Гиви ВАЛИЕВ: «Сначала мечтал стать хирургом, а потом прикипел к театральной сцене»

Ольга РЕЗНИК

Актеру Северо-Осетинского государственного академического театра им. В. Тхапсаева Гиви ВАЛИЕВУ всего-то 28 лет от роду. Несмотря на столь несолидный возраст, он является уже заслуженным артистом Северной Осетии и Кабардино-Балкарии, а также лауреатом всевозможных театральных фестивалей. Но дело не только и не столько в званиях, сколько в невероятной популярности этого молодого, талантливого артиста.

На сцене Гиви Валиев настолько неподдельно искренен, правдив и достоверен, что зрители невольно заражаются подкупающим обаянием его таланта. А талант этот проявляется во всем – во взгляде, пластике и даже красноречивом молчании. Гиви Валиев необыкновенно красиво двигается и замечательно исполняет искрометные кавказские танцы, чему я сама не раз была свидетелем во время гастрольных поездок труппы Осетинского театра в соседние Кабардино-Балкарию и Чечню.

А совсем недавно молодой артист обнажил еще одну грань своего таланта – в рамках проводящегося сейчас во Владикавказе Международного фестиваля искусств «В гостях у Ларисы Гергиевой» он дебютировал как режиссер-постановщик трагедии Федерико Гарсиа Лорки «Кровавая свадьба» на сцене государственного Дигорского драматического театра.

Наша встреча с Гиви Валиевым состоялась буквально через день после премьеры. И разговор, конечно же, первым делом зашел о постановке «Кровавой свадьбы».

– Как случилось, что вы вдруг надумали примерить на себя роль режиссера?

– Случилось не вдруг. Меня последнее время потянуло в режиссуру. Хочу поступать в ГИТИС – на режиссерский. А прежде хотел попробовать свои силы: готов ли я к этому.

– Как получилось, что премьера спектакля состоялась в рамках фестиваля «В гостях у Ларисы Гергиевой»?

– Я пришел со своей идеей поставить «Кровавую свадьбу» в Дигорском театре к художественному руководителю театра Ларисе Гергиевой. Захватил с собой макет, декорации, даже костюмы, которые сделала моя супруга Лариса. Она художник.

Честно говоря, не ожидал, что меня могут так поддержать. Уже через 15 минут Лариса Абисаловна разрешила постановку, сказав, что дает зеленый свет. Это было 21 апреля. Через два месяца спектакль должен был быть сдан. Мне сразу сказали, что его премьера пройдет в рамках фестиваля «В гостях у Ларисы Гергиевой».

А вообще я очень благодарен Ларисе Гергиевой и Анатолию Галаову за помощь и поддержку. Благодарен, что именно сейчас они меня поддержали. Потом я мог бы и перегореть.

Я очень благодарен и труппе Дигорского театра. В связи с тем, что на сцене Театра оперы и балета сейчас проходят фестивальные концерты, репетировать приходилось в позднее время – с десяти вечера до двух-трех часов ночи. Мне очень повезло, что на жизненном пути встретились такие замечательные люди.

Гастроли Осетинского театра в Грозном начались с танца Гиви ВАЛИЕВА.

– Если вы окончите ГИТИС и станете режиссером, то сами, надеюсь, не перестанете играть?

– Нет, что вы. Режиссер – это будет моя вторая профессия. А по первой я –  актер. И думаю, что навсегда им останусь.

Я вообще убежден, что хороший режиссер должен непременно пройти актерскую школу, чтобы знать сцену, нутро актера. Без этого вряд ли что получится. Либо надо быть хорошим психологом, либо вырасти в театре, либо пройти актерскую школу. Четвертого не дано.

– А об актерской профессии вы, должно быть, мечтали с детства?

– Не скажу, что с детства. Детство было заполнено другими драматическими событиями. Я родился и до семи лет жил в Тбилиси. Во время первой войны в Южной Осетии, когда и в самой Грузии начались гонения на осетин, мы приехали в Северную Осетию. Жили в селе Цалык. Там я и вырос, и школу окончил. Там, можно сказать, проходил свои университеты. Дело в том, что до приезда сюда ни по-русски, ни по-осетински я не говорил. А сейчас, как видите,  говорю, в том числе и на всех диалектах осетинского языка.

Одно время я мечтал стать хирургом. И, возможно, по окончанию школы поступил бы в медакадемию. Но в 11 классе я увлекся КВН, был капитаном школьной команды. Хорошо помню тот день, когда команды КВН Правобережного района соревновались в Беслане. Помню, как я ждал этого дня, как готовился, как волновался. Тогда и осознал, что лицедейство мне по душе.

Окончив школу, решил поступать в колледж культуры. Правда, не знал, что там готовят не актеров, а работников досуговых учреждений. В колледже я встретил Тамерлана Сабанова. Он-то и посоветовал мне попробовать поступать на актерское отделение факультета искусств СОГУ. А я, честно говоря, даже и не знал, что в университете готовят актеров.

Прошел все туры, сдал экзамены, поступил. Потом началась бурная студенческая жизнь. В ту пору мы все грезили стать звездами. К пятому курсу иллюзии, конечно, рассеялись. Когда пришел в театр, они и вовсе улетучились.

– А как вы попали в Осетинский театр? Ведь далеко не всем дипломированным актерам это удается.

– В дипломном спектакле «Кровавая свадьба», который ставила художественный руководитель нашего курса Лариса Цебоева, я играл роль Жениха.

– Так с «Кровавой свадьбой» у вас, оказывается, давние отношения?

– Да, мне очень нравится эта трагедия Гарсиа Лорки – накалом страстей, подлинностью чувств… Так вот, к нам на просмотр пришла исполняющая обязанности художественного руководителя Осетинского театра Мадина Григорьевна Плиева. Она мне сказала: «Приходите в сентябре. Мы вас возьмем в театр». Я считаю, что мне сильно повезло.

– И какой была ваша первая роль в театре?

– Я играл Барсука в постановке Валерия Цариева «Заячье счастье». Так в театре и началась моя жизнь – как в сказке.

Хлестаков - мечтатель и ухажер. Сцена из спектакля «Ревизор».

– Зрителям очень полюбился «Ревизор» Гоголя, где вы играете Хлестакова. Расскажите, пожалуйста, о работе над этой ролью.

– «Ревизора» в нашем театре начал ставить педагог Щукинского училища Александр Поламишев (светлая ему память). И мне опять очень повезло. Не было актера на роль Хлестакова. А в то время, когда проходил кастинг, шла репетиция «Заячьего счастья». Естественно, все мои мысли были о кастинге. Хотелось увидеть своими глазами, что это такое. И я увидел. Помню, Залина Малкарова вытолкала меня попробоваться. За кулисами я перекрестился и вышел.

Потом Поламишев сказал: «Хлестакова будет играть Валиев Гиви». В моей фамилии он сделал ударение не на первый, а на второй слог – для москвичей это кажется естественнее. Потом начались репетиции. Поламишев уехал. А доводил спектакль до ума уже Тамерлан Сабанов.

– И, насколько я помню, в 2006 году в номинации «За лучший дебют» вы получили премию СТД. И в том же году на фестивале «Сцена без границ» стали победителем в номинации «За лучшую мужскую роль» и получили профессиональную премию «Театральная маска Осетии».

– Да, было такое.

– Расскажите о ваших последующих ролях.

– Я играл Сигизмунда в постановке абхазского режиссера Валерия Кове «Жизнь есть сон» по Кальдерону. И мне опять повезло. Я вообще по жизни везунчик. Поначалу я был назначен дублером. Потом мы стали с Асланом Тигиевым вдвоем играть роль Сигизмунда.

Очень ответственно было показывать этот спектакль в Абхазии, где он идет уже 20 лет. Отправляясь туда на гастроли, мы даже декорации с собой не брали, играли, используя их декорации. А в Абхазии есть свой Сигизмунд, которого очень любят зрители. Но и мы не ударили лицом в грязь. Наш спектакль абхазам тоже понравился.

Позже я играл роль Ирбега в спектакле по пьесе Асахмата Айларова «Я тебя люблю, потом Жадова в «Доходном месте» Островского. Ставил спектакль Петр Глебович Попов – профессор кафедры режиссуры ГИТИСа. Жадов – натура цельная, борец за справедливость. Я вообще никогда не играл отрицательных персонажей.

– Кроме Хлестакова.

– А, по-моему, Хлестаков положительный. Вокруг него сплошь люди отрицательные, они хотели, чтобы их обманывали, и он их обманывал. А Хлестаков сам всего лишь озвучивал в пьяном виде свои мечты. Мечтал о деньгах, хорошей карете.

– Ну, в общем-то, это мечты современного молодого человека, если, конечно, заменить карету иномаркой.

– На то она и классика.

– Скажите, а спектакль «Черная бурка» по философской пьесе-притче Георгия Хугаева для вас, должно быть, знаковый?

– Еще какой знаковый. Вообще в моей жизни было пока два таких знаковых спектакля – «Ревизор» и «Черная бурка». «Ревизор» – это начало. А «Черная бурка» – продолжение, когда я уже знал, что такое сцена.

В роли пастушьего пса Тузара. Сцена из спектакля «Черная бурка».

– «Черная бурка» – спектакль необычный, интересна постановка режиссера из Нальчика Казбека Дзудтагова, который, к сожалению, рано ушел из жизни. Актерам приходится играть животных, среди которых кипят настоящие людские страсти. И все-таки это животные с присущей им пластикой. Пластика, движения пастушьего пса Тузара, роль которого вы играете, просто завораживают зрителей. Откуда такая гибкость, такое вживание в образ?

– В университете у меня был очень хороший педагог – Виктор Махарбекович Засеев, актер конного театра «Нарты». Он давал на пластику большие нагрузки… Виктор Махарбекович погиб во время схода ледника Колка вместе со съемочной группой Сергея Бодрова.

Работая над ролью пса Тузара, я понимал, что нужно будет изображать звериную пластику. Поэтому купил щенка, которого назвал Тузар, и наблюдал за ним, за каждым его взглядом, за тем, как он радуется, обижается. А обижался он знатно – мог целый день ничего не есть. Все это я и перенес на сцену.

Актер должен быть, как пластилин. Наблюдать за животными, изображать их повадки нас учили еще на втором-третьем курсах. В современном театре пластика очень важна. Актеры должны не только произносить тексты, но и уметь говорить телом.

– Нетрудно было изображать животных?

– С такими партнерами – нет. Вот, например Индира Бацазова, которая играет роль волчицы Чобры. Она сама по себе очень пластичная, всегда готова привнести в роль что-то новое. В результате у нас получился хороший тандем.

В 2009 году по линии СТД спектакль «Черная бурка» был отмечен как лучший спектакль года, а мы в Индирой стали победителями в номинации «За лучший дуэт».

– А в Кабардино-Балкарии в номинации «За лучшую мужскую роль» вы получили премию театрального фестиваля «Южная сцена». Что лишний раз подтверждает то, что с ролью вы замечательно справились. Скажите, Гиви, а в жизни вы на кого из своих персонажей больше похожи?

– Ой, даже не знаю. Правда, не знаю. Со стороны, говорят, виднее. Я требователен к себе и другим. Хочу, чтобы ко мне относились так же, как я отношусь. Не терплю, когда незаслуженно кого-то обижают, себя никому не даю в обиду незаслуженно. Друзей не теряю…

Пока репетиции. Ромео - Гиви ВАЛИЕВ, Джульетта - Ирина БОЦИЕВА.

– Некоторое время назад я с удовольствием присутствовала на репетициях  трагедии «Ромео и Джульетта», где вы играли роль Ромео. Спектакль так и не был сдан. Но роль Ромео вам удавалась. И чувствовалось, что вам близок этот образ.

– Да, спектакль не был сдан. Очень хотелось бы, чтобы он вошел в репертуар, пока я не состарился. Жду, когда начнем над ним работать. Мне очень нравилось решение режиссера Тамерлана Дзудцова. Казалось бы, после фильма Франко Дзеффирелли уже нечего сказать. Но мы пытались найти что-то между строк.

– В одном из интервью, когда вам пожелали в будущем примерить на себя роль Отелло, которую блистательно играл на осетинской сцене Владимир Тхапсаев, вы ответили, что лучше Ромео. А как насчет Гамлета?

– Теперь уже я сильно хочу сыграть эту роль. Наверное, уже дорастаю до Гамлета.

– Поделитесь своими творческими планами.

– Очень хотел бы сыграть роль Хасана, сына Гошамы в пьесе «Афхардты Хасана» Дабе Мамсурова. Там поднята тема борьбы за человеческое достоинство, тема справедливой мести.

– Вы считаете, что месть уместна в нашей жизни?

– Негодяев, если есть возможность, надо наказывать. Кстати, мне очень близок и образ Тимона Афинского. Когда мне будет лет 40, я бы хотел эту роль сыграть

–  Удивительно, но эта пьеса Шекспира была ведь совершенно «непостановочной».  А наш Георгий Доментьевич Хугаев поставил по ней замечательный спектакль. Тема, затронутая Шекспиром, как он сам рассказывал, тоже в какой-то промежуток жизни легла ему на душу. А как режиссер какие идеи вы хотели бы проповедовать? Что вас волнует?

– Волнует многое. Я почему выбрал для постановки «Кровавую свадьбу»? Потому что в ней – настоящие чувства, любовь, из-за которой проливается кровь. Сегодня страсти не в моде, браки все больше совершаются по расчету. Увы…

А мне бы хотелось показывать настоящие чувства, вообще все настоящее. Спектакль должен о чем-то важном говорить, может быть, призывать к совести. Если хоть один человек, посмотрев, к примеру, «Черную бурку», стал лучше, добрее, то мы свою миссию выполнили.

Пусть со сцены льется больше любви (в самом широком смысле этого слова). Ведь это же ненормально, когда кому-то становится плохо оттого, что другому человеку хорошо.

– Это называется «зависть». А вы с ней часто встречаетесь?

– Зависть имеет место быть. Но меня она только больше подстегивает к новым походам.

– Мы так много сейчас говорили о любви. Расскажите о своих любимых людях, своей семье.

– Семья у меня замечательная. Родители, брат всегда рядом, всегда и во всем меня поддерживают. Даже, когда я выбрал актерскую профессию, они меня не отговаривали, а, наоборот, поддержали.

То же самое могу сказать и о своей жене Ларисе. Она с пониманием относится к моей профессии. Когда я работаю над ролью, ограждает от бытовых проблем. Она художник, человек творческий. Она понятна мне, я – ей. Все свои работы я посвящаю своей любимой супруге.

– Ну, что ж, приятно это слышать. Замечательно, когда у человека есть любимое дело, которому он служит, и когда у него крепкая семья, надежный тыл. Мы желаем вам, Гиви, большого человеческого счастья и новых творческих успехов.