Зоя ГАЗАЕВА: «Голоса, мелодии, спектакли – это живая история Осетии»

Римма ГУГКАЕВА

Вот уже 45 лет на радио Северной Осетии Зоя Николаевна ГАЗАЕВА – звукорежиссер, неравнодушный профессионал, который живет любимой работой. Родители видели в дочери, родившейся в горном поселке Нузал Алагирского района, будущего врача, но та поступила музыкальное училище. Как оказалось, это и стало решающим шагом на пути к миру радио.

Накануне Дня радио корреспондент сайта «Осетия-Квайса» заглянул в студию к Зое ГАЗАЕВОЙ, чтобы расспросить ее о таинствах профессии звукорежиссера.

– Как и когда вы пришли на республиканское радио? Как проходило ваше становление?

– До меня здесь работали профессионалы высокого класса, мастера своего дела. Это Сулейман Есиев, Владимир Такаев, Фируза Макеева… То, что я сегодня представляю как работник, обязана, прежде всего, им. Ведь на радиостанцию я пришла только с дипломом об окончании музыкального училища. А одного этого было недостаточно. Да, звукорежиссер должен разбираться в музыке, подходить к своей работе со знанием дела. Но нужно еще и технику знать, уверенно владеть ею. Мои предшественники не имели музыкального образования, однако обладали превосходными техническими навыками, которые впоследствии постарались передать и мне, за что я им бесконечно благодарна.

Кроме того, при Гостелерадио ССС был институт повышения квалификации, куда на двухмесячные курсы регулярно приезжали со всех регионов страны. Несколько раз такая профессиональная удача выпала и мне, что, конечно же, сыграло немалую роль в профессиональном становлении.

– Вы сразу остановили свой выбор на радио?

– После окончания училища около года проработала звукооператором на телевидении. После этого перешла на радио. Это было в далеком 1966 году. С тех пор в моей трудовой книжке значится всего одно место работы.

– Кого из известных деятелей искусства вы имели возможность записать?

– Абсолютно всех. Все актеры драматического, музыкального, русского, кукольного театров записывались на нашем радио. У нас богатейшая фонотека, в которой, например, уникальная коллекция записей огромного множества спектаклей.

Мне приходилось работать и в кино, и в театре, со именитыми режиссерами – Георгием Хугаевым, Розой Бекоевой, Маирбеком Цихиевым… Тогда ведь в театрах не было своих музыкальных оформителей.

Работала и с композиторами высочайшего класса: Ильей Габараевым, Христофором Плиевым – отцом первой осетинской оперетты и оперы «Коста». Позже Габараев написал оперу «Азау». Ну, а потом на радио записывались и другие наши известные композиторы – Дудар Хаханов, Резван Цорионти, Алибек Бериев, Феликс Алборов, Николай Петров, который писал роскошную мелодичную музыку.

Но вот уже около 10 лет у нас нет возможностей для таких записей.

– Нет аппаратуры?

– Да, отсутствуют условия и техника. И раньше та аппаратура, которая у нас имелась, была «деревянной», мало приспособленной к требованиям времени. Замена же на новую всегда упиралась в финансы, технически мы очень редко обновлялась. Запись могла не состояться даже из-за элементарного отсутствия пленки. Сейчас, конечно, другая техническая эпоха. Я как раз занимаюсь оцифровкой всего материала, который за многие годы был записан на магнитную пленку.

– Можете назвать количество записей, хранящихся в вашей фонотеке?

– Если считать по километрам, то даже не знаю, сколько раз можно обвить этой пленкой наш земной шар… Если же считать по количеству названий, то это около семи тысяч одного только местного, осетинского материала. А, может, и больше. Но ведь, помимо этого, нам присылали большое количество записей из Москвы. Это и российская эстрада, и классическая музыка, народная, передачи, спектакли. Сохранились записи Рихтера, Когана, хранится даже авторское исполнение Дмитрия Шостаковича. Это все в совокупности составляет около 30 тысяч единиц.

Однако наша фонотека до сих пор не вывезена из Дома радио, из которого мы выселились вот уже более полугода назад. Ее привозят небольшими порциями по мере того, как идет оцифровка.

– Какие изменения претерпело республиканское радио за несколько десятков лет?

– Очень небольшие с точки зрения технической оснащенности. На моей практике аппаратура менялась только один раз. Техника, на которой я работала, если брать сроки ее эксплуатации, пошла уже по третьему, а то и четвертому кругу.

Только один пример из прошлого. Чтобы качественно записать музыкальное произведение, нужен такой прибор, как ревербератор, придающий звуку объемность. У нас же его не было, от этого мы многое теряли. Тогда наш инженер Василий Тимофеевич Байдасов, у которого были поистине золотые руки, не в силах больше смотреть на мои страдания, сам смастерил его. Много записей на нем было сделано, прежде чем мне удалось на свои сбережения приобрести на Всесоюзном радио списанный, но совершенно рабочий ревербератор, чему все несказанно радовалась, так как после этого все произведения приобрели совершенно иное звучание.

– А что вы можете сказать о современном радиослушателе? Остались ли у радио почитатели, или большинство перешло на телевидение и интернет?

– Слушатели, конечно, есть. Но всегда хочется, чтобы их было больше. Хотя, когда на волне FM 104.5 радио «Алания» только появилось, у него было много почитателей. Конечно, современная жизнь диктует свои законы и предпочтения. Но немало зависит и от нас самих. Мне, например, кажется, что не всю аудиторию устраивает, когда в эфире, к сожалению, иногда проскальзывает не совсем совершенная музыка.

Свои поклонники остались и у старого «проводного» радио. Оно, кстати, сыграло весомую роль в становлении таких известных в творческом мире людей, как Шамиль Джикаев, Ахсар Кодзаев, Мурат Мамсуров, Дзамболат Бекузаров, Борис Фардзинов. Все они начинали на радио.

– Что включает в себя работа звукорежиссера? У вас нет разочарования, что вы оказались так накрепко связаны с этой профессией?

– Считаю себя счастливым человеком, потому как убеждена, что мне повезло в выборе профессии. Она чрезвычайно интересная. Я свою работу очень люблю и никогда от нее не устаю.

Непременное условие для звукорежиссера – это слух. Многие удивлялись тому, как я могу десятки раз останавливать музыканта из-за одной ноты, пока не добьюсь чистоты. Но я и не вспомню случая, чтобы с первого раза удалось что-то записать. Все малейшие нюансы должны быть учтены: правильность произношения, интонации, голос.  Вот иногда слушаете песню, а в ней что-то не то. Это – результат недосмотра звукорежиссера, который порой не слышит или не желает слышать музыканта. Такого не должно быть.

Почему я еще считаю себя счастливой? Потому что за время своей деятельности имела дело с большими актерами, музыкантами, которых сейчас, к великому сожалению, уже нет с нами.

– Вспоминаете о том, как работали с любимцами народа?

– Сейчас, по мере того, как перезаписываются старые записи, передо мной то и дело всплывают ретро-картины. Кто-то, почувствовав знакомый аромат духов, вспоминает конкретного человека. У меня то же самое связано со звуком. Перед моими глазами воспроизводится процесс каждой давней записи вплоть до малейших деталей.

Например, Ким Суанов был тем еще балагуром. Помню, что стоило ему только прийти на запись, как все плохое настроение, которое порой посещало человека, тут же улетучивалось. На анекдоты у него была просто феноменальная память. Он сорил ими один за другим. Таким же жизнерадостным и обаятельным помню и Феликса Алборова. Или Татархан Кокойти – основатель осетинской профессиональной музыки, композитор, который написал первую осетинскую симфонию с одноименным названием. Он мне почему-то всегда напоминал одного персонажа из нартского эпоса. И кого вы думаете? Сырдона! Вся внешность его была лукавая: хитрые глазки, загадочная полуулыбка… Он всегда ходил с конфетами в карманах и щедро ими всех угощал.

– Кроме звукорежиссуры вы занимались и занимаетесь подготовкой передач для эфира…

– Да, долгое время мне довелось работать над региональным радиожурналом «Зори Кавказа». Сюда, во Владикавказ, присылались радиосюжеты из всех республик, они обрабатывались, компоновались и затем рассылались по всему Северному Кавказу.

А сейчас веду передачу на FM-волне об истории песен – «?м? райгуырд зар?г» и «Нарты кадджыт?».  В свое время по своей личной инициативе я успела записать таких больших мастеров слова, как Давид Темиряев, Маирбек Икаев, Константин Сланов, Николай Саламов, Бибо Ватаев, Юрий Мерденов. Каждый из них читал отдельную главу из нартских сказаний. Сейчас небольшими кусочками выдаем их в эфир.

Но все равно я считаю, что подготовка передач – это не совсем мое. Моя стихия – запись живого звука.

– С точки зрения профессионала, превосходно разбирающегося в музыке, как вы можете охарактеризовать современную осетинскую эстраду?

– Не хочется никого обижать, но мне многое нравится и столько же не нравится. Потому что исполнение часто бывает непрофессиональным. Я оцениваю и звук, и интонации, произношение как на осетинском, так и на русском. Но самое страшное – это то, что нашей молодежи мы не прививаем любовь к настоящей профессиональной музыке.

– Какая из ваших работ вам больше других памятна до сих пор?

– Из всего, что мне удалось сделать на радио, телевидении и в театре, мне наиболее близка и любима работа над оформлением спектакля «Царь Эдип», в котором главную роль исполнял Бибо Ватаев. Спектакль тогда получил премию Коста Хетагурова.

Еще одна работа – это «Цола», к которой я записывала музыку Булата Газданова, это была оркестровая запись. Песня из этого спектакля «Ц?й цы худут чызджыт?», исполненная Кимом Суановым, позже стала настоящим хитом.