Святыни не продаются

Вообще-то это великое существительное не терпит множественного числа — и по законам грамматики, и по сути, и по жизни. Да, мы живем в России, работаем во имя ее, любим, воздавая по заслугам и прощая грехи. Но не должно это славное имя страны заменять то слово РОДИНА, которое с детства входило в нас вместе с материнской колыбельной. Вместе со школой — кладезем знаний, а не организационных заморочек. Вместе с именами и лицами солдат Победы. Вместе с голосом Левитана. Вместе с БАМом, целиной и даже «картошкиными каникулами» в вузе…

Это было что-то громадное, надземное, святое — и вместе с тем ощутимо близкое, как качели во дворе. Ей посвящали стихи, не задавленные словесными выкрутасами, песни, в которых, между прочим, «наше слово гордое — товарищ — нам дороже всех красивых слов» (да простят меня господа, нашенские и закордонные!).

Ты знаешь, я думаю, все-таки Родина —

Не дом городской, где ты празднично жил,

А эти поселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил…

Так писал Константин Симонов.

Ему вторила Маргарита Алигер:

Родина, мне нет другой дороги.

Пусть пройдут, как пули, сквозь меня

Все твои раненья и тревоги,

Все порывы твоего огня…

А вот что говорила недавно покинувшая мир земной, царство ей небесное, Фатима Салказанова: «Я думаю, чем больше у человека родин, тем он богаче». Ну, сколько людей — столько мнений.

Думаю, что, приобретая относительную свободу слова, общение в Интернете, новые технологии в разных областях, «обновленные» старые киноленты и спектакли, мы так же непрестанно нечто очень важное теряем. И тут даже речь не о советском прошлом — что-то уходит из нас самих такое, что делало нас гражданами мира, какая-то внутренняя гордость, что ли. Романтика в наивысшем понимании этого слова. Наша нынешняя бюрократия, власть бумаг превзошли прежние свои аналоги в несколько раз. А по словам Елены Панковой (АиФ), «элементарная грамотность становится роскошью».

Мы теряем даже литературу, как горько ни звучит это в Год литературы. Незабвенный Валентин Распутин произнес: «…да, литература, конечно, останется, но не будет того СЛОВА, которое было». Вот и Родина, разумеется, есть и останется. Но какая? Сегодня, воздавая должное ветеранам войны, в школах и вузах говорят об их победах, о мужестве, о солдатских дорогах и т. д. Но как мало говорят об их богатейшем внутреннем мире, о способности на самопожертвование и о благородстве, о верности высоким идеалам… Не знаю, возможно, и сейчас, явись, не дай бог, лихая година, найдутся свои Космодемьянские, Талалихины, Исса Плиевы и Илиты Дауровы… Хотелось бы в это верить. Но, наверное, трудновато некоторым живущим в мире, где властвуют деньги и должности, идти на подвиг. Правда, бесланская трагедия явила нам такие имена, и это вселяет надежду.

А на днях попался мне в сканворде вопрос: «Учреждение, охотящееся за юношами призывного возраста». Ответ: военкомат. Не слабо, да? «Охотящееся…»

Автор известных проектов «Георгиевская ленточка», «Бессмертный полк» и других ленинградец (так он себя называет) Вячеслав Волков и созданная им инициативная группа направили письма Президенту Путину, Герою Советского Союза, председателю Совета ветеранов Ленинградской области Минакову, главам республик СНГ и по другим адресам: они просят семьям, наследникам тех, кто погиб на фронтах ВОВ, вручить медали «За победу над Германией» и «За победу над Японией», то есть награды, которые не смогли, не успели получить их отцы, деды, матери… В письмах говорится: «Награды должны найти своих героев после семидесятилетнего забвения».

Волков призывает и наш Совет ветеранов Северной Осетии поддержать проект. Так что немало еще неравнодушных людей, для которых Родина, Ветеран, Победа — не громкие слова, признания в любви, заверения в памяти, а реальная память, реальные поступки, воспитывающие молодежь куда эффективней пафосных речей и празднично-шумных мероприятий. Право же, на медали не меньше потратится денег, нежели на переименование милиции в полицию.

Родина… Это о ней в августе 91-го я писала:

Обескровлена. Обесценена.

Словно только что снята с креста.

Ты теряешь и нежность Есенина,

И высокую гордость Коста…

Свобода слова сработала — и тогда, и через десять лет стихи спокойно вошли в два подряд моих сборника. «Санкций» не последовало. Даже на это:

Ублажившие брюхо уродины,

Мафиози с глазами ягнят,

Каждый день продают они Родину,

Но в предательстве их не винят.

Ну и, как всегда (оптимист я, куда денешься!), в конце того стиха был позитив:

Я не всхлипываю о прошлом

И не славлю застойную гниль.

Но, моя дорогая, хорошая,

В обезумевшем мире — не сгинь!

…Ломоносовых и Матросовых —

Не теряй. Не теряй. Не теряй…

Не потеряет. Если только каждый из нас будет ощущать себя ее частицей. Всегда и везде — от детского сада до окошек пенсионного фонда…

Ирина ГУРЖИБЕКОВА
«Пульс Осетии», 07.04.2015