Неизменно достоверный Николай ПОЛЯКОВ

Ольга РЕЗНИК

Когда Николай Поляков выходит на сцену, зрители знают, что сейчас будет происходить нечто. Если его персонаж комический, он вызовет смех до упаду, если трагический, тогда запасайтесь Валидолом. Хотите вы того или нет, но уж придется прочувствовать это чужое «болит», как свое собственное. Зрителя не обманешь, он различает фальшь, как собака различает мясные запахи. Так считает Николай Александрович, а потому он даже не играет, нет, а прямо-таки вживается в образ, реально пропуская через себя чью-то заметно отличную от его собственной жизнь.

Сегодня во Владикавказе заслуженный артист России, народный артист Северной Осетии, лауреат Государственной премии им. К. Л. Хетагурова, актер академического Русского драматического театра им. Е. Вахтангова Николай Поляков празднует свое 70-летие.

– Вопрос банальный, но без него не обойтись. Вы с детства мечтали стать артистом?

– Да, с шести лет. Карма, наверное, такая.

– А почему с шести?

– В шесть лет я пошел в первый класс Аду-Юртовской сельской школы. (Аду-Юрт – местечко неподалеку от Грозного). Уже в первом классе я впервые вышел на сцену. Пел песню «Ехал Ваня» и тут же ее инсценировал. Учителя заметили и мою любовь к сцене, и присущую мне раскрепощенность, и потому задействовали меня во всевозможных постановках. В третьем классе я играл в школьном спектакле «Все хорошо, что хорошо кончается». Помню, полный зал народу. Пришла моя мама. В зале стоит хохот. Ой, как мне все это нравилось.

В четвертом классе на меня обратила внимание учительница русского языка и литературы Нина Семеновна Сологуб. Она доверила мне роль Луки Лукича Хлопова в «Ревизоре» Гоголя. Помню, я был несказанно рад.

Когда мне исполнилось 14, я перевелся в вечернюю школу и пошел работать на завод. В ту пору мы уже жили в Грозном. Я принимал самое активное участие в клубной художественной самодеятельности: пел, читал стихи, конферировал. Только не танцевал, о чем жалею со страшной силой.

Во время выдачи паспортов я прямо в милиции читал Маяковского – «Стихи о советском паспорте». По такому случаю за мной в вечернюю школу присылали милицейскую машину…

Как и вся молодежь в ту пору, хаживал я на танцы. В Грозном мы жили на Старых промыслах. Возвращаясь с товарищами с танцплощадки домой, я всю дорогу пел песни. Так весело время в пути и пролетало.

– А когда созрело решение стать только артистом и никем другим?

– Когда посмотрел спектакль «Женитьба Фигаро» грозненского русского театра. Я тогда зашел за кулисы и спросил, где можно научиться так играть. Мне ответили, и вскоре я уже ехал в Москву поступать в ГИТИС.

– Удача улыбнулась вам с первой попытки? Вы поступили?

Как молоды мы были

– Как бы ни так. Актерское мастерство я, правда, сразу сдал на пятерку. А вот сценическую речь «завалил». У меня был казачий гэкающий говор плюс кавказский акцент.

Так, не солоно хлебавши, вернулся я домой и поступил на работу в театр – во вспомогательный состав. Учился правильно говорить по-русски: «Гуси гогочут, город горит. Всякая гадость на «г» говорит». И так целых два года.

– В конечном итоге вы все-таки стали студентом театрального вуза?

– В 1962 году я поступил в ЛГИТМИК – Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. В 1966 году получил диплом актера театра и кино.

– И сразу же начали играть в театре?

В спектакле "Чапаев". 1969 г.

– По распределению меня посылали в Казань. А тут звонит ректор и говорит «Коля, зайди, пожалуйста, в ректорат». Прихожу, а там сидят директор и главный режиссер смоленского театра. Ректор мне: «Вот, хотят тебя взять». Я, было, начал говорить о распределении. Это тоже обещали уладить. А я в то время как раз собирался жениться. Жена – выпускница Горьковского театрального училища. У нее было распределение в Липецк.

– Это вы о свое супруге Валентине Александровне говорите, ныне заведующей труппой нашего Русского театра?

– О ней самой. В общем, мне пообещали и этот вопрос тоже уладить, сказали, что берут нас обоих. Так мы оказались в Смоленске.

– А как вы познакомились с Валентиной Александровной? Она же, вы говорите, училась в Горьком.

"Танго на закате".

– Во время зимних каникул она с подругами приехала в Ленинград. Поселили девушек в нашем студенческом общежитии. А я в ту пору был председателем студенческого совета общежития. Поэтому как раз и занимался расселением приехавших из Горького студенток. Одна из них мне приглянулась. Стал я к девушкам в комнату захаживать. Потом письма Вале писал. Уговаривал выйти за меня замуж. Летом мы поженились.

– Вы более 40 лет вместе. Скажите, а в чем, по-вашему, секрет семейного счастья?

– В уступчивости, терпении, в умении прощать, примиряться, не быть злопамятным. А иначе семью не построишь.

– Первый свой спектакль в Смоленске помните?

– Конечно. «Они сражались за родину» по Шолохову. Я играл своего тезку Николая Стрельцова. Потом было еще много других ролей.

Из Смоленска мы с супругой и старшим сыном (он тогда уже появился на свет) уехали в Томск. Очень уж мне хотелось побывать в Сибири. Вот и созвонился с главным режиссером томского театра. Тот сказал: «Приезжайте».

В Томске у меня тоже была любимая роль в спектакле «Золотая карета» – роль Тимоши, слепого танкиста, тяжело раненного в знаменитом сражении под Прохоровкой. Зрители, помню, переживали на протяжении всего спектакля, осуждали главную героиню, которая предпочла герою-танкисту другого. Тогда люди были чище, добрее и искренне верили в то, что добро должно непременно победить зло.

– Как вы попали во Владикавказ?

В спектакле "Чепена".

– Потянуло домой, хотелось быть поближе к родителям, которые жили в Грозном. Прежде чем принять решение, я спросил у моего друга Махмуда Эсамбаева, стоит ли ехать во Владикавказ. Он ответил: стоит, там работает замечательный режиссер Зарифа Бритаева. Я написал ей письмо. Она прислала положительный ответ. Так мы всей семьей оказались в столице Северной Осетии.

– И сразу включились в работу?

– Первый мой спектакль на сцене владикавказского русского театра – «Прошлым летом в Чулимске», где я играл роль журналиста. Врезался в память и образ белогвардейца Григория, одного из братьев в спектакле «Братья» по пьесе Хаджумара Цопанова.

– Ваши любимые роли?

– Те, что удались, все любимые. В настоящее время я с удовольствием играю роли Силы Ерофеевича Большова в «Банкроте» Островского, Хозяина в «Простой истории» Марии Ладо, Гуся в «Танго на закате» по Михаилу Булгакову.

– Зрителям полюбились также созданные вами образы профессора в «Халам-бунду» Юрия Полякова, Артура Фостора (пытающегося всеми правдами и неправдами вернуть свою жену) в спектакле «Сосед-соседка» по пьесе Джерома Чодорова. Ну и, конечно, запомнился сыгранный вами царь Петр в «Шуте Балакиреве» Григория Горина. Эта ваша роль была отмечена Государственной премией им. К. Л. Хетагурова. Каково это – чувствовать себя царем?

– Роль Петра давалась мне трудно. Но оттого она и по-особенному дорога. Мне нравилось быть царем.

– Что вас вдохновляет при работе над ролью?

Настоящий кавказец.

– Вдохновляет сам материал, то, как написана роль, как ее трактует режиссер. Бывают и разногласия с режиссером. Ему видится образ так, а мне иначе. Главное – быть правдоподобным. Зритель очень чутко чувствует фальшь. В образ необходимо вдохнуть жизнь. Чем старше актер, тем ему легче это дается. Уже не надо объяснять, что чувствует и как передвигается человек, у которого болят коленные чашечки. Жизненный опыт помогает быстрее вживаться в роль.

– Рассказывают, что вы не только на сцене, но и в жизни разыгрываете мини-спектакли. Недавно мне поведали о том, как группа актеров из Русского театра, собирающихся отдохнуть за городом, встретились на площади Штыба. Вы пришли туда со своим котом. Шумная компания и без того привлекала всеобщее внимание, так вы еще, увидев, что с вас глаз не сводят цыгане, стали громко рассказывать о том, как замечательно предсказывает будущее ваш необыкновенный кот. Дело, я знаю, закончилось тем, что цыгане просили вас за любые деньги продать им кота-прорицателя. Вы любитель розыгрышей?

– Да, было дело. Кот у меня был настоящий сиамский. Я его всюду брал с собой. Он выглядел солидно – в ошейнике, на поводке. Что касается розыгрышей, то почему бы и нет, когда есть возможность и желание? И я разыгрываю, и меня разыгрывают. Особенно Уваров и Вершинин.

– Вы родились 29 февраля. Значит, день рождения празднуете раз в четыре года?

– 1940 год был високосный. Я родился 29-го в 1 час 30 минут, но записали меня родившимся 28-го. Так что, свой день рождения отмечаю ежегодно 28 февраля.

– А как собираетесь праздновать в этом году?

– Зрителей я пригласил на один из любимейших мною спектаклей – «Банкрот». После спектакля должно состояться чествование юбиляра. А потом – банкет с родным коллективом.

– Есть ли у вас мечта, роли, которые еще хотелось бы сыграть?

– Много ролей, которые мог бы сыграть, но время, увы, ушло. Однако есть еще порох в пороховницах. Хотелось бы сыграть во «Власти тьмы» Толстого, в «Иванове» Чехова, Грознова Силу Ерофеевича – в «Правда хорошо, а счастье лучше» Островского. Вообще Островского хотел бы поиграть. У меня даже в дипломе написано: «Показано играть русскую классику, особенно Островского».

– Дай-то Бог, чтобы сбылись все ваши желания и мечты. Надеемся, что еще долгие годы вы будете радовать нас, зрителей, своим добрым талантом. С юбилеем вас, дорогой Николай Александрович!

На съемках фильма "Буйный Терек".

В роли атамана.

"Игры взрослых парижан".