Светлана ВОЛОДИНА: «Все в моей жизни вращается по театральной орбите»

Ольга РЕЗНИК

Светлана ВОЛОДИНА – художник. Но художник не простой, а театральный. А это значит, что она принимает самое, что ни на есть, живое участие в чудодейственном процессе рождения спектакля, создании его зрительного образа. И вот еще что примечательно: в академический Русский театр им. Евгения Вахтангова во Владикавказе Светлана Володина пришла прямо со студенческой скамьи, причем сам театр сделал ставку именно на нее как на своего будущего сценографа. И, надо сказать, не ошибся.

Правда, с тех пор вся жизнь Володиной – сплошной театр, где люди в буквальном смысле – актеры или, если хотите, лицедеи.  Да и она сама – чем не фея из волшебной сказки? И этой фее-изобретательнице какие только волшебные чудеса не приходится  совершать. То она облачает артистов в созданные игрой ее же собственного воображения фееричные костюмы, то отправляет их в нарисованный ею мир, и там, в этом невзаправдашном мире, они могут без суеты примерять на себя чьи-то чужие жизни.

– Светлана, вы с детства мечтали стать не просто художником, а художником театральным?

– Нет, что вы. В детстве я мечтала стать врачом. Правда, мама с раннего детства прививала мне любовь к разным видам искусства. В Доме детского творчества в Беслане, где я росла, я посещала и хореографическую студию (там с нами занималась бывшая балерина Надежда Михайловна Шитикова), и художественную студию, где нас учил  рисовать Федор Алексеевич Феткулов. И в музыкальной школе я училась.

Вообще в Доме детского творчества, «нашем домике», как мы его называли, была по-домашнему добрая творческая атмосфера, чему всячески способствовала директор Раиса Азаматовна Качмазова. Я и в художественное училище после восьмого класса стала поступать, благодаря методисту «нашего домика» Елене Лаврентьевне Маргиевой, сын которой тоже рисовал. Елена Лаврентьевна знала о моей любви к театру.  Поэтому, услышав о том, что в художественном училище открывается новое театрально-декоративное отделение, она посоветовала мне попробовать свои силы. А я тогда подумала: почему бы, правда, не попробовать? Не получится – после десятого класса буду поступать в мединститут. Но мои опасения оказались напрасными, я поступила…

– И никогда потом о том не пожалели?

– Не пожалела – это мягко сказано. За год учебы я поняла, что мне в училище все очень-очень нравится –  и педагоги, и занятия, и даже стены училища. На втором курсе у нас уже была практика в Русском театре, где мы расписывали декорации. Вот тогда-то я и поняла, что свяжу свою судьбу только с театром.

Должна сказать, что в училище нам преподавали замечательные педагоги, которые нас во всем поддерживали. Наш курс набирал Магрез Ильич Келехсаев. Замечательный человек, скромный, интеллигентный, немногословный. Великолепный мастер. Он даже своим молчанием мог вдохновить и любого умел направить в нужное русло. Знаете, такое редко бывает, но даже одно его присутствие нас подбадривало. Очень добродушный, светлый, теплый человек. Магрез Ильич всегда собирал вокруг себя массу людей. Все его помнят, в любом уголке страны его знают, у него море учеников.

Магрез Ильич вел нас три года. Потом он ушел в университет. А наш курс выпускала тоже замечательный художник Нателла Левчук. В то время она уже была серьезно больна. Но, превозмогая болезнь, превозмогая боль, была неизменно в хорошем расположении духа, всегда улыбалась. Нателлу Левчук наш курс часто вспоминает, как вспоминает и Магреза Ильича. Мы очень благодарны им за все, что они в нас вложили, за то, что воспитывали своим примером.

Впрочем, с Магрезом Ильичем мы попрощались тогда ненадолго. Потому что по окончании училища всем курсом поступили на отделение изобразительного искусства факультета искусств СОГУ, где нам преподавали удивительные педагоги. Помимо Магреза Ильича, это были замечательные мастера Шалва Бедоев, Олег Басаев. Они всегда восхищали меня и как художники, и как люди… А Марина Перова! Она вела у нас историю искусств и историю костюма. Марина Алексеевна настолько интересно рассказывала, что просто влюбляла в свой предмет. Она – педагог от Бога.

Честное слово, если бы можно было повернуть время вспять, я бы очень хотела снова поучиться у наших преподавателей, только теперь уже более осознанно, стараясь впитать как можно больше.

В гостях у любимого учителя, народного художника России Магреза Келехсаева.

– А как развивались ваши отношения с театром?

– На четвертом курсе училища главный режиссер Русского театра Юлий Тамерьян предложил нам поработать над эскизами к спектаклю «Бедность – не порок» по Александру Островскому. Мои эскизы ему понравились. И он предложил мне делать дипломную работу с последующей постановкой в театре. А после защиты диплома меня взяли на работу в театр.

– Как же вы учились в университете?

– Так и училась – совмещала. С утра – на занятия, потом – в театр. Причем, театр мне не только не мешал, а, напротив, помогал в учебе. Ведь далеко не каждому студенту удается воплощать свои замыслы на сцене. Когда я еще училась в училище, у нас был такой, на мой взгляд, важный предмет, как «техника и технология сцены». Его вел бывший зав. постановочной частью Русского театра, очень грамотный специалист Алибек Дзагоев. Он хорошо знал всю театральную технологию – высоту ступеньки, ширмы, размеры станков, ширину кулис. В университете, к сожалению, нам не преподавали такой предмет. Знаете, как на практике он мне пригодился.

К тому же, главный художник театра Евгений Брежнев тоже многому меня научил, да и относился ко мне, вчерашней студентке, с неподдельным уважением, как к равной, как к коллеге.

Так вот, я уже сказала, что первый спектакль, который я оформила (это было в 1993 году) – «Бедность – не порок». Я очень благодарна Юлию Тамерьяну, что он раскрыл во мне театрального художника и привел в театр.

Спектакль «Василиса Мелентьева».

Вообще Островский для меня – знаковый драматург. Моим дипломным спектаклем и в университете была постановка Островского – его драмы «Василиса Мелентьева». Этот спектакль мы возили в Москву, в Малый театр, где проводился фестиваль «Островский в доме Островского». Наша постановка была отмечена как лучший спектакль фестиваля – во всех отношениях.

То была наша общая победа. «Василиса Мелентьева» мне по-особому дорога, потому что работать над ней было совсем даже непросто. На третьем курсе университета у меня родился сын Миша. Я поначалу взяла академический отпуск. Но Магрез Ильич меня переубедил, сказав: «Как же без тебя твой курс выпускаться будет?». И я восстановилась. Сдала экстерном выпускные экзамены и выпустилась вместе со своим курсом.

Двадцать лет вместе. С мужем Романом Беляевым.

– А со своим будущим мужем, заслуженным артистом Северной Осетии Романом Беляевым вы познакомились в театре?

– В театре. Только тогда он еще не был заслуженным артистом. Он был студентом, как и я. Учился на актерском отделении училища искусств. Обучение проходило прямо при театре. А я тогда пришла в театр из училища – на практику. Помню, как Рома  помогал нам в цеху. Приносил все, что ни попросим.

– Он, наверное, уже тогда обратил на вас внимание и помогал, стараясь расположить к себе?

– Позже он мне признался, что влюбился с первого взгляда. А я не сразу его заметила. Потом уже поняла, что это мой человек.

– Как давно вы вместе?

– В театре я работаю вот уже 18 лет. А с Ромой мы 20 лет вместе.

–  Он красиво ухаживал?

– Конечно, красиво. Он же актер. Он так ухаживал, что устоять было просто невозможно…

Сейчас я считаю Рому своим самым лучшим другом. Он мой первый советчик, первый критик. Я не могу представить, что на его месте мог бы быть кто-то другой.

–  То, что вы вместе работаете, вам не мешает?

– То, что вместе работаем, – это здорово. Это-то как раз обеспечивает нам полное взаимопонимание. Рома знает, как тяжело дается выпуск спектакля, потому что сам варится в этом котле.

Папа Ромы Александр Анатольевич – по профессии инженер по техническому оборудованию, настоящий мастер своего дела и заядлый театрал – тоже с пониманием относится к нашей неспокойной работе. Кстати, это он привил Роме любовь к театру, водил его на все премьеры в Музыкальный театр…

Спектакль «Двенадцатая ночь».

– А ваш с Ромой сын Миша тянется к театру?

– Мишка вырос в театре. Ему сейчас 14. И он уже играл эпизодическую роль в спектакле «Дуня» по пьесе Коста Хетагурова. Миша очень ответственно подошел к своей маленькой роли: учил текст, приводил в порядок костюм.

А вообще он увлечен компьютерной техникой. Тяготеет к архитектуре, компьютерному дизайну. Кстати, учится в художественной школе. Как-то участвовал в конкурсе рисунка. Показал мне эскиз. Я его раскритиковала. А потом Миша приходит довольный и говорит: «Меня наградили». Оказывается, он завоевал второе место на конкурсе. А конкурс оценивал Магрез Ильич. Миша был так счастлив, что мой педагог высоко оценил его работу. Мне тоже это было очень приятно.

– Светлана, просветите, пожалуйста, насколько широк диапазон обязанностей театрального художника?

– Театральный художник – это и чертежи к спектаклю, и декорации, и костюмы, и реквизит. Сначала ищешь образ спектакля. Иногда мысли приходят сразу, а порой вообще не знаешь, где они тебя настигнут – на кухне, в общественном транспорте, на улице. Иногда посмотришь на человека – и вот он, образ.

Бывает, что фактура излучает образ. Например, делая эскизы к сказке «Банничик», я оттолкнулась от натуральных материалов. Этот спектакль оформлял мой сокурсник по художественному училищу Алексей Лоскутов. Чего там только ни было – дерюга, мочалки, веревки. На воротнике у царя вместо дорогих каменьев поблескивали  пуговицы. И ведь хорошо получилось!

Или другой пример. Я долго искала и не могла подобраться к образу спектакля «Танец семи покрывал» по пьесе Юрия Ломовцева. В раздумьях перечитывала историю искусств. И там нашла, что дворец Ирода был, оказывается, круглым. От этого и оттолкнулась. В  постановке, если вы помните, на сцене появляется сваренный круглый каркас, зоны, где свет и где тень…

А вообще та идея спектакля, что придумывает художник, не может воплотиться без хорошей команды единомышленников, которые живут, да что там живут – горят спектаклем. Равнодушные в этом участвовать не должны, потому что без любви  все равно ничего не получится.

Спектакль «Дорогая Памелла».

И равнодушных у нас, на самом деле, нет. В театре замечательный свой пошивочный цех, который возглавляет Раиса Ивановна Лысенко. Наши мастерицы сами делают костюмы, красиво вышивают. Знаете, нужен особый талант – найти подход к каждому актеру, убедить его, что костюм идет, что должно быть именно так, а не иначе. Ведь у актеров бывает свое видение. Иногда, правда, стоит и к ним прислушиваться.

Далее, кто еще задействован в этом процессе, – бутафорский цех во главе с Сергеем Гречко. Сергей более 20 лет работает в театре. Он чудесный мастер, настоящий профессионал, скромный, добросовестный человек, который никогда не подведет.

Спектакль «Эти свободные бабочки».

Далее – художественно-декоративный цех, где расписываются декорации, задники, кулисы. Это колоссальная работа. Заведует цехом Нелли Михайловна Герасименко. Помогает ей моя сокурсница по училищу Наталья Андрущак. А всем постановочным процессом заведует наш с Наташей сокурсник Алексей Лоскутов, на котором лежит ответственность за выпуск спектакля.

Спектакль «Сирано де Бержерак».

Есть у нас еще гримерно-пассажерский цех. Это парикмахеры – мама и дочь –  Людмила Михайловна и Катя Токаревы. Иногда они подсказывают, какая к придуманному мной костюму подойдет прическа. Иногда у меня сразу складывается цельный образ. Тогда я даю им эскизы, и они воплощают идею в жизнь. Работа у наших парикмахеров кропотливая, тонкая. Вручную им даже приходится делать усы, бороды.

Не могу не сказать и о столярном цехе, которым заведует Арчил Сабанов. Ему уже за 80, и он настоящий профессионал своего дела

– Я поняла: в театре есть целая группа театрально-художественных специалистов. Все они активно участвуют в процессе рождения спектакля. Но все-таки художник-сценограф обобщает в своем творчестве все художественные профессии театра, руководит процессом создания общего вида спектакля, его внешнего облика. А декораторы, бутафоры, осветители, костюмеры, парикмахеры ему в этом помогают.

Миша Беляев в спектакле «Дуня».

– В театре все вообще взаимосвязано. Мы как одна большая семья, которая живет общей идеей. Вот, допустим, сделаны эскизы. Но актеры их не видели, не видели они и декорации, и костюмы. Бывает, что не всегда роль сразу получается, не находятся нужные краски. Потом выходит актер в костюме на сцену, где уже есть декорации. И… образ найден. А иногда, благодаря актерам, появляются какие-то детали в декорациях. Артисты тоже вносят свои краски. Словом, рождение спектакля – это творчество коллективное. Тем процесс и интересен, что мы вместе создаем.

В чем еще отличие театрального художника от художника, который занимается, скажем, станковой живописью или графикой? В том, что на полотне, если что-то не так, еще можно все исправить. А в нашем деле проколов быть не должно. Иногда выпустишь спектакль, смотришь и думаешь: я бы вот тут сделала по-другому. А исправить уже ничего нельзя. Но ведь без этого нет и роста.

Наша участь – все время быть в поиске новых решений. Кстати, директор театра Владимир Уваров это приветствует, он нам доверяет, не ограничивает в творческих исканиях и в то же время все делает для того, чтобы обеспечить материальную базу спектакля.

– Вы сказали, что знаковым автором для вас является Островский. По Островскому были поставлены оба ваши дипломных спектакля. В каких-то еще постановках произведений Колумба Замоскворечья вы принимали участие?

– Принимала. Это спектакль «Невольницы» по пьесе Александра Островского, который ставил Валерий Попов. В 2006 году Союз театральных деятелей Северной Осетии наградил меня за лучшую сценографию и костюмы к этому спектаклю.

Над спектаклем по драме Островского «Лес» я поработала и в Дигорском театре. Ставила его Роза Ясоновна Бекоева – очень интересный режиссер и замечательный человек. Мне всегда приятно было с ней работать.

– Вы работали с ней не один раз?

– Я преподаю в Колледже культуры историю костюма и технику сцены. Роза Ясоновна тоже там преподает. Когда она выпускала курс театрального отделения спектаклем «Маленький принц», я помогала им оформить постановку. Потом этот спектакль показывали в нашем театре на малой сцене. Мне очень приятно было еще раз поработать с Розой Бекоевой. Знаете, она удивительно преданный своей профессии  человек, буквально живет сценой и, без преувеличения скажу, служит для окружающих примером.

– Когда я общалась с актерами, то часто слышала от них такую фразу: «Я нашел своего режиссера». Или, наоборот: «Я не нашел своего режиссера». А как с этим у театральных художников?

– Точно так же, как и у актеров. Каждый художник должен найти своего режиссера. Ведь зрительный образ спектакля сценограф создает в соответствии с замыслом и постановочным планом режиссера. С полной уверенностью могу сказать, что я нашла своего режиссера. Это Валерий Михайлович Попов – главный режиссер нашего театра.

Мы начали с ним сотрудничать очень давно, когда я еще была студенткой второго курса художественного училища, а он вел театральную студию во Дворце пионеров. Помню, студийцы тогда выпускали сказку, и Валерий Попов попросил меня и двух моих сокурсников помочь оформить спектакль. С этого и началось наше совместное творчество. С тех пор вместе с Валерием Михайловичем мы выпустили уже около 20 спектаклей.

– И один из них – «Эти свободные бабочки» по пьесе Леонарда Гершина. Спектакль в июне этого года был показан в Орле на театральном фестивале «Ludi».

– Да, и весьма успешно. Он был признан лучшим спектаклем на большой сцене, лучшим во всех отношениях.

– И опять это была ваша общая победа. Скажите, Светлана, а над каким из спектаклей вам все же интереснее всего было работать?

– По правде говоря, затрудняюсь ответить. Потому что каждый новый спектакль – это для художника новое открытие. И никогда не знаешь, что у тебя в итоге получится. Каждый спектакль как рожденный тобой ребенок, к которому относишься с неизменной любовью. И это, несмотря на то, что не всегда может нравиться пьеса, автор. Тем не менее, всегда найдешь, за что зацепиться, и будешь работать на результат. Бывает, что все это приходит через слезы, трудности, их преодоление. Но, когда ты видишь, что зритель доволен, что  премьера удалась, ты по-настоящему счастлив. Премьера для театра – всегда праздник!

– А есть какая-то постановка, которую вы просто мечтаете оформить?

– Есть. Это сказка «Снежная королева», которую я люблю с детства. Я вообще с удовольствием работаю над детскими спектаклями. Все, что связано с детьми, приносит мне большую радость. Когда видишь горящие детские глаза, готов горы свернуть. Да и где, как не в сказке, можно оторваться на полную катушку! Что ни говори, все мы родом из детства.

Кстати, о детстве. Мне очень нравиться делать кукол, но, к сожалению, на это совсем не остается времени.

– Поделитесь, пожалуйста, с нашими читателями своими ближайшими планами.

– Ближайшие планы? Все мы сейчас готовимся к 140-летнему юбилею нашего театра. Это самые ближайшие планы, на это направлены все силы. А потом – выпуск новогодней сказки, которая называется «Королевская корова». Я уже работаю над эскизами. Ставить спектакль будет Вячеслав Вершинин. Как видите, все мои планы вращаются по театральной орбите.