязанности Главы Северной Осетии-Алании в интервью «СО» рассказал о сегодняшней удручающей ситуации в регионе, о необходимости вернуть результативность и персональную ответственность в работу должностных лиц, от которых зависят уровень жизни, благополучие и безопасность граждан в республике.

– Тамерлан Кимович, предыдущая наша беседа проходила, когда вы еще были депутатом Государственной думы России. Сегодня вы – руководитель республики. Позволите задать вам несколько вопросов в новом, так сказать, качестве?

– А без этого нельзя?

– Нельзя, поскольку существует определенного рода политическая или политико-публицистическая традиция «считать цыплят» не только «по осени», но и через месяц, через 100 дней… А сейчас – ровно месяц.

– Ну, раз так, давайте поговорим.

– Нет честнее места, чем улица. И она очень энергично обсуждает ваше назначение. То же самое происходит в социальных сетях и СМИ. Вот некоторые заголовки: «Федеральный центр сделал ставку на обновление», «Смена власти в Северной Осетии свидетельствует о предстоящей серьезной смене элит», «Тамерлан Агузаров знает Осетию не с парадного подъезда, а всю изнанку»… Что вы скажете?

– Там все – правда.

– Не обидно, что получили в «наследство» депрессивную экономику, «убитое» сельское хозяйство, пустую казну, многомиллиардные бюджетные долги, никудышные дороги, рухнувшие банки, обанкротившийся футбольный клуб, несостоявшиеся «Мамисоны» и «Зарамаггэсы», позорный проспект Мира с мозолящей глаз пустошью на месте стертого с лица земли кинотеатра «Октябрь»… Долго можно перечислять, надо перевести дыхание.

– Обидно, что ж поделаешь? Но такое чувство, как обида, это привилегия частного лица, а не руководителя республики.

– И все-таки?

– Вроде бы бегают трамваи наши изношенные, вроде бы вокруг обычная жизнь, но как только начинаешь во что-то вникать, появляется отчетливое ощущение ямы, куда мы провалились.

То, что произошло в Алагире – это симптоматика очень грозная и серьезная. Это сплавленная воедино беспомощность властных структур всех уровней. Мы разучились работать. Никто не хочет исполнять свои должностные функции. На одних участках провалы видны за версту, на других они более завуалированы и поэтому более опасны.

– Ваши оппоненты злоумышляют?

– Думаю – да. Для действующего политика в порядке вещей, когда в спину летит гораздо больше комьев грязи, чем преподносится благоухающих цветов.

– Не грешите против истины, к вам у подавляющего числа земляков очень доброжелательное отношение.

– Но вы же меня про оппонентов спрашивали.

– У меня закрадывается гадостная мысль, что даже из вспышки эпидемии в Алагире они извлекут какие-то «дивиденды».

– Я не знаю, кто и что извлечет, но что лично я извлек – это всем известно. Имею в виду и кадровые решения, и процессуальные действия правоохранительных органов.

Ведь случилось данное ЧП не потому, что больное животное или зверь ковылял-ковылял, а потом завалился в водозабор или питающие его воды, а по причине плохой работы должностных лиц. И тех, кто непосредственно отвечает за этот участок, и тех, кто не контролирует, и тех, кто не среагировал должным образом на аналогичную беду в минувшем году.

– Сколько бюджетных рублей было реально потрачено на всякие прожекты, а сколько разворовано – тайна сия велика есть. И немалый процент наших граждан, занятых проблемами собственного выживания, хотели бы разобраться в этом. Вы им поможете?

– Знаете, когда факты не подтверждены, надо проявлять крайнюю информационно-аналитическую сдержанность. Да и человеческую тоже. Но проверять будем.

– А что с «Электроцинком»?

– Мы слишком долго им травились, чтобы позволить кому-то и дальше не соблюдать экологические нормы. Для того, чтобы ситуация изменилась, надо посмотреть на проблему серьезно, подлинно, целостно. Предстоит большая работа в таком ключе.

– Поделитесь самоощущением – каково все-таки быть первым лицом в республике?

– Даже не знаю, что сказать… Но в полной мере осознаю, что вошел в один из самых креативных, самых сложных периодов своей жизни. И абсолютно уверен, что ничего бы такого не случилось, если бы я рвался на этот пост. Я просто добросовестно работал. И в Верховном суде республики, и в Государственной думе России. Ни здесь, ни там у меня не было выбора между «что-то делать» и «ничего не делать».

– А чувство избранности, когда человек начинает ощущать себя мессией?

– Это очень опасное искушение. Я не первый и не последний на этом месте. Есть путь, проторенный моими предшественниками. Есть много хорошего и ценного, что можно и нужно почерпнуть у них. В чем-то наверняка недостает опыта, но исхожу из того, что справедливость – основная добродетель социальных институтов. Эту максиму я буду каждодневно переводить на язык практических действий.

– Как только наш осетин садится в начальственное кресло, на третьей минуте у него «сносит крышу».

– Неправда, не у всех.

– Ваше назначение – это хорошая новость?

– Не бывает хороших и плохих новостей. Для кого-то эта новость хорошая, для кого-то – плохая.

– А для вас?

– От меня она потребовала собранности мысли, четкости выбора, а главное, – уверенности, что можно решить многие застаревшие проблемы и реформировать то, что еще можно реформировать.

– Когда вы в себе обнаружили неутолимую тягу к реформаторству и перемене курса?

– Неутолимую тягу к перемене курса я в себе не обнаружил, курс у нас один, и его определяет президент страны Владимир Путин. Моя задача – с новыми, свежими людьми заняться реальным делом, а не имитировать кипучую деятельность. Рискну сказать малоприятную вещь, но, на мой взгляд, она такова: имитационное сознание захлестнуло всех и вся. Руководители разных уровней не управляют своими отраслями, а имитируют управление.

– Приставка «ио» не мешает в работе?

– Я об этом совершенно не думаю. Делаю свое дело – и все.

– Но ведь хотелось бы от нее поскорее избавиться?

– Поскорее не получится. Сроки прописаны в законе.

– Из первых ваших шагов просматриваются приоритеты – дети, школы, медицина, налоги, инвестиции, поддержка малого бизнеса, экология… Что у вас еще в числе главных забот?

– Нельзя ввязываться в операцию бесконечных целей. И приоритет, и конечная цель у меня – наша республика, наши люди, наш сегодняшний и завтрашний день. Но с четкой конкретикой.

– Кадровые изменения еще будут?

– Безусловно – и кадровые, и структурные, и организационно-штатные.

– В каком направлении?

– В сторону повышения качественного потенциала и ответственности тех работников, от которых зависят уровень жизни, благополучие и безопасность наших граждан.

– Не хотите запустить проект «Один день Тамерлана Агузарова»? Наши телевизионщики умеют делать такие вещи.

– В глянцевые игры не играю. В такое сложное время популистские загогулины контрпродуктивны. Но люди будут знать все, что делаю для них.

– Тот казенный кабинет, где мы сейчас сидим, после ухода Александра Дзасохова подвергся полной реконструкции – от пола до потолка, от мебели до оргтехники. Вы тоже будете все менять?

– Может, я старомоден, но к этим интерьерам, отделкам и сервировкам в принципе отношусь равнодушно. Да и денег на покорение высот дизайнерской мысли нет. К тому же помимо существующих стандартов для кабинетов государственных служащих есть еще и такое понятие, как скромность. В общем, напишите, что вкус моего предшественника меня устраивает.

– Не так давно представитель одной из ветвей республиканской власти с запальчивостью говорил о больших успехах, в том числе в сфере привлечения инвестиций…

– Отсутствие фактов, подтверждающих «движение вперед», у некоторых наших ораторов частенько с лихвой заменяется фантазией. Не нужно игнорировать результаты добросовестного труда многих и многих наших сограждан, равно – впадать в безудержный оптимизм.

А что касается инвестиционного климата… На Петербургском экономическом форуме, в работе которого я принимал участие, были озвучены результаты по данному показателю, и Северная Осетия из 76 российских регионов заняла 71 место. Результат – скверный.

– То есть горнолыжного курорта мирового уровня у нас в обозримом будущем не будет?

– Умные люди все эти годы говорили и писали, что в том виде, в каком существует этот масштабный проект, то есть со значительной долей частного капитала, он никогда не будет реализован. Тем более в экономически отсталом и весьма нестабильном регионе с высоким уровнем коррупции.

– Все эти проекты – можно ли им придать второе дыхание, сдвинуть с места, помочь?

– Можно и нужно, если это не блеф. «Мыльному пузырю» нельзя помогать. Он все равно лопнет.

Известный предприниматель Таймураз Боллоев через прессу взывал к властям – вместо того, чтобы возить по форумам и выставкам картонный макет горнолыжного курорта, заняться обустройством того, что у нас уже есть – Цея. Но не был услышан. В итоге поток туристов в Северную Осетию снова устремился к нулю.

Нам нужно глубже подходить к планам развития республики, искать приемлемые экономические альтернативы наполеоновским планам по развертыванию горнолыжного рая.

Я не кидаю камни вослед, это не мой стиль, я делюсь своим видением ситуации – и не более того. С надеждой понять ее и тем самым изменить в лучшую сторону.

Но для того, чтобы двигаться вперед, мне не нужна радикальность диагноза, мне нужна его объективность, правдивость, достоверность. Факты, конечно, упрямая вещь. Но без грамотного анализа – они ничто.

Беседовал З.ДЗАРАХОХОВ
«Северная Осетия», 07.07.2015