Нина ЧЕРЧЕСОВА: «Мой мир – это море цветов»

В этом году художественно-производственной мастерской филиала Государственного Академического Мариинского театра в столице Северной Осетии – Владикавказе исполняется 10 лет. За это время коллектив мастеров, специально обученный на основном производстве в Санкт-Петербурге, сшил, расписал и украсил десятки тысяч мужских и женских театральных и концертных костюмов. Все они – произведения искусства, потому что сделаны оригинально и на высоком художественном уровне, что присуще настоящим профессионалам, бесконечно влюбленным в свое дело. Один из таких одержимых творцов – художник-технолог Нина Черчесова-Крупнова. Сегодня, в день работников текстильной и легкой промышленности, она тоже отмечает юбилей, но другой, личный – 35 лет творческой деятельности.

О том, какими были первые шаги, которые она делала на телевидении, в театре и кино, о жизненных и творческих перипетиях Нина ЧЕРЧЕСОВА поделилась с корреспондентом сайта «Осетия-Квайса» Мариной КАДИЕВОЙ.

– Юбилей – это и праздник, и время подводить промежуточные итоги. Можно поздравить театральную мастерскую с тем, что она состоялась и достойно подошла к своему первому юбилею?

– Можно. Хотя юбилейные цифры на самом деле разнятся. Дело в том, что документы на создание филиала Мариинского театра во Владикавказе были подписаны в 2000 году, тогда же мы приступили и к пошиву костюмов для спектакля «Борис Годунов». А Валерий Гергиев, директор и художественный руководитель Мариинки, официально открыл мастерскую лишь в 2002-м, два года спустя. Эта дата и числится в официальных документах. Мы, работники филиала, с этим не согласны. Нам действительно уже 10 лет.

– А как вы оказались в мастерской с первых же дней ее основания?

– Пригласила меня заслуженный работник культуры Северной Осетии Изольда Гогичаева. Я тогда работала художником-постановщиком в Русском академическом театре им. Е.Вахтангова. Она предложила совмещать театральную работу с работой художника по росписи ткани в филиале. Меня это очень устраивало, ведь уходить из театра я не собиралась. Все шло замечательно, и вскоре главное руководство решило переназначить меня на должность художника-технолога с дальнейшей стажировкой в Санкт-Петербурге. Отпрашивать меня у художественного руководителя Русского театра пришел сам заведующий цехами Мариинки Василий Сибирцев. Но делиться своим работником никто не хотел, и мне, к сожалению, пришлось сделать выбор. Не в пользу театра.

– Наверняка это было для вас непростое решение…

– Было обидно и тяжело покидать коллектив, с которым я проработала 7 лет. Это были очень интересные годы моей жизни. Я любила дело, которым занималась, отдавалась ему полностью. Оформляла сцену, придумывала костюмы, даже головные уборы сама мастерила. Трудилась, по большому счету, на чистом энтузиазме, ведь платили, как и во всех театрах, мизер… Но, понимаете, я жила театром. И актеров любила, как родных.

– Никогда не жалели о сделанном выборе?

– Не жалела, но очень скучала и до сих пор скучаю по театру. До недавних пор даже не ходила туда на спектакли, тяжесть какая-то осталась в душе. А потом и возможностей не было. Первое время ездила в командировки по 2 раза в месяц – привозила заказ, мы его отшивали, и я его отвозила обратно. И так 8 лет. Только последние два года работа в мастерской филиала стала чуть спокойнее, заказов не так много.

– А кто ваш главный заказчик?

– Мы шьем в основном для хора Мариинского театра. Параметры каждого человека уже знаем наизусть. Правда, бывает и такое, что кто-то сильно худеет или сильно полнеет, это, конечно, создает определенные неудобства. Закройщик настолько точно должен снять мерки, чтобы можно было пошить костюм заочно. Все должно быть сделано точно, переделки не допускаются. Поэтому костюмы чаще всего не требуют примерки. Например, сейчас наш коллектив работает над спектаклем «Спартак».

– «Спартак» – это новая премьера?

– Это ретроспектива. Поскольку строится новый театр, где новые авторы, в том числе и зарубежные, будут ставить современные спектакли с применением новейших технологий, а старое здание станет своеобразным музеем, Валерий Гергиев хочет поставить на его сцене некую ретроспективу всех спектаклей. «Спартак» – это постановка 1954 года, и мы помогаем ее сейчас восстанавливать: создаем по старым эскизам современные костюмы. Их около 700. До этого мы также восстановили спектакль «Царь Солтан». Он тоже ретроспективный. Ведь, как сказал великий Немирович-Данченко, каждый малейший штрих художника может помочь актеру на пути верного создания художественного образа.

– А для местных театров вы шьете? Или пошить такие шикарные костюмы не всем по карману?

– Мы стараемся помогать различным творческим коллективам. Готовим буклеты и рассылаем по югу России. Не все соседние города даже знают о единственном на всем Северном Кавказе филиале Мариинского театра. К примеру, недавно мы организовали выставку костюмов в Краснодаре, там все были удивлены нашим существованием.

А вот пошить у нас костюмы владикавказским театрам получается накладно. Причем цены на них устанавливаем не мы, а государство – налоги, знаете ли.

– Нина Георгиевна, каково быть художником-технологом в коллективе со столь престижным брендом?

– Работа не столько тяжелая, сколько хлопотная и ответственная. Вы правильно сказали, что марка Мариинского театра ко многому обязывает. Там такие корифеи, что подвести никого нельзя. Мой опыт работы в театре и кино мне очень помогает, ведь я по профессии не театральный художник.

– Глядя на ваши работы, трудно в это поверить. Вы же член Союза художников России, заслуженный художник Северной Осетии…

– Я имею в виду диплом театрального вуза. Я окончила факультет дизайна интерьера среднего специального училища в Краснодаре. Тогда это было очень модно. А до этого два года проучилась на театральном отделении. Уровень образования, надо заметить, в то время был очень хороший. Молодые преподаватели, вдохновленные новыми идеями, учили нас азам высокого мастерства.

Позже, уже работая на Северо-Осетинской студии телевидения, я получила направление в Москву и прошла там курс художника телевизионного кино и телевидения. Я изучала историю театра, историю костюма… Это было для меня что-то совершенно новое, другое.  Вот тогда и зародилась моя любовь к костюмам и сценографии.

– А как вы попали на телевидение?

– Случайно. Когда я окончила училище, моя одноклассница, которая работала монтажером на студии, сообщила мне, что на телевидении нет художника, и посоветовала попробовать устроиться. Меня, не раздумывая, взяли. И все сразу закружилось, завертелось… Еще во время учебы в Москве, шли споры о том, что же такое телевизионный интерьер – это театральное оформление или нечто другое? Сейчас, понятно, что это другое. А раньше все было тесно связано с театром.

То, что я дизайнер интерьера, мне очень помогло в сценографии, в ощущении пространства. Сценографы сегодня больше архитекторы, нежели живописцы. Потому что сейчас идет конструктивизм на сцене. Но когда я защищала диплом, у меня был плакат и станковая живописная работа. Вот такой «компот», понимаете. Поэтому и живопись мне близка. Для художника-сценографа это единство очень важно.

– Кстати, о живописи. Остается ли при таком рабочем ритме время на личное творчество?

– Времени катастрофически не хватает. Недавно мне наконец-то выделили новую мастерскую, я выложилась, сделала там ремонт и теперь могу в удовольствие работать. Очень люблю живопись, пишу натюрморты, в основном цветы. Мечтаю сделать выставку под названием «Море цветов». Когда я прихожу в свою мастерскую и берусь за краски, то отдыхаю и получаю огромный заряд энергии. Сколько проработаю в Мариинке, трудно загадывать, а моя личная творческая мастерская, мой маленький мир всегда будут меня ждать.

– Почему именно цветы?

– Люблю их безумно.

– Какие?

– Всякие. Но в основном полевые. Нет, садовые я тоже уважаю, но полевые – они особенные, первозданные. Обожаю подсолнухи! У меня целая серия картин. И все они настолько разные, под настроение. Когда бывает плохо на душе и ничего не хочется делать, беру кисть, тюбик желтой краски и пишу подсолнухи. Таким образом, сама себя вывожу из унылого состояния. И это правильно. Если же ко всему натюрморт удался, моей радости не бывает предела.

– Знаю, когда-то вы еще увлекались малой пластикой…

– О, это были голодные, черные годы, когда художники кидались делать все, что угодно, лишь бы заработать. Тогда, в конце 90-х, я работала в комбинате Союза художников. Поначалу заработок был неплохой, лились заказы. Но вскоре все это прекратилось, и нужно было выживать. Я стала осваивать резьбу по дереву – по частным заказам вырезала даже спинки кроватей. Потом начала лепить различные изделия – глиняные подсвечники, вазочки, покрытые глазурью… У меня до сих пор в мастерской стоит печь. И сегодня люблю  делать подобные подарки друзьям.

А сейчас, например, увлеклась созданием кукол. Их у меня пока только три. И все три – ангелы: золотой, серебряный и белый. К сожалению, нет времени заниматься этим вплотную, потому что куклам нужно отдаваться полностью.

– Как у вас рождается вдохновение?

– По-разному. Последнее время оно исходит из музыки, причем классической. Во многом –  благодаря Мариинскому театру. До сих пор удивляюсь, как я раньше не понимала этот жанр. Чтобы слушать классику, надо действительно слушать. Первая опера, на которую я попала – опера Вагнера продолжительностью 6 часов с перерывами. По секрету скажу, это была для меня большая пытка. Я акцентировала внимание на сценографии, свете, костюмах – тому, что мне действительно интересно, но уже к середине оперы начала засыпать. Рядом сидящий немец тоже проваливался в сон, падал с кресла и постоянно извинялся, приговаривая: «Как тяжело, как тяжело». Зато вскоре сон ушел, и я начала наслаждаться этой музыкой. А уже потом хотела слушать ее снова и снова. Надо просто научиться слушать. Я рада, что открыла для себя мир классической музыки.

– Ваш любимый стиль в одежде, цвет?

– Среди исторических стилей, мне нравится ампир, все, что ближе к Греции, Италии… Ему характерны простота, воздушность, свобода, изысканность, изящество – этакий легкий тюнинг без корсетов и креналинов, зажимающих тело.  А среди современных – пожалуй, демократический, европейский стиль. Главное, чтобы было удобно! Цветов любимых у меня нет, мне нравится вся палитра, я же художник!

– Какие костюмы вы могли бы назвать самыми удачными в своей карьере?

– Из последних – костюм Снегурочки. У меня к нему нет претензий. Из театральных – костюмы к спектаклям «Сказка о царе Солтане», «Щелкунчик»…

В 2000 году, когда я работала еще в Русском театре, я провела авторскую выставку «Театральный костюм». Тогда, помню, ее посетили даже художники из Санкт-Петербурга.

– Работа в кино – одна из главных страниц в вашей творческой биографии. Какое место в вашей жизни занимает этот период?

– Знаете, если бы мне сейчас предложили поработать в кино, я бы, не раздумывая, согласилась. Когда я работала на студии телевидения, я впервые влилась в мир кино во время съемок концертных номеров, которые снимал кинорежиссер Борис Черчесов, впоследствии мой будущий муж. Все происходило так: записывалась фонограмма, артисты вывозились в горы, и снимались первые клипы, причем без монтажа. Эту базу клипов потом отправляли в Москву. Подобная традиция уже утрачена – и зря. Благодаря этим концертным номерам, в архиве на долгую память остались все наши знаменитости – Федор Суанов, Долорес Билаонова, Гриш Плиев, все танцевальные и хоровые коллективы тех лет. Сейчас эти киноленты потихоньку отцифровывают и все чаще показывают по телеканалу «Алания».

Работала сценографом и художником по костюмам с режиссером Бабле Дзбоевым в короткометражке «Здесь мой дом». Съемку вел оператор-профессионал Михаил Немысский.

Очень интересно было сотрудничать с режиссером Рафаэлем Гаспарянцем в фильме «Легенда горы Тбау». Здесь я была художником-постановщиком. Чтобы хорошенько познакомиться с национальным интерьером, проштудировала немало литературы. Ходила в краеведческий музей, изучала орнамент, быт осетин… Честно говоря, меня одолела такая тоска от увиденного на складе этого музея…

– ?

– Мы со вторым режиссером Ритой Хацаевой под старым резным полусгнившим диваном нашли на полу – икону (диптих), вы представляете?! Эту икону мы сняли в одном из эпизодов фильма. Потом отдали ее в музей им. М.Туганова, там ее отреставрировали и передали в осетинскую церковь. Можно сказать, наш съемочный коллектив ее спас от уничтожения.

И это не говоря о войлочных коврах, проеденных молью, покрытых толстым слоем пыли… За это просто надо судить! Мы с Ритой, помню, сами, что смогли, прибрали в музее, аккуратно сложили. Там ведь и редкие шелковые осетинские платки ручной работы, и шали, а все это напихано, навалено. Просто больно было на это смотреть. Нельзя же так относиться к ценностям… Это наша история, и в бюджете республики должны предусматриваться на эти цели средства.

– В фильме «Легенда горы Тбау» встречается несколько, говоря современным языком, спецэффектов. Это тоже ваших рук дело?

– Можно и так сказать. Если помните, в фильме есть сцена, где из разбитого камня «течет кровь». Это я сделала из гипса камень, а в нем – дырку, в которую влила красную краску. Эффект получился правдоподобный, этакий киношный обман. Безусловно, все это было очень интересно.

– Нина Георгиевна, в этом году исполняется 35 лет вашей творческой деятельности. За плечами большой багаж знаний и опыта. Есть удовлетворение достигнутым или это только начало?

– У меня вообще очень четко получается с точки зрения психологической раскладки: 10 лет на телевидении, 10 –  в Союзе художников, 7 – в театре и уже 8 лет в филиале. Ужас! А сделано сколько – 45 сценографий спектаклей, около 1,5 тысяч эскизов театральных костюмов для опер и балетов, а также для кукольного, русского, осетинского театров, театра Оперы и балета. Мне посчастливилось работать даже с известным русским поэтом Сергеем Викуловым – одним из немногих лауреатов премии С.Нежинского. Но это еще не предел. Есть много планов на будущее. Например, сейчас я увлекаюсь компьютерным дизайном, дизайном именно авторского портрета. Потихоньку собираю портфолио своих работ. Это не просто коллажи, а настоящие живописные картины, сделанные не кистью и красками, а с помощью современных компьютерных технологий. Задумок море, только успевай трудиться!

– Что ж, желаем успехов в вашем нелегком деле и еще раз поздравляем с юбилеем! Пусть вдохновение и оптимизм не покидают вас еще много-много лет!

Новое увлечение художника - дизайн авторского портрета.