Терское казачество в период революций и гражданской войны 1917-1921 гг. Часть вторая

Эдуард БУРДА

В феврале 1918?г. в свою завершающую стадию вступила политическая борьба в Терской области. В это время во Владикавказе проходили заседания войскового круга VI-го созыва, на которых обсуждался вопрос о власти в крае. Войсковой атаман есаул Лев Ефимович Медяник и члены войскового правительства подали в отставку, поскольку, как заявил атаман, «от нашей работы сейчас, благодаря отрицательному отношению к нам населения, нет никакой пользы»

Круг принял отставки и решил вместо правительства избрать временный исполнительный комитет в составе 12 человек [45, с. 61]. Его председателем избрали М. И. Гужеева. На круге также были избраны новые начальники войскового штаба, Пятигорского, Гребенского, Моздокского и Сунженского отделов войска и 1-го Сунженско-Владикавказского полка. Примечательно, по нашему мнению, что в специальном постановлении круга объявлялось об образовании вместо прежних органов местного казачьего управления отдельских, станичных и хуторских Советов казачьих депутатов [45, с. 64].

Бывший атаман Терского казачьего войска Лев Ефимович Медяник во время следования по Военно-Грузинской дороге 8 марта 1918 года был захвачен ингушами и вскоре убит вблизи аула Галашки.

16 февраля, спустя всего несколько дней после начала работы войскового круга, в г.?Пятигорске открылся II-й съезд народов Терека. Его делегаты потребовали немедленного закрытия и роспуска круга. Во Владикавказ на круг от имени съезда была послана телеграмма, в которой в категоричной форме говорилось: «Делегатам круга, имеющим полномочия работать с нами, немедленно прибыть в Пятигорск, делегатам, не имеющим таких полномочий, немедленно разъехаться по домам; бывшему войсковому правительству быть на своих местах до принятия от него власти и войскового имущества законным избранникам от терского казачества»[46, с. 120.].

Характерно, что представители казачьей фракции на съезде одними из первых заявили о признании власти Советов. Выступивший по этому поводу казак Поморцев заявил: «Фракция казаков признает власть авторитетную, покоящуюся не на штыках и грохоте пушек, а на общем доверии, уважении и подчинении. Власть должна быть советской… Но раз у нас будут Советы, то мы должны признать и власть Народных Комиссаров» [43, с. 170]. В пользу признания СНК и провозглашения Советской власти в Терской области высказалось и подавляющее большинство делегатов от горцев, включая и прибывших на съезд представителей чеченцев и ингушей. На заседании съезда 4 марта основная масса его участников, отвергнув предложение эсеров и меньшевиков о созыве в области местного Учредительного собрания, 220 голосами против 22 при 44 воздержавшихся проголосовала за признание Совнаркома[43, с. 170]. Об этом важном политическом решении было телеграфно сообщено в СНК [46, с. 120].

Провозгласив Терскую советскую народную республику, делегаты съезда в качестве высшего органа власти в крае избрали Терский областной Народный совет, а высшим исполнительным органом — Терский Совет Народных Комиссаров.

В процессе установления Советской власти на Тереке была одна важная особенность, заключавшаяся в том, что в рассматриваемый период и казаки, и горцы в своем подавляющем большинстве рассматривали провозглашение новой власти в области, прежде всего, как реальное средство, реальный путь прекращения межнационального вооруженного противоборства. О ее собственно политической сущности, конкретном содержании многие сильно не задумывались. В плане представительства в Терском Совнаркоме различных политических партий положение было таким: подавляющее большинство его членов, 11 человек, являлись меньшевиками и эсерами, и только трое были большевиками. Еще более сложная и даже запутанная ситуация наблюдалась в Терском Народном Совете, депутаты которого были избраны не по политическому, а исключительно по этническому признаку — от горцев и казаков. В сложившемся положении практически все они в определяющей степени выступали за провозглашение Советской власти в крае не столько по ее политической сущности, сколько по формально юридической форме, преследуя при этом вполне определенные собственные политические цели. Такое положение дел во многом объяснялось очень сложной межэтнической ситуацией в области и сохранением очень сильного недоверия между казачеством и частью горского населения, большой настороженностью в их взаимоотношениях.

Так, приехавшие со съезда делегаты-казаки рассказали на Войсковом круге, как жестоко отстаивали свою позицию большевики и как лебезили перед ними союзники из «левого» блока, готовые на любые уступки ради удержания власти. Жесткую позицию по отношению к казачеству держали и иногородние — надеявшиеся на передел казачьих наделов, они были готовы идти за кем угодно, громче всех, ругая казаков за «отсталость и тайную контрреволюцию». Предав казачество, крестьяне своими руками создали самую важную предпосылку будущей разгромной коллективизации 1930 года. Но это будет позже. А на пятигорском съезде представители иногородних по части непримиримости переплюнули даже эсеров, бурно поддерживая речи о необходимости «потеснить народ-помещик». На съезде был принят закон о социализации земли, по которому у Терского казачества отчуждались десятки тысяч десятин земли. Съезд также постановил распустить все казачьи части и приступить к формированию Красной Армии.

Вскоре после съезда на Тереке пал и последний важный опорный пункт антисоветских сил — столица Терского казачьего войска г. Владикавказ. На рассвете 11 марта в городе произошло вооруженное восстание местных просоветских сил. Красногвардейские отряды атаковали основные правительственные силы в лице 2-й сотни генерала Рудсона, находившейся на железнодорожном вокзале. После ожесточенного боя между противниками начались переговоры. В результате была достигнута договоренность о прекращении огня и свободном пропуске бойцов 2-й сотни с холодным оружием из города. Но после их погрузки в вагоны они были отвезены от вокзала на небольшое расстояние и были расстреляны. Спастись удалось только семерым [44, с. 53]. После падения Владикавказа какое-либо серьезное сопротивление в крае антисоветских сил практически прекратилось. Небольшие локальные его очаги сохранялись только в Кизлярском отделе, где действовал офицерский казачий отряд полковника Бочарова, и в долине реки Сунжи, где Советскую власть не признали казаки Михайловской и Самашкинской станиц [44, с. 53]. Но на общий ход развития политических событий в области они никакого реального влияния оказать не могли.

После II-го съезда народов Терека началось проведение изъятия земли у казаков. В станицах были созданы земельные советы из представителей неказачьего населения. На состоявшемся в 1-й половине апреля 1918 года во Владикавказе казачьем съезде, который был объявлен VII-м Войсковым кругом, подавляющее большинство делегатов выступило против решения 2-го съезда народов Терека. Однако, сил для борьбы у казаков не было как и не было оружия [18, с. С. 81].

В июне 1918 года казаки, доведенные до предела бесчинствами большевиков, начали открытое выступление. Поводом послужило решение III-го съезда народов Терека, проходившего с 22 по 29 мая 1918 года в городе Грозном, о выселении из 4 станиц казаков Сунженского отдела и передаче их земель (более 35 тысяч десятин) верным советской власти ингушам.

Итак, 29 мая 1918 года съезд принимает резолюцию по земельному вопросу, где решено: «В первую очередь удовлетворить безземельных горных жителей Ингушетии, Осетии, Чечни, Балкарии и иногородних из запасного земельного фонда. Земельный фонд создавался путем уничтожения чересполосицы и от избытков после распределения земли по установленной уравнительной норме и частновладельческих земель. Кроме того, комиссару земледелия предлагалось приступить к урегулированию чересполосицы путем переселения для урегулирования национальных границ. В первую очередь в целях уничтожения чересполосицы переселить станицы Сунженскую, Аки-Юртовскую, Тарскую, Фельдмаршальскую. Должны быть приняты меры по предварительному созданию условий для переселенцев» [47, с. 104].

Комиссаром по земледелию был избран левый эсер Ю. Г. Пашковский, ставший 20 июня 1918 года председателем Совнаркома Северо-Кавказской республики[48, с. 204]. На Тереке стал «апробироваться опыт» работы большевиков с казачеством Дона и Кубани. В казачьи станицы посылались отряды, которые грабили и расправлялись с недовольными новой властью. Станичные земли и имущество, отобранные у терских казаков в нарушении декрета «О земле», раздавались чеченцам и ингушам за «поддержку и верное служение советам». Так, бывший царский министр В. Н. Коковцев вспоминал в своих мемуарах, как прибывший из Пятигорска революционный отряд в количестве 150 человек совершенно спокойно разоружил станицу Кисловодскую, в которой проживало 6 тысяч казаков [49, с. 490].

Почувствовав беззащитность казачьего населения, «советские» горцы стали проявлять «инициативу» — казаки вырезались семьями, оставшиеся в живых выбрасывались из домов. Уничтожались православные храмы и кладбища. Все это находило горячую поддержку у инициатора расказачивания на Северном Кавказе — чрезвычайного комиссара юга России Г. К. Орджоникидзе [36, с. 257].

Кровавые события зимы-весны 1918 года вызвали резкие перемены в настроениях основной массы Терского казачества. Колебавшиеся до этого казаки, ощутив на себе явно неприкрытое антиказачье направление в политике местных органов советской власти — передел земли не в свою пользу, продовольственные реквизиции, частичную или полную конфискацию имущества, устранение неблагонадёжных и постоянную угрозу попасть в их число, начали постепенно переходить в антибольшевистский лагерь, организовывать летучие партизанские отряды.

Выдвинув своего лидера — меньшевика, казака-осетина, инженера по образованию Г. Ф. Бичерахова, бывшего в то время председателем Моздокского отдельского совета, казачество повело борьбу за места в Моздокском Совете, вытесняя рабочих и солдатских депутатов. Таким образом, налицо парламентские методы борьбы с целью захвата власти. И в первый момент Г. Бичерахову это удается.

В ответ на создание отрядов Красной армии Совет Терского казачьего войска организует свои боевые силы самообороны, командующим которых был назначен полковник Семен Георгиевич Бочаров. Его заместителем казачья фракция Съезда народов Терека назначает полковника С. А. Соколова, начальником штаба — полковника В. Ф. Белогорцева. Полковнику С. Г. Бочарову было поручено организовать боевые силы казаков, разделив для удобства территорию Терской области на пять линий. На должности начальников линий были назначены: Сунженской — полковник Н. А. Долгов, Владикавказской — полковник А. Д. Данильченко, Кизлярской — полковник Ф. М. Урчукин, Моздокской — полковник Т. М. Рымарь, Пятигорской — полковник В. К. Агоев.

Трагическая случайность помешала полковнику Бочарову подготовить восстание в полной мере. Вскоре он был арестован как заложник и в октябре убит. Таким образом, созрели условия для вооруженного конфликта.

Тем временем события в области развивались так стремительно, что восстание началось фактически без подготовки. Так, 5 июня 1918 года ингуши, подстрекаемые большевицкой фракцией съезда, напали на станицу Тарскую Сунженского отдела. Это вызвало возмущение казаков соседних станиц и волнение во владикавказском гарнизоне. На следующий день во Владикавказе на плацу перед казармами во время выступления был убит председатель Совета Народных комиссаров Терской республики Ной Буачидзе, а на хуторе Тарском устраивается митинг, на котором выносятся постановления о наступлении на Ингушетию и свержении власти большевиков. Чувствуя, что восстание может начаться стихийно и желая придать ему организованный характер, казачья фракция объявляет о созыве на 20 июня в Моздоке съезда казаков. Тем временем 13 июня, со стороны Кубанской области отряд полковника А. Г. Шкуро совершил налет на Кисловодск.

Все эти события сильно обозлили большевиков, и они перешли к ответным действиям. Члены казачьей фракции были объявлены контрреволюционерами. 14 июня полковник Бочаров был арестован. Новым командующим терскими войсками был назначен генерал-майор Э. А. Мистулов.

Почти в один день восстали такие станицы, как Георгиевская, Незлобная, Подгорная, Марьинская и Бургустанская. 18 июня в Моздокском районе поднялись казаки станицы Луковской, которые после кровопролитного боя овладели городом Моздоком, началось формирование боевых сотен. На слуху были фамилии офицеров, ставших во главе восстания. Это генерал-майор Мистулов, полковники Барагунов, Вдовенко, Соколов, Рымарь, Белогорцев, Данильченко, Беликов, братья Агоевы, Хабаев, есаул Гажеев. Все эти события по времени совпали с началом 2-го похода Добровольческой армии генерала А. И. Деникина на Кубань.

23 июня 1918 года в городе Моздоке собрался казачье-крестьянский съезд Советов, который принял постановление о полном разрыве с большевиками. Основной лозунг съезда был — «За Советскую власть без большевиков». На съезде было организовано Временное народное правительство Терского края, которое возглавил левый эсер Георгий Бичерахов[15, с. 591.]. Его помощником был избран 26-ти летний полковник Н. Бухановский, пользовавшийся огромным авторитетом у казаков.

К началу июля 1918 года восстание распространилось почти по всем казачьим станицам Терека. Красные части, возглавляемые бывшим штабс-капитаном Егоровым, отошли к Минводам и образовали фронт на реке Золке. Восставших активно поддерживали многие осетинские аулы и селения, уже успевшие узнать все «прелести» большевистской политики. Открытое дружелюбие и поддержку проявили также кабардинцы из отрядов ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова, чей штаб располагался в станице Солдатской. Его отряд надёжно прикрывал левый фланг восставших.

Политическая окраска руководящего органа восстания наложила отпечаток на весь его ход. На протяжении июля Совет, руководимый Г. Ф. Бичераховым, вел безуспешные переговоры с краевым Советом Народных Комисаров, а затем с собравшимся во Владикавказе IV съездом народов Терека. Признавая Советскую власть, Совет требовал изменений политики СНК в отношении терских казаков, прекращения репрессий, возвращения оружия и отставки наиболее запятнавших себя комиссаров.

К этому времени на Тереке уже сформировалось восемь фронтов: Прохладненский, Курский, Кизлярский, Грозненский, Владикавказский, Сунженский, Котляревский и Бургустанский[18, с. 82.]. В этой обстановке 23 июля 1918 года во Владикавказе открылся IV чрезвычайный съезд народов Терека. Революционное крыло IV съезда «обратилось к рядовому казачеству с призывом не поддаваться провокации, отстаивать политику мира и дружбы». По предложению чрезвычайного комиссара юга России Г. К. Орджоникидзе в район боевых действий (Прохладная-Котляревская) выезжала специальная делегация для переговоров о мирном решении всех вопросов. В Моздок была также послана делегация с предложением мира. В ответ на предложение съезда об установлении мира штаб Бичерахова предъявил ультиматум: немедленно снять с Прохладненского фронта все красноармейские части, отвести с фронта бронепоезд, сдать все замки от пушек, удалить с занимаемых постов военного комиссара Терской области Бутырина, комиссара земледелия Пашковского, комиссара внутренних дел Фигатнера и т.д. Получив ультиматум от Бичерахова, съезд большинством голосов решительно отверг требования казачье-крестьянского правительства.

Переговоры были прерваны, и 24 июля 1918 года во Владикавказе произошло восстание, поднятое полковниками И. Н. Беликовым и С. А. Соколовым. Бои за город продолжались 11 дней. Часть членов СНК была захвачена восставшими, но затем отпущена. Оставшиеся депутаты Народного съезда, ввиду ликвидации СНК, выделили из своего состава Исполнительный комитет, который возглавил Терскую республику и владикавказское восстание, назначив командующим всеми вооруженными силами республики генерала Мадритова. Однако вскоре Комитет и командующий армией оставили Владикавказ, подвергнувшийся разграблению со стороны ингушей. Разогнанный во время восстания СНК с приходом красных частей в город был восстановлен. Прибывший в Моздок Исполнительный комитет при содействии Г. Ф. Бичерахова объявил себя временным народным правительством Терского края, подчинив своей власти Казаче-крестьянский совет и взяв на себя руководство восстанием. В середине сентября в Моздоке был созван новый Казачье-крестьянский съезд Терского края, призванный решить принципиальные вопросы устройства построения власти.

В августе начались ожесточенные бои в районе Грозного, где три станицы — Грозненская, Ермоловская и Романовская — почти три месяца отбивались от интернациональных батальонов и полков красной армии. Образцом стойкости на Тереке стала многострадальная станица Бургустанская, которая выдержала почти за семь месяцев осады 65 кровопролитных боёв, — сожжённая и разграбленная, она получила название «казачьего Вердена».

Чрезвычайный комиссар юга России Г. К. Орджоникидзе в августе 1918 года направляет в Сунженские станицы группу большевиков с задачей поднять казачество в защиту Советской власти. Благодаря их усилиям к ноябрю 1918 года против восставших уже действовало около 7 тысяч штыков и сабель при 20 орудиях и 30-ти пулеметах. Эти отряды получили общее название «Советских войск Сунженской линии» и сыграли большую роль в подавлении восстания в сунженском отделе, а также в снятии осады с Грозного [15, с. 591].

Большевики во главе с Г. К. Орджоникидзе пытались прекратить кровопролитие, однако IV съезду народов Терека пришлось объявить войну бичераховцам, так как посланная к ним делегация привезла неприемлемые требования: разоружение Советской власти и отставки наркома по военным делам Бутырина и наркома земледелия Пашковского. Любопытно, в работе съезда принимала участие делегация Моздокского совета.

Таким образом, началась Гражданская война. Разобрана железная дорога к Владикавказу, под городом идут бои, 13 тысяч восставших казаков штурмуют Грозный, Кизляр. Показательно, что среди восставших станиц упомянутые выше Сунженская, Тарская, Аки-Юртовская.

Убит председатель Нальчикского Совета левый эсер А. И. Сахаров, убит ненавистный многим казакам комиссар земледелия Ю. Г. Пашковский, однако очевидно и колебание казачества — после расстрела Пашковского бывших с ним товарищей повели в станицу Александровскую. Конвой получил приказ по дороге их расстрелять. Но по пути большевичка А. Блюменталь и другие большевики распропагандировали казаков, и те вернулись в станицу Змейскую, отказавшись выполнить приказ. Офицерам самим пришлось расстрелять большевиков.

Восстание к тому времени приобретает такие масштабы, что даже симпатизировавшие Советской власти горцы предпочли выжидать исход борьбы [50, с. 104]. Еще немного, и падет Владикавказ, что может решить судьбу Северного Кавказа. И Г. К. Орджоникидзе предпринимает шаг, подсказанный ему прекрасным знанием межнациональных отношений на Северном Кавказе. Пробравшись через перевалы в горную Ингушетию, в селение Базоркино, через посредство председателя Ингушского национального совета Вассан-Гирея Джабачиева — бывшего чиновника царского министерства земледелия, одного из немногочисленной ингушской интеллигенции, Орджоникидзе обращается к многотысячному собранию ингушей. Он обращается к ним от имени Советской власти и просит помочь ей с оружием в руках, за это она готова выполнить решения III съезда народов Терека о выселении казаков с земель и передачи ее ингушам. Долго упрашивать не пришлось — все способные носить оружие ингуши объединились в отряды и ударили в тыл по казачьим станицам [50, с. 106]. Этот удар отвлек казаков от штурма Владикавказа и Грозного, бросившихся защищать свои семьи и имущество. Подобное обращение было послано большевиками и осетинам, однако автор не встретил ни в одном источнике пока, какова была реакция осетин на него. В это же время, в августе 1918 года Асламбеком Шериповым была сформирована Чеченская Красная армия, дравшаяся под Грозным. Эти события решили исход движения Г. Бичерахова. Вновь собравшая силы Советская власть подавила мятеж к ноябрю 1918 года. А еще в сентябре злосчастные станицы были разоружены, и земельный вопрос был решен горцами силой. Что, несомненно, послужило поводом определенного недовольства Советской властью казаками.

Однако это не помешало А. З. Дъякову к ноябрю 1918 года в Сунженском отделе сколотить 7-тысячный отряд казаков, входивших в состав Красной Армии. Вторым крупным отрядом красных казаков, сформированным из жителей станицы Государственной (около 1500 человек), командовал В. И. Кучура [15, с. 67, 202, 401, 584].

К началу сентября восставшие оказались в сложном положении: не было ни денег, ни оружия, ни техники. Единственным источником получения оружия и боеприпасов был город Баку. Здесь в это время находился брат Георгия Бичерахова — казачий генерал Лазарь Бичерахов, переправлявший через Старо-Терскую пристань буксиры с винтовками и патронами. Как могли, помогали терцам «волчьи сотни» полковника А. Г. Шкуро, открывшие против Советов фронт в районе Кисловодска[51, с. 204.].

Связь восставших с Добровольческой армией установилась только в сентябре 1918 года. Так, 9 сентября 1918 года для связи с терцами, в распоряжение генерала Д. Ф. Левшина был послан генерал И. Н. Колесников с небольшой суммой денег. Последнему командованием Добровольческой армией предписывалось добиваться установления на Тереке единоличной атаманской власти. В результате на Тереке образовались два центра руководством восстанием: первый в Прохладной, во главе с командующим войсками полковником Н. К. Федюшиным, который заменил раненого генерала Э.А. Мистулова, бывшим председателем Войскового круга П. Д. Губаревым и Д. Ф. Левшиным, второй — в Моздоке, во главе с Г. Ф. Бичераховым и эсеровским комитетом. В итоге начинания терского командования, призванные укрепить фронт и повысить боеспособность армии, разбивались о противодействие Моздокского правительства. Результатом противостояния двух центров стала организационная незавершенность структуры терской армии: на фронте бились отдельные отряды ополченского характера, восставшие служили посменно, зачастую обнажая фронт, испытывая недостаток в боеприпасах. Под влиянием этих условий и при постоянном воздействии большевистской пропаганды дух терцев падал. Некоторые станицы целиком или частично переходили на сторону большевиков.

«Достойно удивления, — писал впоследствии А. И. Деникин, — как при этих условиях — без дисциплины, без денег, без боевых припасов, почти в полном окружении — в течение пяти месяцев командный состав и лучшая часть казачества находили силы продолжать борьбу. Дрались и умирали, не теряя веры в свое дело и конечный его успех» [52, с. 148-149].

Ведя бои с переменным успехом, отряды терцев постоянно меняли свой состав, доходивший в среднем до 12 тысяч человек при 40 орудиях. К осени 1918 года наиболее боеспособные отряды терцев занимали следующее положение: станица Зольская в переходе от Пятигорска — командующий полковник В. К. Агоев, позиции в переходе к югу-востоку от Георгиевска — полковник Г. А. Вдовенко. Отдельные терские отряды прикрывали войско с севера у Курской и с юга от Владикавказа — у Котляревской. Бои шли у Грозного и Кизляра. Против Владикавказа стояли осетинские сотни полковника Я. Хабаева. Большую Кабарду и Нальчик занимали осетинские и кабардинские отряды Г. А. Кибирова и З. Даутокова-Серебрякова. Так, воспользовавшись тем, что красные части отвлечены в боях с повстанцами, ротмистр Заурбек Даутоков-Серебряков со своим отрядом занял Баксанский округ и направился к Нальчику. 7 октября 1918 года Серебряков занял Нальчик и учинил расправу над партийными и советскими работниками. Своим рейдом он на время отвлек силы красных частей, действовавших на левом фланге восставших [18, с. 84]. Следует заметить, что в отличие от ингушей и чеченцев, черкесы, кабардинцы, карачаевцы и осетины в большинстве своем поддержали казаков в их борьбе против большевистского режима.

Под давлением наступавшей с запада Добровольческой армии большевики вынуждены были пробивать себе путь на восток через Моздок и Кизляр, предприняв в начале ноября серьезное наступление в этом направлении двумя колоннами: от Георгиевска на Моздок и от Пятигорска на Прохладную. Терские казаки вынуждены были отступать, не оказывая серьезного наступления. Из-за отсутствия подкреплений, отвлеченных к Моздоку, вскоре был оставлен Грозный, а затем снята осада Кизляра[52, с. 149.].

Наместо смещенного терским правительством 17 октября 1918 года командующего Казачье-крестьянской армией полковника Н. К. Федюшкина был назначен до конца не оправившийся от ранения генерал Э. А. Мистулов. На совместном заседании Временного правительства и Казаче-крестьянского съезда было решено объявить в крае всеобщую мобилизацию, однако мера оказалась явно запоздалой и не повлияла на ход боевых действий: сказывалось отсутствие боеприпасов, деморализация и самовольное оставление казаками позиций. Усугубил положение временный выход из строя наиболее авторитетных казачьих воинских начальников — полковников В. К. Агоева (ранен) и Г. А. Вдовенко (заболел).

Самые трагические дни начались для восставших в ноябре, когда красные ввели в бой 1-ю Ударную Советскую Шариатскую Колонну. По своему составу колонна была интернациональной. В её состав входили Выселковский, Дербенский и Таганрогский стрелковые полки, Кубанский кавалерийский полк, отряды, состоявшие из кабардинцев, балкарцев, осетин, черкесов. Интернациональным был и командный состав шариатской колонны. Командиром её был назначен украинец (из казаков) Г. И. Мироненко, комиссаром — русский Н. С. Никифоров. Туземными, то есть горскими, частями, входившими в состав Советской Шариатской Колонны, командовал кабардинец Н. А. Катханов. Командиром одного из полков колонны являлся осетин С. Тавасиев. Шариатская колонна первой порвала фронт восставших 2 ноября 1918 года. Имея двукратное численное превосходство, красные части вытеснили казаков полковника В. Агоева из Зольской, а Дербентский полк красных заставил Даутокова-Серебрякова отступить. 9 ноября 1918 года восставшие оставили станицу Прохладненскую. Последний казачий резерв — два конных полка, ценой собственных жизней обеспечили отход отрядам повстанцев к станице Черноярской. Командующий войсками восставших терцев генерал-майор Эльмурза Мистулов, отдав свой последний приказ об отступлении, не выдержав позора поражения, застрелился [18, с. 83]. В оставленной им на имя полковника Кибирова записке говорилось: «Дзамбулат и все мужественные духом терцы! Надо бороться с нашими врагами. Бог даст, будет помощь со стороны Деникина. Моё тело отвезите на кладбище и без всяких излишеств в возможно кратчайший срок предайте земле. Эльмурза» [53, с. 1].

Таким образом, Терское восстание было подавлено. Перед тем, как оставить Моздок, правительство передало власть триумвирату, в который вошли Г. Ф. Бичерахов, Букановский и новый командующий войсками генерал-майор И. Н. Колесников. Вскоре вся территория Терского войска вновь оказалась под контролем большевиков.

После того, как повстанцы оставили станицу Прохладную, красные части в течение трех недель «очищали» пространство от станицы Солдатской до города Моздока. Остатки войск восставших рассеялись по Северному Кавказу. Так, около двух тысяч терцев во главе с новым командующим И. Н. Колесниковым и правительством направилась к Петровску в Дагестан. Отряды полковников Б. Н. Литвинова, В. К. Агоева, З. Даутокова-Серебрякова и Г. А. Кибирова общей численностью около 4 тысяч человек вышли через горы южнее Баталпашинска на соединение с Добровольческой армией А. И. Деникина[51, с. 204-205.].

В Пятигорском отделе решительные действия полковника А. Г. Шкуро привели к значительным успехам — в формируемые им полки стягивались не только казаки, но и горцы. Еще в сентябре 1918 года А. Г. Шкуро смог собрать значительные силы, объединенные в две дивизии — Кавказскую (полки 1-й и 2-й партизанские, 1-й и 2-й Хоперские, 1-й и 2-й Волжские) и Туземную горскую (полки 2-й и 3-й Черкесские, 1-й и 2-й Кабардинские, Карачаевский полк и Осетинский дивизион).

Подчиняясь приказу А. И. Деникина, 27 сентября 1918 года Шкуро провел эвакуацию жителей и учреждений Кисловодска и перебросил свои полки к станице Баталпашинской Кубанской области [9, с. 93-94]. Таким образом, в ноябре 1918 года Советская власть вернулась на территорию всей Терской области, но ненадолго.

АПН, 21.10.2010