Роберт БИТАЕВ: «В театр я пробивался долго, а кинематограф – сам позвал»
27 августа отмечается День российского кино. Народный артист Северной Осетии, заслуженный артист Южной Осетии, популярный актер театра и кино Роберт БИТАЕВ за свою актерскую карьеру сыграл во многих известных кинолентах – «Женский роман», «Буйный Терек», «Голос матери», «Ласточки прилетели» и других. А еще больше за его плечами знаковых ролей в театральных спектаклях.
А еще он – доцент кафедры актерского мастерства факультета искусств Северо-Осетинского государственного университета.
О своем творческом пути, о семье и друзьях Роберт БИТАЕВ рассказал корреспонденту сайта «Осетия-Квайса» Залине ПЛИЕВОЙ.
– Роберт Александрович, с профессиональным праздником вас!
– Спасибо!
– Согласны с высказыванием Владимира Ильича Ленина, что из всех искусств, для нас важнейшим является кино?
– Согласен, потому что умный, добрый фильм может очень плодотворно повлиять на умы и мировоззрение широкой массы людей. Хотя многие наши современники могут со мной не согласиться, но это их дело.
– Когда в Осетии состоялась премьера первого фильма, помните?
– Так нельзя вопрос ставить. Смотря, какой фильм. К примеру, студия кинохроники во Владикавказе начала работать с 1945 года, где делали не только фильмы, а и разного рода видеожурналы и т.д. Что касается телевидения, там, если не ошибаюсь, первый фильм был показан в 1963 году, назывался «На пороге весны». Снял его мой друг Мирон Темиряев. Его и по центральному каналу выдавали.
– А на какой период пришлась ваша встреча с кинематографом?
– Прежде чем в мою жизнь вошло кино, был театр, куда, не скрою, попал я с большим трудом. А мы ведь больше ценим то, что дорого досталось. Кино же – оно само позвало меня.
– Вы настолько популярны среди ценителей искусства, что трудно представить ваш тернистый путь на сцену…
– О-о, он действительно был таковым.
Я обожал осетинский язык, и театром «заболел» аж во втором классе Синдзикауской средней школы. В селе у нас стоял большой столб, а на нем висела вещательная тарелка. И вот каждую субботу в два часа дня я приходил послушать литературную радиопередачу, которую вели такие великолепные актеры своего времени, как Петр Цирихов, Серафима Икаева, Маирбек Цаликов, Юрий Мерденов…
– Слушали-слушали и затем сами стали работать на радио – диктором. Ведь так?
– На телевидении тоже. Вел передачу «Ирыстон абон». На радио же пришел тоже не сразу, а после кукольного театра. Это было в начале 70-х.
– Так вы и в кукольном театре работали?
– Недолго. Кукольным артистом быть не так-то просто – это не всем удается. При мне в «Саби» играл мастер-кукловод Володя Рамонов. Я же в основном исполнял живые роли.
Год там проработал, а в 1971 году был объявлен конкурс дикторов, я тоже решил принять в нем участие и на мое радостное удивление прошел. На протяжении восьми лет на радио читал.
– Тогда для вас не составит особого труда сравнить язык, манеру чтения, чистоту голоса тогдашнего диктора и современных радио- и телеведущих?
– Знаете, как у нас говорили?
– Как?
– Диктор, как сапер – ошибается только один раз. А нынешние ведущие и журналисты могут себе позволить говорить с ошибками, которые повторяются. Над голосом только единицы работают. Сегодня, наверное, не такие жесткие требования, как это было при Советском Союзе. Нет, я вовсе не умоляю уровня ваших коллег… Просто высказываю свою точку зрения.
А что касается моей работы диктором, то дело это, безусловно, было интересное, но я все же рвался в Осетинский театр.
– Если так к нему тяготели, почему сразу после школы не пошли в театральный вуз?
– Трудный вопрос, потому что так называемый сельский комплекс зачастую мешает раскрыться, когда тебя некому за руку водить. При Советской власти трудно было поступить в вуз. Это сейчас все дипломированные. В наше время все не так просто доставалось, и принципы были иные. Я хотел сам всего добиться. И добился.
На актерский принимали фактуристых, высоких красавцев. Я же такими внешними данными не обладал. Поэтому и не взяли. А на физкультурный пошел, чтоб совсем без образования не остаться. Спортивной гимнастикой немного занимался, поэтому учиться было не сложно. Но после занятий постоянно бегал в театр, ибо душой находился на сцене. По окончанию института меня призвали в армию в Украину. Кстати, мы с нашим замечательным скульптором Владимиром Соскиевым вместе служили целых три года.
– Так, когда же вы оказались на обожаемой вами театральной сцене?
– Где-то в 29 лет, когда уже семейным был. Сначала меня определили во вспомогательный состав, там меня смотрели, проверяли и только после этого перевели в основу.
– Почти как в футболе.
– Ну, да.
– За «Аланию» в четверг не болели?
– На стадион не ходил, а так переживал, конечно. Но это уже не та команда, что раньше, где фигурировали Зазроев, Папелешвили, Плиев… Вот была плеяда футболистов – их игрой восхищались и стар, и млад.
– Какой была первая роль, сыгранная вами?
– Это был спектакль о гончарном круге. Я роль нищего играл. До сих пор помню, какое мудрое пожелание после премьеры произнес в мой адрес знаменитый Бибо Ватаев: «Роберт, ты сам выбрал этот путь и достойно по нему иди». Моя роль была характерная, ее необходимо было пропустить через всего себя. Я так и сделал.
– На вашем веку огромное количество ролей. Есть среди них самая любимая?
– Роли – это дети мои. Они мне дороги все до единой.
– Ваши настоящие дети любят сцену?
– Нет, они вообще к искусству никакого отношения не имеют. Но все трое с высшим образованием. Я шесть раз уже дедушкой стал. Вот самый младший из внуков мне постоянно говорит: «Деда, отведи меня в свой театр» (улыбается). Это же надо – «в свой театр»…
– Имена ваших героев всегда вам приходятся по вкусу?
– А как же иначе!? Их ведь драматург дает, исходя из сценария. Открою секрет, за мной почему-то закрепилось амплуа комедийного актера. Да Бога ради, я не против. Как раз у нас дефицит на таковых.
– А в чьем лице вы видели себе актерские ориентиры в Осетинском театре?
– Моими любимцами были и остаются такие мастера сцены, как Гогичев, Бирагов, Саламов –истинные таланты. Считаю их своими учителями.
– Вы назвали фамилии тех, благодаря которым – и не только – некогда гремел Осетинский театр. Звездные периоды идут по спирали?
– Театр – это живой организм. Он сначала зарождается. Потом наступает его молодость, расцвет. Сегодня театр уже состарился, но живет ведь. И пока туда ходят зрители – будет жить.
– Каков, по-вашему, современный осетинский театрал?
– Сейчас век модернизации, новшеств, поэтому и зритель, как говорят мои внуки, продвинутый, а по-нашему – требовательный. И это хорошо, скажу вам.
– Думаю, стоит уже перейти к кино с вашим участием?
– Ах, да! Вы спросили, когда я первый раз снялся? Так вот, если мне память не изменяет, впервые меня пригласил Измаил Бурнацев на съемки «Буйного Терека». Потом позвал к себе Рафаэль Гаспарянц на какую-то эпизодическую роль. Играл секретаря обкома партии.
С Бабле Дзбоевым сколько местных короткометражек на бытовые ситуации мы сняли, просто не сосчитать.
– А как в очень популярной мелодраме «Женский роман» оказались?
– Сам Стежкин, режиссер-постановщик, меня и пригласил. Он до этого видел мою работу в «Убойной силе». Наверно, я ему понравился. «Женский роман» – одна из моих последних киноработ.
– Реальный Роберт Битаев – скромный, простой человек, а тот крутой азербайджанец, директор питерского рынка, которого вы играли – совершенно на вас по жизни не похож. Как вам удается так правдоподобно перевоплощаться?
– А вот Стежкин мне во время съемок шепнул совсем другое на ухо, мол, ты мне в театр не играй. А я думал, что вроде неплохо справляюсь. Но специфика кино немножко другая нежели в театре. Если, на площадке надо спокойно сказать: «?з д?у уарзын» (Я тебя люблю). И всем все понятно, то на сцене эту же самую фразу нужно очень громко, с чувством, эмоциями, буквально выкрикнуть. То есть сценическая речь это другое. Там ведь нет так называемых планов – крупный, средний и т.д., как в кино. Хотя Коста Сланов на сцене говорил шепотом, и его даже на последних рядах было хорошо слышно. Ну, это уже мера таланта и мастерства отдельного артиста.
– Как относитесь к критике?
– К здоровой, объективной – положительно. Мы свои работы сдаем руководству театра, чьей цензуре я мало доверяю. Также и своим коллегам. Ведь они из уважения, или чтоб не обидеть, не всегда скажут правду, а иногда вообще предвзято смотрят. Исходя из этого, признаю оценку зрителя, вахтера, которым все равно, как я отреагирую – они всегда комментируют мою игру открыто и искренно.
– Приходилось когда-либо играть отрицательного персонажа?
– Не припомню, мне в основном положительные герои выпадают.
– Это потому, что у вас слишком добрые глаза?
– Не знаю. Это раньше негодяй ассоциировался со страшным хищником. Сегодня злодея несложно показать, они же все в галстуках да в смокингах.
– В «Ласточках прилетели» Аслана Галазова вы играли священника. Насколько сложно эта роль вам далась? И верите ли вы в Бога?
– Роль сама по себе нетрудная была. К тому же проблема наркомании, которую режиссер поднял, очень актуальна в настоящее время. Думаю, этот вопрос надо на экономическом уровне, в первую очередь, решать. Нашу молодежь необходимо вовлекать в работу. Но и без духовного нюанса тоже не обойтись.
В Бога верю, но по-своему, и мне этого достаточно. А современную церковь осуждаю, потому что она утопает в золоте. Хвастаются, что построено столько-то церквей. Да раздайте эти огромные средства нуждающимся! По-христиански, как мне кажется, вместо громадных соборов, построить какую-то социальную закусочную и кормить нищих, бездомных, бомжей. Пустыми призывами голодного не накормишь, нагого не оденешь. Я на этот счет такого мнения.
– Говорят, профессиональный актер должен уметь все: нырять, прыгать с парашютом, скакать на лошади. Это так?
– Уметь все каждому – это маловероятно, а вот быть бесстрашным актер должен. Не паниковать в каких-то непредсказуемых ситуациях. Что касается меня, лошадей с детства люблю, вода – это вообще моя стихия, единственно с парашюта никогда не прыгал, но высоты тоже не боюсь.
– Для одних театр и кино – это просто работа, для других – карьера, для третьих – способ заработать на жизнь. А для вас?
– Это святое, это – моя жизнь.
– А все-таки, возможно ли сегодня в Осетии достойно жить на театральные заработки? Если откровенно?
– У меня другие ценности, а деньги – не главное в жизни.
– Любопытно, чем артисты занимают паузы во время репетиций, либо съемок?
– По-разному. Слышал, Тхапсаев за час до начала спектакля приходил и вживался в роль. Я так не могу, за час могу перегореть, а то и вовсе роль завалить.
– С каким литературным героем бы себя сравнили?
– Скорее всего, с Хъуыбады Коста Хетагурова. Мне свое, осетинское ближе.
– Вы ведь часто с коллективом осетинского театра бываете на гастролях?
– Да, конечно. В последнее время в Южной Осетии были, в Чечне. И вот удивляюсь…
– Чему?
– На Юге была война и в Чеченской республике была война. Но Грозный почему-то просто не узнать. Европейский город, честное слово! Чего пока не сказать о Цхинвале, где все кругом перекопано, многое напоминает о случившемся в августе 2008 года. А от театра в Южной Осетии вообще ничего не осталось. Сгорел весь, еще до войны. И кто его знает, когда им новый построят.
– Будем надеяться, что после президентских выборов в ноябре что-то да к лучшему изменится.
– Дай Бог!
– Через несколько дней учебные заведения откроют свои двери для учащихся. На ваше отделение много было желающих поступить?
– К сожалению, немного. Актер – товар штучный, не оптовый. Да и приоритеты сегодня несколько иные. Молодые люди хотят быть бизнесменами, юристами, экономистами и крайне редко – артистами.
– Больно признавать, но осетинское кино находится в загоне. Есть ли у него будущее? И какое?
– Действительно, такие таланты как Бурнацев, Гаспарянц и им подобные сидят без работы. А какой кинокомплекс рушится на глазах! Раньше там весь Северный Кавказ делал фильмы. Но так как я большой оптимист, верю, что такие традиции, какие были у нас, не могут окончательно исчезнуть, они все равно взрастут.
– Есть у вас неактерские увлечения?
– Вне сцены я обычно рисую. Вот видите, у меня даже досуг связан с искусством, и ничего с этим не могу поделать.
– Актерская жизнь богата на метаморфозы. Наверняка и в вашей было немало интересных поворотов. Что особо запомнилось?
– То, как мы были в Ленинграде на гастролях. У меня была привычка брать с собой в поездку «репортер», аналог современного диктофона. И вдруг какая удача: встречаем знаменитого полярного капитана Юрия Сергеевича Кучиев! Я попросил Кучиева сказать несколько слов о нашем театре и тайно включил запись. «Я не люблю театр вообще», – ответил он.
Признаюсь, для меня это был, мягко говоря, неожиданный ответ, который сильно удивил. Но ценность составляет сам голос, а не то, что им сказано.
– Что ж, под занавес нашей беседы, пожелаю вам здоровья, мира вашему дому и таких творческих успехов, которые бы множили ряды тех, кто без театра и кино свою жизнь не представляет!