Светлана АДЫРХАЕВА: «Лебединое озеро» – лейтмотив моей жизни…»

В эти майские дни Светлана АДЫРХАЕВА, народная артистка СССР, прима-балерина Большого театра (1960-1988), а ныне – балетмейстер-репетитор его прославленной труппы, отметила юбилей. И любой, кто знает ее, неизменно восклицает: «Светлане Дзантемировне – 75?! Да быть не может!..»

Ее блокнот с расписанием уроков классической хореографии, репетиций – это песня, в которой нет пауз. В свой юбилейный день рождения она ровно в 10.30 утра миновала театральную проходную. В 11 часов – класс, затем – короткий перерыв и следом – репетиции до вечера. К юбилейным датам и сопутствующим эпитетам в свой адрес («Ах, несравненная! Ах, сильфида! Ах, заняла выдающееся место в истории российского балета…») она относится с мягким юмором и сдержанным достоинством.

– График театра настолько плотный, что гала-концерт планируется на октябрь, – отвечает Светлана Дзантемировна на вопрос о юбилейных мероприятиях. – Определенной программы пока нет. Но я бы хотела в первом отделении видеть акт из «Легенды о любви» (это мой любимый балет из тех, в которых я танцевала) и, конечно – с моими любимыми ученицами Катей Крысановой и Настей Сташкевич. А второе отделение – дивертисмент, в котором – все остальные мои талантливые ученицы…

– Вы работаете только с балеринами?

– Да. Я считаю, что с ребятами должен репетировать мужчина. Там и поддержки, и мужской дух, и сила должны быть. А здесь – пластика, изящество. У нас много премудростей профессиональных. Педагог – как скульптор: творит, выравнивает, ваяет… Особенно, если в ученике заложена искра Божья …

– Классический балет, по идее, должен, оставаясь в своей нише, соответствовать времени. Иначе он станет музейным экспонатом. Но, как, скажите, спектакль «Лебединое озеро», например, в котором каждый пируэт, каждое па имеют свое, давно определенное место, может изменяться, не изменяясь?

– О, этот балет – высшая ступень классического танца! По нему определяется, может ли танцовщица стать Балериной с большой буквы. И в то же время – согласна – жизнь идет вперед, хореография развивается, усложняется. И не каждая балерина успевает за этим движением.

В свое время, когда после окончания Ленинградского хореографического училища имени А.Вагановой весь наш «осетинский» выпуск направили в Челябинск (в Осетии к тому времени не появился, как предполагалось, свой театр балета), мне моя педагог Елена Васильевна Ширипина говорила: «Светлана, обязательно технические моменты усиливай, это очень эффектно…» Мне 17 лет тогда было. Я всегда следовала ее совету.

А сейчас, если вижу, что моя ученица идет вперед, естественно, даю ей эту возможность – развиваться. Катя Крысанова, например. Посмотрите, как она технически прибавила за последние годы! Действительно, прима-балерина Большого театра.

– «Лебединое озеро» многое определило в Вашей судьбе. Именно этим спектаклем в 1956 году ваша молодая труппа открывала первый сезон Челябинского театра оперы и балета. А Вам, вчерашней выпускнице, вдруг доверили партию Одетты-Одиллии…

– Да, верно. Так получилось, что «Лебединое озеро» стало лейтмотивом моей жизни. Но в Челябинске – не вдруг. Я еще в училище на выпуске танцевала второй акт «Лебединого».

Спустя год после премьеры наша труппа показала этот спектакль в Москве на Всесоюзном фестивале музыкальных театров и была признана лучшей. Откровенно говоря, моя Одетта-Одилия тогда была тоже удостоена первой премии и громких оваций. А потом я работала в Одессе – в Государственном академическом театре оперы и балета. И оттуда попала на Декаду осетинской литературы и искусства, которая в 1960 году проходила в Москве. И вновь «Лебединое озеро» сыграло свою роль.

Нас, молодых выходцев из Осетии, разбросанных по всему Советскому Союзу, собрали в Орджоникидзе для подготовки к Декаде. Главным балетмейстером Декады был Сергей Гаврилович Корень – уникальный танцовщик из плеяды Улановой, Семеновой. В программу вечера балета он включил шесть номеров в моем исполнении. Из «Лебединого озера», «Спящей красавицы». Два «национальных» номера были им поставлены специально для меня – адажио из балета «Хетаг» Дудара Хаханова и танец на музыку Ильи Габараева.

Как раз тогда Галина Сергеевна Уланова заканчивала свою артистическую деятельность и, как я понимаю, набирала себе учениц. Сергей Гаврилович пригласил ее на наш концерт. Побывала она и на наших московских репетициях… И вдруг во время декады Сергей Гаврилович мне говорит: «Светлана, 11 сентября в Большом театре ты будешь танцевать «Лебединое озеро» с Николаем Фадеечевым»… Представляете мое состояние?!

Я станцевала. Меня пригласили в Большой… Вот так жизнь моя круто повернулась…

– Диапазон Ваших партий, спектаклей чрезвычайно широк: от «Лебединого озера», «Спартака» до «Золушки», «Чиполлино» или «Подпоручика Киже»…

– Вообще есть, конечно, специализация. Есть, например, лирические танцовщицы, инженю, балерины героического характера. А есть – лирико-героического плана. Такое вот интересное сочетание, и встречается оно сравнительно нечасто. Я отношусь как раз к этому типу. Среди моих учениц тоже есть такие балерины. Та же Катя Крысанова. Она – и прекрасная Жизель, в «Спартаке» – не менее прекрасная Эгина…

Как все это сочеталось у меня? Мы обожали детский спектакль «Чиполлино»! Я была Магнолия, Марис Лиепа – принц Лимон (и это после Красса в «Спартаке»), Нина Сорокина – Редиска… Когда мы выходили на поклоны, дети бежали к нам на сцену, и кто тебе – шарик, кто – конфетку. Из зала крики: «Редиска, Редиска! Магнолия!..» У всех у нас были серьезнейшие, труднейшие партии в других спектаклях, а здесь вдруг – такая легкость, такая непосредственность!

– На Вашем творческом счету немало поистине триумфальных гастролей: Париж, Лондон, Токио… В одной из западных газет Вас назвали «прекрасной кавказкой». Как осетинские корни проявляются в классическом балете?

– Не знаю… Понимаешь, эта наша национальная пластика восточная, она же особая. Ее нельзя вот так взять и перенять, скопировать. Она впитывается – изначально, с детства. Через природу, сказки, традиции, через наши танцы, музыку… Когда Юрий Николаевич Григорович ставил «Легенду о любви», было два состава исполнителей, две Мехменэ. И такая разница – в пластике рук, повороте головы… Для меня Мехменэ была словно родной.

– Вам невероятно повезло с учителями…

– Это так. В училище у меня были потрясающие педагоги – Елена Васильевна Ширипина, Варвара Павловна Мэй. А в Большом театре я попала к Галине Сергеевне Улановой и Марине Тимофеевне Семеновой. Это – великие танцовщицы, выше которых, я считаю, нет никого. К тому же мне у них нетрудно было учиться – у нас была единая школа, Вагановская.

Они, конечно, были разными. Марина Тимофеевна, например, могла и прикрикнуть. Галина Сергеевна – никогда. Но обе обладали какой-то особой силой, которой я даже не могу найти определение.

– Театр балета Светланы Адырхаевой – это тоже выражение Вашего сильного, бойцовского характера?

– У меня был в жизни тяжелейший период: 1991-1996 годы. Нас – всех «народных СССР» – из театра убрали. Не только в балете. В опере – тоже. Как я говорю, всех народных – поганой метлой вымели.

Мой муж Алексей Закалинский – тогда тоже солист балета Большого театра, из-за серьезной травмы позвоночника ушел на пенсию раньше меня. Дочка к тому времени заканчивала хореографическое училище, ее считали очень способной, но в Большой театр – в пику нам с Алексеем – не взяли. Она это, конечно, ужасно пережила.

Муж получил предложение поработать какое-то время в Германии в Штаатс-опере. А мы с Фатимой пребывали в Москве. Устроиться на работу было невозможно.

Вернувшись, Леша предложил: давай создадим коллектив… Создали. У нас и спонсоры появились. И спектакли мы поставили. И костюмы отличные сделали… Выступали в Москве. Начали гастролировать. Уже были договоренности о выступлениях в Арабских Эмиратах, Лондоне… Но у спонсоров тоже начались тяжелые времена… Я ребятам сказала: устраивайтесь в другие театры. Но они еще три месяца работали бесплатно. Жаль, конечно. Столько труда вложили.

– Вас с мужем называли одной из самых красивых пар в советском балете…

– Да. У нас таких пар было всего четыре-пять… Васильев-Максимова, Сорокина-Владимиров, Прокофьева-Кондратов… Пары такие – редкость не только в нашем балете. К сожалению, несколько лет как Алексея не стало…

– В Интернете Вы проложили четкие дороги к Осетии. Стоит набрать «Светлана Адырхаева», как он выдает информацию: «родилась в селении Хумалаг» и ссылки: «Уроженцы Хумалага», «Народные артисты СССР из Северной Осетии» и т.д. А в обычной (не интернет-) реальности что вас связывает с Хумалагом?

– Вообще-то мой отец – ардонский. А жил он в Орджоникидзе. Так что я, строго говоря, родилась в городе. Но мои родители расстались, когда я была маленькой. И моя мама уехала в село к своей маме. Там, в Хумалаге – дом, где я росла, и оттуда я восьмилетней девочкой уехала в Ленинград. Я даже русского языка не знала. Педагоги из училища имени Вагановой, которые ездили по горным селам и искали талантливых ребят, мою маму убедили в том, что я должна учиться хореографии…

Пока мамин брат был жив, в этом доме жили все наши. Ну, а когда его не стало, жена, как мне рассказывали, кому-то из наших дальних родственников этот дом продала. Я даже не знаю, кто там сейчас живет. Если бы у меня были финансовые возможности, я бы, конечно, этот дом выкупила. Чтобы там наше фамильное гнездо было…

Когда я еще танцевала, бывала с концертами и в Хумалаге. Помню, в один из таких приездов на концерт пришло почти все село. Танцую, и вдруг слышу – тихо так кто-то говорит: «Уый нæхи Светланæ у, Таисæйы чызг?!» Мол, это наша Светлана, Таисина дочка?!

Если в сентябре мне все-таки удастся приехать со своими ученицами во Владикавказ, чтобы дать концерт, надеюсь – выберемся и в Хумалаг. Очень хочется в село. Столько с ним связано…

Татьяна СУХОМЛИНОВА, постпредство РСО-Алания при Президенте РФ
«Северная Осетия», 24.05.2013